Ирина Ратушинская - Стихотворения. Книга стихов

Не по-здешнему светлоголова,
С ясным взглядом и речью мудрой —
Принесла нам эстонское слово:
— Tere hommikust — с добрым утром!

В лагерях так медленны годы,
Но сквозь письма родина светит,
Но по русским сводкам погоды
Лагле ловит балтийский ветер.

...Шесть часов. Громыхают нары.
И в решётку сквозит рассветом.
Tere hommikust, Лагле Парек!
Мы вас помним. Знайте об этом.

Всё повторяется в жизни, всё повторяется:
Вот опять ночная дорога и рука, в которой моя.
Всё изменяется в мире, всё изменяется:
Вот ещё поживёшь немного, и увидишь: часы стоят.
И не движутся чёрных стрелок витые пальчики,
И уходит из сердца рубцам и обидам счёт,
И молчит у креста твоего стоящая мачеха,
И, входя в последний туннель, ты знаешь,
Кто тебя ждёт.
А пока — ночная дорога, и тикают цифры точные,
И мотает нам километры не нами меренный путь.
И стоит моя недотрога, звезда моя полуночная,
Говорит: — Как начнёшь прощаться —
Смотри меня не забудь.

Царь Приам проходит по стенам,
А внизу клубится осада.
Как душа расстаётся с телом —
Без отчаянья и досады —
Из немыслимого покоя
Глядя в город — уже вчерашний,
Присягнув обречённой Трое,
Он не двинется с этой башни.
За высокий глоток прощанья
Он Ахилла просил о сыне.
Всё исполнено. И отныне —
Никаких забот за плечами.
Посмотрите, люди и боги:
На лице — ни страха, ни боли.
Вот стоит он, седой и строгий —
Как раба отпустив на волю.
Вот ещё посмотреть на кровли,
Да на храм — беззащитно-белый.
А потом захлебнуться кровью
От стрелы, что уже запела.

Ах как много драконов на свете!
Что с того, что один убит?
Бьётся-бьётся в кольчугу ветер,
Брызжет облако из-под копыт.
А внизу — города, народы
И — квадратиками — поля.
Там веками ищут свободы,
Только ей не гнездо — земля.

Только там она — редкой гостьей:
Осенит — и махнёт крылом.
Плачут матери на погосте:
— Что ж вы, мальчики, напролом
Шли? На жизнь и смерть присягали?
Не спускали своих знамён?
Полегли — без крестов и регалий,
А над нами снова — дракон!

И откуда столько берётся?
И куда ж ты смотришь, святой?
И солдаты, и полководцы —
На земной груди на крутой
Спят. Их видно оттуда, сверху?
Спят. Над ними свет голубой.
И на утреннюю поверку
Не поднять их простой трубой.

Что ж ты смотришь, святой Георгий?
И Георгий берёт копьё.
Над землёю — родной и горькой —
Красным заревом бой встаёт.
Но так много в мире драконов,
Много битв и ночных погонь!
И опять — упрямо, бессонно —
Скачет небом крылатый конь.

Снова ночь без тебя, и день без тебя — который?
Где ты, милый, в развилке каких дорог?
Грозовых облаков повисли тупые горы
И тебя сквозь них, наверно, не видит Бог.

Ах, как я ненавижу хвалёные грозы мая,
Ах, как я б растерзала всех, кто мучил тебя!
Мой родной, без тебя я стала, наверно, злая.
Нет, неправда, не злая!
Но что мне делать, любя,
Не умея забыть ни на одно дыханье,
И вестей не имея, и не умея помочь?
Кто тебя пожалеет в безлюдных твоих скитаньях?
И какая ещё на тебя обрушится ночь?

Я сама, я тысячу раз сама виновата:
Как я смела тебя оставить в том октябре?
Но не знала, что будет так жестока расплата
За палящее солнце в тот день на Лысой горе.
Где тебя найти, подай мне лишь весть, я буду
Хоть в гробу, хоть в аду —
в назначенный день и час!
Если Бог не поможет — так я обойдусь без чуда.
Я Его попрошу сегодня в последний раз.

