Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

До какого бесчувствия ты напилась,
Даже я изменился в лице о такого.
"Князь, мне дурно! Вы слышите: дурно мне, князь!"
Повторяла сквозь зубы ты снова и снова.

Я неверной походкой прочерчивал путь
От рояля к дивану, целуясь с паркетом;
Ты всё время пыталась корсаж расстегнуть,
И мой верный слуга помогал тебе в этом.

Но когда на мгновенье замедлил я шаг,
Расточая предметам гостиной проклятья,
Ты слугу отстранила: "Как душно мне, Жак!"
Что за Жак, черт возьми, ей расстегивал платья?

Дальше был Ильдефонс, Церетели, поручик Киже,
Государь император (как в очерке сжатом!)
Сколько тайн мне открыла моя протеже!...
Я слугу отстранил, и уставился взглядом

На измятую шаль, на алмазную брошь,
На открытую грудь, на бесстыжие позы....
Значит верность твоя - несусветная ложь?
Я на смуглую кисть намотал твои косы.

Говоришь, государь император, змея,
Ты заплатишь с лихвой за свои разговоры.
...В эту ночь я тебя застрелил из ружья,
А чуть позже затеял пальбу из Авроры!

Что нужно сердцу твоему
В часы полуночи унылой?
Как ты вжималась в полутьму,
С какой неистовою силой
Двух слов ты не могла связать,
Стесняясь тех прикосновений;
Какой восторг! - не передать
Всей нежности телодвижений,
Когда сирень в саду цвела,
Цвела в струящейся дремоте -
Ты напряглась и не могла
В кощунственных желаньях плоти
Двух слов связать... Полутаясь,
Ты всё нежнее, всё смиренней
На бледной простыне светясь,
Парила в бездне ощущений.
И веял чем-то неземным
Узор изгибов и слияний...
За садом таял сладкий дым
Надежд и разочарований.
Ты задыхалась, как во сне,
И с шёпота на крик срывалась,
И в буйном блеске открывалось
Непостижимое во мне!

В саду, где граф, поэт и диссидент,
Листал страницы старого романа,
Аннет сходила от тоски с ума;
За чем же дело? Ба! Лови момент,
Как юнга за спиною капитана
Иль шалопай фривольного Дюма.

Аннет, заметим походя, скорбит,
На вдовьем ложе ей давно не спится,
Муж года три назад пошел ко дну:
Команда взбунтовалась - и убит!
С тех пор она вдова. Как говорится,
Живет одна у времени в плену.

Нисходит полночь, сладости полна,
В округе тихо, как в исповедальне,
Стоит на рейде королевский флот,
Но как пьянила поздняя весна,
Когда встречал я в опустевшей спальне
Искусанный желаньем нежный рот.

Про женскую любовь и жизнь немало
Сложил я дивных песен; голос мой -
Я вам клянусь - не сон, не звук пустой,
Но жизнь прошла, любви как не бывало!

Что было, то прошло - пиши пропало!
Пускай для вас прошёл я стороной,
Как виршеплёт, бредущий из пивной,
Где реверансы делать не пристало!

Из дам не пропускал я ни одной;
В те дни менял я женщин, как перчатки,
Но смерть уже стояла за спиной,
Как вечный сфинкс, великия загадки.
Везде за мной следить принуждена,
Всех дам заменит с радостью она!

Красавицу увидел я во сне.
Я звал тебя, мечта моя пустая,
Но ты ушла из жизни, разрывая
Объятий круг в любовной западне.

Припомнишь ли, как улыбалась мне,
С покорным видом ласки принимая,
Теперь тебя заменит мне любая,
С тех пор, как я с тоской наедине.

Я хуже всех. Увы! грехов не счесть.
Гляжу вперед, не в силах оглянуться,
Ведь я любил, и наслаждался здесь...
Любовь моя! ты мой последний клад!
Пускай тем дням счастливым не вернуться,
Я видел солнце, покидая сад.

