Дмитрий Кедрин - Избранные произведения

Хоть еще на Москве
Не видать гололобых татар,
А недаром грачи
Раскричались в лесу над болотом
И по рыхлым дорогам
Посадский народ —
Мал и стар —
Потянулся со скарбом
К железным кремлевским воротам.

Кто-то бухает в колокол
Не покладая руки,
И сполох над столицей
Несется, тревожен и звонок.
Бабы тащат грудных,
А за ними ведут мужики
Лошаденок своих,
Шелудивых своих коровенок.

Увязавшись за всеми,
Дворняги скулят на бегу,
Меж ногами снуют
И к хозяевам жмутся упорно.
Над коровьим навозом
На мартовском талом снегу
Неуклюжие галки
Дерутся за редкие зерна.

Изнутри подпирают
Тесинами створки ворот,
В них стучат запоздалые,
Просят впустить Христа ради.
Верхоконный кричит,
Наезжая конем на народ,
Что лабазы с мукою
Уж загорелись в Зарядье.

Ничего не поймешь,
Не рассмотришь в туманной дали:
То ли слободы жжет
Татарва, потерявшая жалость,
То ль посадские сами
Свое барахлишко зажгли,
Чтоб оно хоть сгорело,
Да только врагу не досталось!

И в глухое предместье,
Где в облаке дыма видны
Вековечные сосны
И низкие черные срубы,
То и дело подолгу
С высокой Кремлевской стены
Молча смотрят бояре
В заморские длинные трубы.

Суетясь у костра,
Мужичонка, раздет и разут,
Подгребает золу
Под котел, переполненный варом,
И, довольны потехой,
Мальцы на салазках везут
Горки каменных ядер —
Гостинцы готовят татарам!

Катят дюжие ратники
Бочки по талому льду
Из глубоких подвалов,
Где порох с картечью хранится.
Тупорылая пушечка
На деревянном ходу
Вниз, на Красную площадь,
Глядится из тесной бойницы.

И над ревом животных,
Над гулом смятенной толпы,
Над котлами смолы,
Над стрелецкой дружиною конной, —
В золотом облаченье,
Вздымая хоругви, попы
На Кремлевские стены
Идут с чудотворной иконой.

А в усадьбе своей
Хитроумный голландский купец
Запирает калитку
И, заступ отточенный вынув,
Под сухою ветлой
Зарывает железный ларец,
Полный звонких дукатов
И светлых тяжелых цехинов.

Повисают замки
На ларях мелочных торгашей,
Лишь в кружалах пропойцы
Дуют для храбрости брагу.
Попадья норовит
Вынуть серьги из нежных ушей
И красавицу дочку
В мужицкую рядит сермягу.

Толстый дьяк отговеть
Перед смертью решил. А пока
Под шумок у народа
Мучицу скупил за спасибо.
Судьи в Тайном приказе
Пытают весь день «языка»:
То кидают на землю,
То вновь поднимают на дыбу.

А старухи толкуют,
Что в поле у старых межей
Ведьмы сеяли землю
Вчерашнюю ночь на рассвете.
И ревут молодайки:
Они растеряли мужей,
За подолы их, плача,
Цепляются малые дети.

И, к луке пригибаясь,
Без милости лошадь гоня,
Чистым полем да ельником,
Скрытной лесною дорогой,
В поводу за собою
Ведя запасного коня,
Поспешает гонец
К Ярославлю
За скорой подмогой.

Начинается ростепель марта,
И скворец запевает — он жив…
Ты лежишь под гвардейским штандартом,
Утомленные руки сложив.

Ты устал до кровавого пота!
Спи ж спокойно! Ты честно, родной,
Отработал мужскую работу,
Что в народе зовется — войной.

Мы холодные губы целуем, —
Шлем тебе наш прощальный салют,
В том колхозе, что мы отвоюем,
Твоим именем клуб назовут.

Наши девушки будут в петлице
Твой портрет в медальоне носить,
О тебе тракторист смуглолицый
Запоет, выйдя травы косить.

Ты не даром на вражьи твердыни
Шел за землю родимую в бой!
Ты навеки становишься ныне
Сам родимою нашей землей!

