Александр Твардовский - Василий Теркин. Стихотворения. Поэмы

В ночь, как все, старик с женой

Поселились в яме.

А война – не стороной,

Нет, над головами.

Довелось под старость лет:

Ни в пути, ни дома,

А у входа на тот свет

Ждать в часы приема.

Под накатом из жердей,

На мешке картошки,

С узелком, с горшком углей,

С курицей в лукошке…

Две войны прошел солдат

Целый, невредимый.

Пощади его, снаряд,

В конопле родимой!

Просвисти над головой,

Но вблизи не падай,

Даже если ты и свой, —

Все равно не надо!

Мелко крестится жена,

Сам не скроешь дрожи!

Ведь живая смерть страшна

И солдату тоже.

Стихнул грохот огневой

С полночи впервые.

Вдруг – шаги за коноплей.

– Ну, идут… немые…

По картофельным рядам

К погребушке прямо.

– Ну, старик, не выйти нам

Из готовой ямы.

Но старик встает, плюет

По-мужицки в руку,

За топор – и наперед:

Заслонил старуху.

Гибель верную свою,

Как тот миг ни горек,

Порешил встречать в бою,

Держит свой топорик.

Вот шаги у края – стоп!

И на шубу глухо

Осыпается окоп.

Обмерла старуха.

Все же вроде как жива, —

Наше место свято, —

Слышит русские слова:

– Жители, ребята?..

– Детки! Родненькие… Детки!..

Уронил топорик дед.

– Мы, отец, еще в разведке,

Тех встречай, что будут вслед.

На подбор орлы-ребята,

Молодец до молодца.

И старшой у аппарата, —

Хоть ты что, знаком с лица.

– Закурить? Верти, папаша. —

Дед садится, вытер лоб.

– Ну, ребята, счастье ваше —

Голос подали. А то б…

И старшой ему кивает:

– Ничего. На том стоим.

На войне, отец, бывает —

Попадает по своим.

– Точно так. – И тут бы деду

В самый раз, что покурить,

В самый раз продлить беседу:

Столько ждал! – Поговорить.

Но они спешат не в шутку.

И еще не снялся дым…

– Погоди, отец, минутку,

Дай сперва освободим…

Молодец ему при этом

Подмигнул для красоты,

И его по всем приметам

Дед узнал:

– Так это ж ты!

Друг-знакомец, мастер-ухарь,

С кем сидели у стола.

Погляди скорей, старуха!

Узнаешь его, орла?

Та как глянула:

– Сыночек!

Голубочек. Вот уж гость.

Может, сала съешь кусочек,

Воевал, устал небось?

Смотрит он, шутник тот самый:

– Закусить бы счел за честь,

Но ведь нету, бабка, сала?

– Да и нет, а все же есть…

– Значит, цел, орел, покуда.

– Ну, отец, не только цел:

Отступал солдат отсюда,

А теперь, гляди, кто буду, —

Вроде даже офицер.

– Офицер? Так-так. Понятно, —

Дед кивает головой. —

Ну, а если… на попятный,

То опять как рядовой?..

– Нет, отец, забудь. Отныне

Нерушим простой завет:

Ни в большом, ни в малом чине

На попятный ходу нет.

Откажи мне в черствой корке,

Прогони тогда за дверь.

Это я, Василий Теркин,

Говорю. И ты уж верь.

– Да уж верю! Как получше,

На какой теперь манер:

Господин, сказать, поручик

Иль товарищ офицер?

– Стар годами, слаб глазами,

И, однако, ты, старик,

За два года с господами

К обращению привык…

Дед – плеваться, а старуха,

Подпершись одной рукой,

Чуть склонясь и эту руку

Взявши под локоть другой,

Все смотрела, как на сына

Смотрит мать из уголка.

– Закуси еще, – просила, —

Закуси, поешь пока…

И спешил, а все ж отведал,

Угостился, как родной.

Табаку отсыпал деду

И простился.

– Связь, за мной! —

И уже пройдя немного, —

Мастер памятлив и тут, —

Теркин будто бы с порога

Про часы спросил:

– Идут?

– Как не так! – и вновь причина

Бабе кинуться в слезу.

– Будет, бабка! Из Берлина

Двое новых привезу.