Так седлайте скорей, пока
Не начался рассвет!
Дорога недалека —
Всего лишь на тот свет.
Всего лишь один круг
От старых дорог Земли.
Мы будем там поутру.
За нами уже пришли.
И ноздри коней дрожат
Под счёт последних минут.
Мы едем без багажа,
Сердца оставляя тут.
Так будем спешить, пока
Они не разорвались!
И шпоры — чёрным бокам,
Чтоб сразу — в гулкую высь!
Без пытки прощаньем — грянь
В глазницы — свод голубой!
Мы едем в такую рань,
Чтоб — ничего с собой!
Бессонный кромешный труд
И страх подойти к вратам —
Мы всё оставляем тут,
Чтоб легче ответить там.
Чтоб, не отвернув лица,
В бестрепетный свет шагнуть —
Мы вам оставим сердца:
Сгодятся на что-нибудь.

Мастер:
И кто бы знал, что это так возможно —
Пойти гулять под вишнями в цвету,
Забыть про тьму, и злую пустоту,
И обо всём, что истинно и ложно.
Нам ляжет под ноги полынь-трава,
Друзья по ней простелят к нам дорогу,
И вступит счастье в давние права —
Как прежде. Только прошлого не трогай.
Мы всё простили — значит, нет долгов,
Вино почти черно в тяжёлых кубках —
Так за тебя, тебя, моя голубка,
Пришедшая с нездешних берегов!
Так за тебя, спасающую нас
Движением руки, единым взглядом,
Одним упрямством пребыванья рядом,
Когда друзья ушли, и Бог не спас...

Маргарита:
Это лишнее, лишнее, лишнее —
Ах, не надо, не вспоминай!
Мы пойдём под цветущими вишнями —
Видишь, как он нас ждёт, этот край.
Ты забудешь, забудешь, забудешь —
Перестанет болеть голова,
И придут к нам хорошие люди,
И задышат в камине дрова.
Ах, не думай, не думай, не думай —
Больше нету ни слёз, ни оков.
Мы же дома, мы дома, мы дома —
Навсегда, во веки веков.

Мастер:
И кто бы знал, что это так возможно...

Быть бы голубем в Амстердаме,
Вить гнездо под мостовой аркой.
Слышать плеск воды между снами,
Старый город с почтовой марки
Облетать по утрам дозором:
Все ли башни видны в тумане?
Затевать с воробьями ссоры
И души никому не ранить.
И не помнить сырого хлеба
Пополам с прошлогодним снегом,
И не знать о смертях нелепых,
О которых и плакать некому.
Быть бы голубем — мирной птицей,
В правоте своего бессилья!
Только боль моя не вместится
В голубином размахе крыльев.
Только проволокой колючей
Мне вонзилась родина в душу!
Что ж, наверное, это к лучшему.
Что ж, наверное, как-то сдюжу.

Дом под соломенной крышей
На берегу канала.
Белоголовых мальчишек
Стайка возле причала.

— Эй, перелётные птицы!
Месяц февраль на изломе.
Где вас найдёт за границей
Грусть о маленьком доме?

Вам забывать не больно.
Но что у вас в сердце, птицы?
— Воды да колокольни,
Да красные черепицы.

Опять дорога и опять закат.
Опять поля печальные лежат,
И родина чужая под ногами.
А кто-то там над нами молча ждёт,
Напоминая о себе дождём.
Он знает всё, что приключится с нами.
И сколько нам отмерено пути,
И то, куда нам велено дойти,
И что Он спросит, встретившись глазами.
А птицы чертят крыльями ветра,
А это значит, что и нам пора,
Но каждый путь мы выбираем сами —
Упрямее, чем прежде, во сто крат!
Опять дорога и опять закат.