Чисто гроба остругана крышка,
Выступает смола на сосне,
Синеглазый вихрастый мальчишка
По ночам тебя видит во сне.

Он к отцу на колени садится
И его заряжает ружье…
Спи, товарищ! Он будет гордиться,
Что наследовал имя твое.

Мы песком
На чердаках гасили
Пламя вражьих бомб
В тревоги час.
Фронтовые
Белые автомобили
В гости к смерти
Увозили нас.

Из друзей,
Ушедших в эту осень,
Не один
Простился с головой, —
Но остановили
Двадцать восемь
Вражеские танки
Под Москвой.

Нас босыми
По снегу водили
На допрос и пытку
Из тюрьмы…
Всё равно:
Враги не победили!
В этой битве
Победили
Мы!

Над проселочной дорогой
Пролетали самолеты…
Мальчуган лежит у стога,
Точно птенчик желторотый.
Не успел малыш на крыльях
Разглядеть кресты паучьи.
Дали очередь — и взмыли
Вражьи летчики за тучи…
Всё равно от нашей мести
Не уйдет бандит крылатый!
Он погибнет, даже если
В щель забьется от расплаты.
В полдень, в жаркую погоду
Он воды испить захочет,
Но в источнике не воду —
Кровь увидит вражий летчик.
Слыша, как в печи горячей
Завывает зимний ветер,
Он решит, что это плачут
Им расстрелянные дети.
А когда, придя сторонкой,
Сядет смерть к нему на ложе,—
На убитого ребенка
Будет эта смерть похожа!

Это смерть колотит костью
По разверзшимся гробам:
«Дранг нах Остен!
Дранг нах Остен!» —
Выбивает барабан.

Лезут немцы, и пойми ты:
Где изъяны в их броне?..
«Мессершмитты»,
«Мессершмитты»
Завывают в вышине.

Шарит враг незваным гостем
По домам и погребам…
«Дранг нах Остен!
Дранг нах Остен!» —
Выбивает барабан.

Толпы спят на полустанках,
Пол соломой застеля.
Где-то близко вражьи танки
Пашут русские поля.

Толстый унтер хлещет в злости
Баб смоленских по зубам…
«Дранг нах Остен!
Дранг нах Остен!» —
Выбивает барабан.

Рвутся бомбы. Дети плачут.
Первой крови горек вкус.
Воет пьяный автоматчик:
«Рус капут!
Сдавайся, рус!..»

Вышел Ясь
Из ветхой избушки,
На плетень оперся
У сада.
Видит он:
Бежит к нему с опушки
Его маленький сынок,
Его отрада.

Он в одной руке
Несет веревку,
А другою
Сдерживает сердце:
«Ох, отец!
Нашу старую буренку
Увели проклятые немцы!»

Пожалел старик
Свою скотину,
Он избу стеречь
Оставил бабу,
Чмокнул
На прощанье
Сына
И пошел
К немецкому штабу.

Криками и бранью
Встретил Яся
На крыльце
Фашистский полковник:
«Уходи, собачье мясо!
Убирайся!
Вот еще
Нашелся
Законник!»

Старый Ясь
Ни с чем
Подходит к дому,
Брызжет дождик
Теплый и редкий…
У села
За стогом соломы
Повстречали Яся
Соседки.

«Ясь!
Покуда ты ходил за коровой —
По селу
Патруль немецкий рыскал.
Ой, убит
Твой сынок чернобровый,
Нет в живых
Твоей женки Марыськи!»

До зари,
Пока не спали певни,
Ясь в ногах просидел
У покойных.
И пошел к попу
На край деревни,
Чтобы мертвых
Погрести достойно.

Он плетется
В горькой обиде,
Смотрит —
Вьется дым синеватый.
Пригляделся старый
И видит:
То горит
Его бедная хата.

Молвил Ясь:
«Не будет с немцем толку!
Стерпим —
Бабы наплюют в глаза нам!..»
Из навоза
Выкопал винтовку
И подался в пущу,
К партизанам.

Хороша
У пущи той дорога,
Да ходить по ней
Врагам неловко:
То из-за куста,
То из-за стога
Достает их
Ясева винтовка!