Ирина Ратушинская - Стихотворения. Книга стихов

Подошед, сентябрь перевесил звёзды пониже —
И в шторма до них рыбы доплескивают плавниками.
Огрубевшие волны ночами шлифуют камень,
И дома берегов затаились, и молча слышат.

Лепесток пространства свернулся и лёг заливом,
Горы встали, как псы, и тихо щетинят шкуры.
Человек сидит и чертит в песке фигуры.
В пару тысяч лет он откроет, как быть счастливым.

У вулканов зловеще дымили кратеры.
Стерегли границы — и днём, и ночью.
Популярные римские императоры
Уменьшали плату своим доносчикам:
Вдвое, втрое — в меру гражданской совести.
Все дороги вели неизменно к Риму.
Вдоль дорог распинали. Из римских офисов
Шли приказы. Последствия были зримы
На крестах. Не надо валить на гуннов!
Пропылённым когортам светила слава.
Безнадёжная цезарская фортуна
Улыбалась двусмысленно и лукаво,
Зная: каждый сей олимпийцам равен,
А по всем законам земли и неба —
Облечённый властью никак не вправе
Отказать доносчику в пайке хлеба.

Есть на свете края, что вбирают глаза,
Есть такие до грусти красивые страны!
И вечерние горы — на все голоса,
И открытые всем скоростям автострады.
Сладок яблочный запах иных языков,
И доверчивы реки, где пляшут форели.
Далеко-далеко
От родных и врагов
По нерусским домам нас друзья отогрели.
К нам чужбина добра, да не в ней нам лежать:
Нам другую судьбу пригвоздили к ладони.
И дорожную обувь
Шнуруем опять,
Хоть и знаем, что больше не будет погони.
Только как позабыть свою землю в беде,
Раз по-русски крестили, когда провожали?
Мы когда-нибудь скажем
На Страшном Суде,
Что исполнили всё, в чём клялись на вокзале.
Мы с другого плацдарма — всё в том же бою,
Мы тут губы кровяним о ту же свободу!
Пусть не мы отмеряем дорогу свою —
Дай нам Боже успеть —
От заката к восходу.

Доигрался, князь, до рабской клячи,
И, по чести, так тебе и надо!
Если бы не то, что Фрося плачет —
Я б тебе, бессмысленное чадо,
Облаками не темнил побега,
Травы б не разнеживал дождями:
Тешься с половчанкой под телегой,
Заедай обиду лебедями!
Ну да ладно: свищут за рекою,
Кони ждут; хлебни Донца по-волчьи!
И не бойся: смелым хватит боя,
А погони — это дело сволочи.
Ты уйдёшь, противника не встретя,
Ты бобром рубец утрёшь кровавый.
А тобой положенные кмети
Прорастут травой во княжью славу.
Но твои наследники в России
Восходя на крепостные стены
Прежде вспомнят бабку Евфросинью,
А уж там — бежавшего из плена.

Обыскали всю нашу планету,
Чтоб счастье найти за холмами.
Путь отметили городами,
Но счастливых находок нету,
И уже не вернуться к маме.
Не уткнуться в тёплый передник,
На вопросы прося ответа.
Только в детстве нам дан посредник
Между нами и белым светом.
А потом нам под сирым ветром
Серым камнем мостить дорогу.
Всё изведать и всё отвергнуть,
Но, быть может, вернуться к Богу.
Безо всех счастливых открытий,
Сбивши ноги о серый щебень...
Не устань, Владимир-креститель,
Крест держать меж нами и небом!

— Выноси меня, белый конь,
Выноси с перебитой жилой;
Отдыхать не судьба: мы живы
После всех боёв и погонь.
Пролетай небеса, и воды,
И снега — из последних сил:
Кто однажды глотнул свободы —
Не вернётся во тьму могил.
Выноси! Оживи ветрами
И травой, что кроет холмы,
Дай увидеть Того — над нами,
И Того, кто мудрей, чем мы!
Выноси!
И последним вздохом —
Помоги мне сладить с мечом,
Разделив «хорошо» и «плохо» —
Красной струйкой. Ты ни при чём,
Белый конь!
Тебя не пятнает
Эта грань — уходи, белей
Всех кто знает и кто не знает
Сей черты,
И плач матерей —
Да не метит пути, и звёзды —
Да не властны над бегом влёт!
Выноси!
Да ещё не поздно —
Всех друзей простить наперёд.

Пастушья звезда —
Как по-учёному звать —
Я не знаю.
Святая вода
Пала росою, и ранняя стая —
Над головой, и зелёное небо —
Над стаей,
И мной, и коровами.
Плакать нелепо.
Пальцы примёрзли к ладам.
Час до рассвета.
Господи, хочешь — отдам
Дудку — за это?

Видишь, папа, мальчик образумился:
Он старается у верстака.
Всё точнее тонкая рука.
Он способный. Трудится до сумерек:
Видно, чувствует свою вину.
Ох уж этот переходный возраст!
Ты простишь его ребячий возглас:
— Мой Отец — во храме!
И жену
Ты простишь за бредни, что внушала:
Ведь сама девчонка, хоть и мать.
Что с неё возьмёшь —
Она не знала,
Как легко ребёнка потерять!
Ты забудешь знойный пыльный город,
Где, сбиваясь с ног, искал мальца.
А припомнишь так ещё не скоро!
Мальчику двенадцать.
До конца —
Больше двадцати. Ещё науку
Превзойдёт нехитрую твою
До того, как плотницкую руку —
Нецелованную —
В крест вобьют.

Гавриил печален с иконы,
Очи чёрным обведены.
Сколько лет ему слышны стоны
И упрёки моей страны!
Не светите ему лампаду,
Чтобы горе было видней!
Ничего объяснять не надо.
Посмотрите: ему больней.
Мы любви ещё не умеем,
Только страх сильны превозмочь.
Это с нашим лукавым змеем
Всей бессонницей бьётся ночь.
Но рассветным холстом суровым
Свят решёточный переплёт.
Сколько лет нам терзаться словом —
Тем, что ищем век напролёт?

Идёт человек по снегу,
Время дня не дано,
Как и номер года и века.
Сереет, но не темно.
У него под рубахой свиток
Или, может, стопка листков,
Что с эпохой ещё не квиты.
Идти ему далеко.
О, слово — ещё не дело,
Но гончие входят в раж...
Чернеют следы на белом.
Один экземпляр — тираж.

Вы знаете: друзья не все уходят.
Любимые не все в беде бросают.
Не все печали вечно колобродят:
Иные поболят и угасают.
Вы знаете, какое будет счастье
Чуть позже, но ещё на вашей жизни!
Так рвите душу — вдребезги, на части,
Прислушиваясь к чуждой укоризне!

Я проиграю лошадь — безнадежно.
Как всё проигрывала в безнадежном споре:
Несбыточные вещи, и одежды,
И псов, и лошадей... лишь бы не море!
На море я не спорила ни разу:
Уж лучше на себя, и с потрохами —
Цыганкой защищённую от сглазу,
С ребячеством, слезами и стихами.
Всё проиграю — только бы не море!
Пусть ни коня и ни меня —
Волною
Оно смеётся в равном разговоре —
С другой девчонкой. Вовсе не со мною.