Сергей Соловьев - Собрание Стихотворений

Болотный дух, дух похоти и тлена,
Тебя сожгла небесная любовь,
И розою цветет Андиомена —
Хаоса язвенного кровь.

Мы светло празднуем свободу от проклятья,
Когда, под громы роковых угроз,
Алеет поцелуй, сплетаются объятья,
И шествует весна в венке из роз.

Превозмогая косность мысли нашей,
Когда мы близимся к Познанью Божества,
Нам лилий девственных благоухают чаши —
Кадильницы во храме естества.

Взгляни: сей крин весь мрак, весь смрад земной утробы
В сребро и аромат духовно претворил:
Благовествуя жизнь и истощая гробы,
Марии лилию вручает Гавриил.

Мария! таинство божественного брака!
О имя красное, сладчайшее имен!
О ужас демонов и упраздненье мрака,
И над Гоморрою сияющий Сион.

О ширшее небес девическое чрево
И затворенные святые ложесна!
О благосеннолиственное древо,
Воней златых плодов прозябшая весна!

Сожги последний мрак, фиал любви небесной,
О стамна с манною и неопальный куст!
Мария — сладкий мед словесный
И золото розоуханных уст.

Он нам родной — исполненный созвучий,
Покорный нам, но еще косный мир:
В ответ на мысль гармонией певучей
Волнуется вещественный эфир.

Певцы, художники, поэты! Наша
Мечта сковала хаос мировой,
И разума всеемлющая чаша
Вмещает мир, певучий и живой.

Тебе, о хаос, золотые узы,
Звено к звену, сквозь бешенство веков
Ковали мы, и ангелы и музы
Дарили нам цветы своих венков.

Мечи богов! Резец, палитра, лира!
Познания духовный, чистый хмель!
Сияют в солнце ангельского клира
Софокл, Бетховен, Пушкин, Рафаэль.

Нерасторжимы легкие оковы,
Познал брега безумный океан,
И храм искусства, храм многовековый,
Вознесся ввысь, нетленьем осиян.

Немолчная, согласная осанна
Из наших уст Тебе гремит, Христос.
Исполнен храм и лилий Иоанна,
И роз Марии, непорочных роз.

С креста, в крови, Ты внемлешь нашей лире,
И жрец-поэт возносит к небесам
Кадильницу и золотой трикирий:
Свет разума и песен фимиам.

Беззвездным хаосом окованные души
Восходят в свет, приявши телеса,
И воды отделяются от суши,
И синей кожею простерты небеса.

Замкнута бездна узами предела,
И вещество числом. Раздельны день и ночь.
К волне волну и к телу тело
Стремит божественная мочь.

О дивный образ мира! Сад явлений!
Хвалите Господа в горах, из чащных недр,
Онагры, зайцы и елени.
Древа масличные, ливанский кедр.

Вы — пурпур луга — розы, крины
— О звезды среброустые полей —
И фимиам дубрав, и рев звериный,
И хмель, и масть — вино, пшеница и елей.

Там рыбьим златом голубые бездны
Горят. Сиянье излучая ниц,
Эфир небес, то солнечный, то звездный,
Звенит молитвами влюбленных птиц.

И, подражая им, гармонией псалтирной
Трепещут гусли; сладкозвучный вздох
Зажег свирель. И брак вершится мирный
В лесу, в глуши, где травы, листья, мох.

Над злом последнюю победу торжествуя,
Уста влечет к устам стремление любви,
И хаос уязвлен заклятьем поцелуя…
Моя душа, Творца благослови!

Я — громов сын. Я — грозен, мудр и юн.
Премудрость воплощенного глагола —
В моих руках сверкающий перун.

Иммануил с небесного престола
Нисходит в мир, и расточился мрак.
Любовь Христа все козни поборола.

На солнце истины вперяя зрак,
Все тайны оком я проник орлиным.
Чудес начало: в Кане бедный брак.

