Мацуо Басё - Лик вечерней луны
В ночь полнолуния
Друг мне в подарок прислал
Рису, а я его пригласил
В гости к самой луне.
Глубокою стариной
Повеяло… Сад возле храма
Засыпан палым листом.
Луна шестнадцатой ночи
Так легко-легко
Выплыла – и в облаке
Задумалась луна.
Кричат перепела.
Должно быть, вечереет.
Глаз ястреба померк.
Вместе с хозяином дома
Слушаю молча вечерний звон.
Падают листья ивы.
Белый грибок в лесу.
Какой-то лист незнакомый
К шляпке его прилип.
Какая грусть!
В маленькой клетке подвешен
Пленный сверчок.
Блестят росинки.
Но есть у них привкус печали,
Не позабудьте!
Верно, эта цикада
Пеньем вся изошла? —
Одна скорлупка осталась.
Опала листва.
Весь мир одноцветен.
Лишь ветер гудит.
Чтоб холодный вихрь
Ароматом напоить, опять раскрылись
Поздней осенью цветы.
Посадили деревья в саду.
Тихо, тихо, чтоб их ободрить,
Шепчет осенний дождь.
Хозяин и гость
Друг на друга нарцисс
И белая ширма бросают
Отблески белизны.
Собрались ночью, чтоб любоваться снегом
Скоро ли свежий снег?
У всех ожиданье на лицах…
Вдруг зимней молнии блеск!
Скалы среди криптомерий!
Как заострил их зубцы
Зимний холодный ветер!
Все засыпал снег.
Одинокая старуха
В хижине лесной.
«Нет покоя от детей!»
Для таких людей, наверно,
И вишневый цвет не мил.
Уродливый ворон —
И он прекрасен на первом снегу
В зимнее утро!
Прохожу осенним вечером через старые ворота Расёмон в Киото
Ветка хаги задела меня…
Или демон схватил меня за голову
В тени ворот Расёмон?
Незримая весна!
На обороте зеркала
Узор цветущих слив.
С ветки на ветку
Тихо сбегают капли…
Дождик весенний.
Посадка риса
Не успела отнять руки,
Как уже ветерок весенний
Поселился в зеленом ростке.
Все волнения, всю печаль
Твоего смятенного сердца
Гибкой иве отдай.
Плотно закрыла рот
Раковина морская.
Невыносимый зной!
В лунном сиянье
Движется к самым воротам
Гребень прилива.
Слово скажу —
Леденеют губы.
Осенний вихрь!
Ученику
Сегодня можешь и ты
Понять, что значит быть стариком!
Осенняя морось, туман…
Пеплом угли подернулись.
На стене колышется тень
Моего собеседника.
Год за годом все то же:
Обезьяна толпу потешает
В маске обезьяны.
Дождь набегает за дождем,
И сердце больше не тревожат
Ростки на рисовых полях.
Кукушка вдаль летит,
А голос долго стелется
За нею по воде.
Оплакиваю кончину поэта Мацукура Ранрана
Где ты, опора моя?
Мой посох из крепкого тута
Осенний ветер сломал.
Памяти поэта Тодзюна
Погостила и ушла
Светлая луна… Остался
Стол о четырех углах.
Как хризантемы расцвели
У каменщика на дворе
Среди разбросанных камней!
Еще не легли снега.
Но, предчувствуя тяжкую ношу,
Склонился бамбук до земли.
Едкая редька…
И суровый, мужской
Разговор с самураем.
Пригорок у самой дороги.
На смену погасшей радуге —
Азалии в свете заката.
Молния в тьме ночной.
Озера гладь водяная
Искрами вспыхнула вдруг.
Пришел я любоваться вишнями Уэно. Люди отгородились занавесями, поют веселые песни. А я поодаль, в густой тени сосны, сижу один
Передо мною стоят
Четыре простые чашки.
Смотрю на цветы один.
По озеру волны бегут.
Одни о жаре сожалеют
Закатные облака.
Голос пролетной кукушки,
Отдыхая в тени листвы,
Слушают сборщицы чая.
Весь мой век в пути!
Словно вскапывая маленькое поле,
Взад-вперед брожу.
Какою свежестью веет
От этой дыни в каплях росы,
С налипшей влажной землею!
«Прозрачный водопад»…
Упала в светлую волну
Сосновая игла.
Снова в родном селенье
Как изменились лица!
Я прочитал на них старость свою.
Все – словно зимние дыни.
Повисло на солнце
Облако… Вкось по нему —
Перелетные птицы.
Не поспела гречиха,
Но потчуют полем в цветах
Гостя в горной деревне.
Конец осенним дням.
Уже разводит руки
Каштана скорлупа.
Осеннюю мглу
Разбила и гонит прочь
Беседа друзей.
О, этот долгий путь!
Сгущается сумрак осенний,
И – ни души кругом.
Отчего я так сильно
Этой осенью старость почуял?
Облака и птицы.
На одре болезни
В пути я занемог.
И все бежит, кружит мой сон
По выжженным полям.
Отправляясь в путь
Может быть, кости мои
Выбелит ветер… Он в сердце
Холодом мне дохнул.
Туман и осенний дождь.
Но пусть невидима Фудзи.
Как радует сердце она!
Грустите вы, слушая крик обезьян!
А знаете ли, как плачет ребенок,
Покинутый на осеннем ветру?
Безлунная ночь. Темнота.
С криптомерией тысячелетней
Схватился в обнимку вихрь.
Листья плюща трепещут.
В маленькой роще бамбука
Ропщет первая буря.
Прядка волос покойной матери
Растает в руках моих, —
Так горячи мои слезы, —
Белый иней волос.
В саду старого монастыря
Ты стоишь нерушимо, сосна!
А сколько монахов отжило здесь,
Сколько вьюнков отцвело…
Источник, воспетый Сайгё
Роняет росинки – ток-ток —
Источник, как в прежние годы…
Смыть бы мирскую грязь!
Нет, нет, я не погиб в пути!
Конец ночлегам на большой дороге
Под небом осени глухой.
Мне невольно пришел на память мастер «безумных стихов» Тикусай, бродивший в былые дни по этой дороге
«Безумные стихи»… Осенний вихрь…
О, как же я теперь в своих лохмотьях
На Тикусая нищего похож!
Подушка из травы.
И мокнет пес какой-то под дождем…
Ночные голоса.
Даже на лошадь всадника
Засмотришься – так дорога пустынна.
А утро такое снежное!
Сумрак над морем.
Лишь крики диких уток вдали
Смутно белеют.
Весеннее утро.
Над каждым холмом безымянным
Прозрачная дымка.
По горной тропинке иду.
Вдруг стало мне отчего-то легко.
Фиалки в густой траве.
Такой у воробышка вид,
Будто и он любуется
Полем сурепки в цвету.
После двадцатилетней разлуки встречаюсь со старым другом