За рекой еще Угрою,

Что осталась позади,

Генерал сказал герою:

– Нам с тобою по пути…

Вот, казалось, парню счастье,

Наступать расчет прямой:

Со своей гвардейской частью

На войне придет домой.

Но едва ль уже мой Теркин,

Жизнью тертый человек,

При девчонках на вечерке

Помышлял курить «Казбек»…

Все же с каждым переходом,

С каждым днем, что ближе к ней,

Сторона, откуда родом,

Земляку была больней.

И в пути, в горячке боя,

На привале и во сне

В нем жила сама собою

Речь к родимой стороне:

– Мать-земля моя родная,

Сторона моя лесная,

Приднепровский отчий край,

Здравствуй, сына привечай!

Здравствуй, пестрая осинка,

Ранней осени краса,

Здравствуй, Ельня, здравствуй, Глинка,

Здравствуй, речка Лучеса…

Мать-земля моя родная,

Я твою изведал власть,

Как душа моя больная

Издали к тебе рвалась!

Я загнул такого крюку,

Я прошел такую даль,

И видал такую муку,

И такую знал печаль!

Мать-земля моя родная,

Дымный дедовский большак,

Я про то не вспоминаю,

Не хвалюсь, а только так!..

Я иду к тебе с востока,

Я тот самый, не иной.

Ты взгляни, вздохни глубоко,

Встреться наново со мной.

Мать-земля моя родная,

Ради радостного дня

Ты прости, за что – не знаю,

Только ты прости меня!..

Так в пути, в горячке боя,

В суете хлопот и встреч

В нем жила сама собою

Эта песня или речь.

Но война – ей все едино,

Все – хорошие края:

Что Кавказ, что Украина,

Что Смоленщина твоя.

Через реки и речонки,

По мостам, и вплавь, и вброд,

Мимо, мимо той сторонки

Шла дивизия вперед.

А левее той порою,

Ранней осенью сухой,

Занимал село героя

Генерал совсем другой…

Фронт полнел, как половодье,

Вширь и вдаль. К Днепру, к Днепру

Кони шли, прося поводья,

Как с дороги ко двору.

И в пыли, рябой от пота,

Фронтовой смеялся люд:

Хорошо идет пехота.

Раз колеса отстают.

Нипочем, что уставали

По пути к большой реке

Так, что ложку на привале

Не могли держать в руке.

Вновь сильны святым порывом,

Шли вперед своим путем,

Со страдальчески-счастливым,

От жары открытым ртом.

Слева наши, справа наши,

Не отстать бы на ходу.

– Немец кухни с теплой кашей

Второпях забыл в саду.

– Подпереть его да в воду.

– Занял берег, сукин сын!

– Говорят, уж занял с ходу

Населенный пункт Берлин…

Золотое бабье лето

Оставляя за собой,

Шли войска – и вдруг с рассвета

Наступил днепровский бой…

Может быть, в иные годы,

Очищая русла рек,

Все, что скрыли эти воды,

Вновь увидит человек.

Обнаружит в илах сонных,

Извлечет из рыбьей мглы,

Как стволы дубов мореных,

Орудийные стволы;

Русский танк с немецким в паре,

Что нашли один конец,

И обоих полушарий

Сталь, резину и свинец;

Хлам войны – понтона днище,

Трос, оборванный в песке,

И топор без топорища,

Что сапер держал в руке.

Может быть, куда как пуще

И об этом топоре

Скажет кто-нибудь в грядущей

Громкой песне о Днепре;

О страде неимоверной

Кровью памятного дня.

Но о чем-нибудь, наверно,

Он не скажет за меня.

Пусть не мне еще с задачей

Было сладить. Не беда.

В чем-то я его богаче, —

Я ступал в тот след горячий,

Я там был. Я жил тогда…

Если с грузом многотонным

Отстают грузовики,

И когда-то мост понтонный

Доберется до реки, —

Под огнем не ждет пехота,

Уставной держась статьи,

За паром идут ворота;

Доски, бревна – за ладьи.

К ночи будут переправы,

В срок поднимутся мосты,

А ребятам берег правый

Свесил на воду кусты.

Подплывай, хватай за гриву,

Словно доброго коня.

Передышка под обрывом

И защита от огня.

Не беда, что с гимнастерки,

Со всего ручьем течет…

Точно так Василий Теркин

И вступил на берег тот.