По Галилейским розовым долинам
Он с матерью идет на брачный пир,
И подан жениху архитриклином

Вином любви наполненный потир.
У кладезя с блудницей Самарии
Беседует спасти пришедший мир.

Он видит слезы Марфы и Марии,
Он прослезился; по Его словам
Свергает Лазарь путы гробовые.

Купель грехов — лазурный Силоам:
Расслабленный встает, как муж цветущий,
Слепорожденный видит. И во храм

Пред смертью Он идет на праздник Кущей,
Чтоб жаждущие напоил умы
Родник воды, из вечности текущей.

Но час настал победы князя тьмы,
Казался пир трапезой погребальной,
В последний раз встречали Пасху мы.

Беседе все внимали мы прощальной.
Он говорил: «вы — ветви, я — лоза».
А я, во время вечери Пасхальной,

Припав на грудь, смотрел Ему в глаза.
А ветер выл в саду порывом злобным,
Чернела ночь, и близилась гроза.

Я у креста стоял на месте лобном,
И Он раскрыл засохшие уста,
И голосом, стенанию подобным,

Окровавлен, изъязвлен, со креста
Марию сердцу моему сыновью
Вручил. Потом увидел я Христа,

Но не раба, обрызганного кровью,
А грозного царя и судию.
Я — Иоанн. Христовою любовью

Я взыскан был, и матерь мне свою
Он завещал с мучительного древа.
На персях Иисуса я в раю.

Я весь — любовь, но молниями гнева
Караю грех. Внимая гул осанн,
Я встал в веках, таинственный, как дева.

Я — крин Христа, апостол Иоанн.

На телеге тряской,
По полям и овражкам,
Я поехала вечерком прохладным.
Топчут колеса
Колокольчики голубые,
Красную дрему,
Ромашки придорожные.

Из лесочка в лесочек,
Из села в село,
Из деревни в деревню,
Еду, яблочная торговка.

Яблочки золотенькие!
Яблочки аленькие,
Наливные, сахарные!

Сама на возу сижу,
Девка красная,
Девка ядреная,
Вся в яблоках сижу.

Эй ты, молодчик,
При часах и в жилетке!
Отведай яблочка спелого,
Сладким соком кипучего!

Вчера только с деревца сняла,
Никому его не дала,
Для тебя, молодчик, берегла.

Кушай его себе на здоровьице,
Еще дам, коли поноровится.
Потешайся сладостью золотою,
Грызи красное плодовое сердце,
Испей питьица медвяного.

Ты не бойся меня, молодчик!
Я — не ведьма проклятая,
Я — торговка яблочная,
Хохотливая,
Да похотливая,
Рысь желтоглазая.

А уедет мой тряский возок,
Покачу по оврагам и колдобинам,
Погоняя тощую клячонку
Березовым прутом,
Золот серп уколет
Твое сердце молодецкое.
Будешь плакать на зорьке туманной
Во глухой во ржи,
Поминая торговку яблочную.

Что ж! приди ко мне
Темной полночью,
Когда нету звезд,
Нету месяца.

До зари плутай
Во глухом лесу,
В частом ельнике,
Над канавами.

Очи выхлестай
Злыми хвоями.
В болотах тони,
Тони по пояс.

На белой заре
Ты найдешь меня,
Рысь веселую,
Желтоглазую.

Вдосталь, молодец,
Ты насмотришься,
Как с милым дружком
Потешаюсь я.

Как ласкает он
Меня досыта,
Как смеемся мы
Надь тобой, дурак!

Не беги от нас!
Будешь званый гость:
И тобой, дурак,
Не побрезгуем.

Приползай, как пес,
Со смирением
И целуй мои
Ноги белые.

Ноготок тебе
Маво пальчика,
А уста и грудь —
Другу милому.

Что же, молодчик?
Возьмешь золотой плодочек
От торговки румяной?