Откинувшись на спинку кресла,
Она в глаза мои глядит;
Огонь ей пожирает чресла
И вся мадам уже горит.
Как тонкая полоска света
В неё вошел я в тот же миг,
Ах, сладкий сон, ах, зелень лета!
С тех пор ни слова, ни привета,
А ей, как водится, за это
Я памятник в душе воздвиг!

На цыпочках ты входишь в кабинет,
Прелестница, бесстыжая плутовка,
(Легка, стройна, как тульская винтовка)
Мы встретились с тобою тет-а-тет,
Когда смешна любая рокировка.

Ласкать мечту, к тебе лететь душой,
Купаясь в токе легкого дыханья,
Здесь у окна я слышу стон признанья;
Красавица - мне взор понятен твой,
Как тяжкий вздох науки расставанья!

Не пить любви моей волшебный яд,
Как близко были мы от наслажденья!..
Расстались мы... исчезло сновиденье,
Твой след простыл, но я забвенью рад,
Нет на земле прекраснее забвенья.

И мнится... всё, что забывать не след,
Во мне опять весна благоухает,
Твой дивный облик - нет, не исчезает:
На цыпочках ты входишь в кабинет,
И целый мир любовь преображает!

Я весельчак был и не трус,
Любимец дам - таков их вкус,
Но верности трефовый туз
Отсутствовал в колоде!
Я жил как жил, я пел как пел,
О, как же я в те дни горел,
Сжигая всё, чем я владел,
Я следовал природе.

Прошел я всюду, как война,
И страсть меня лишала сна,
Пьет духовник, скорбит жена,
Всё через пень колоду;
Как молний блеск твои глаза,
Твой голос - божия гроза,
Взгляни, взгляни на образа, -
Не обмануть природу!

Теперь куда не бросишь взгляд,
Горят мосты, дворцы горят,
Не счесть мне сладостных утрат,
Я сжёг свою колоду!
Ты - воздух, что пьянит весной,
Добьюсь любви любой ценой,
Победа - чувствую - за мной,
Я ставлю на природу!

И вам ли вздыхать о любви,
Слепые дрожащие твари?
Все глуше в саду соловьи,
И только поэты в ударе.

Нас манит вертеп и притон,
Веселых, беспутных, отважных
И каждый навек обручён
С толпою красавиц продажных.

Прохожий шарахнется прочь
И канет средь уличных далей;
Безумствует пьяная ночь,
Не ведая снов и печалей!

В компании буйных гуляк,
Отпетых Москвой негодяев,
Вхожу в низкопробный кабак
И радую новых хозяев.

Взгляните, отменный поэт
Весёлых, беспутных, отважных,
Встречает неверный рассвет
В объятьях красавиц продажных.

И все по команде встают,
Вконец одурев от сонетов,
И с дикими криками пьют
Во славу продажных поэтов!

Расправив крылья безопасной бритвы,
Я повернулся медленно к тебе;
Вокруг меня сжималось поле битвы
И я решимость ощутил в себе.
Садилось солнце. Пил в тавернах демос.
Фантом безумства полыхал в мозгу.
А твой остывший безучастный голос
Усугублял страданье и тоску.

Две пальмы в кадке, рукописей груда, -
Все потемнело в этот миг окрест.
Лоснилась плоть. Как свет из ниоткуда
Мерцал зловеще твой нательный крест.
Я шел к тебе с улыбкой мамелюка,
Досадуя на то, что был одет;
В пустом костёле заиграли Глюка,
Я вытер шторой лезвие жиллет.

С твоих волос распущенных струился
Скрипичный шорох, колыбельный прах,
И взгляд мой на тебе остановился,
И ты прочла в нём ненависть и страх!
Здесь, в распылённом золоте тумана
Ты сбросила последний мой наряд.
- Ты видишь? - Нет. - Взгляни на солнце, Анна,
На вечный Рим, на пожелтевший сад.

Я предвкушал в себе восторг и радость,
Приблизив бритву к твоему лицу.
Простишь ли мне любезную предвзятость,
С какой идешь к счастливому концу?
Тебе, а не кому-нибудь, не всё ли
Равно, с кем повстречаешь смертный час!
Шумело море. Служба шла в костеле.
Ты улыбалась мне в последний раз.