Екатерина Таубер - Нездешний дом

Есть вещи — верные друзья,
Сопутники, опора.
О, печка добрая моя,
Тепла источник скорый!

Затопишь — чайник зашумит
Большой с примятым боком,
Товарищ странствий, инвалид,
Все выслуживший сроки.

Ну, как расстаться мне с таким? —
Он шумных встреч свидетель,
Когда, под папиросный дым
И споры, чай друзьям моим
Варила на рассвете.

Одни — в могиле, а других
Тюрьма усыновила.
На край земли ведет живых
Дух беспокойнокрылый.

А ты все рядом, ветеран,
Ворчун неисправимый,
На много дней, на много стран,
Чредой бегущих мимо.

Все было б, возможно, иначе.
О, если б вернуться, вернуть!
Вот в памяти смутно маячит,
Сквозь песни кабацкие, — путь.

Неправда, что вечер, что поздно,
Что ты только пьяный барон,
Над жизнью мучительной, грозной
Увидел сияющий сон.

Твои загрубевшие руки,
Твой горький потерянный взор.
Под песню о вечной разлуке —
Подруги накрашенной вздор.

Все было б, возможно, иначе…
Нет, не было б! Лучше не лги!
Была не по силам задача.
А ночь только дразнит удачей
И вновь замыкает круги.

Прелестны дни и куст прелестен белый
На пустыре, где солнце припекло,
Где только мошки кружат ошалело,
Где, как алмаз, разбитое стекло.

Где тайну мест блаженно-нелюдимых
По-матерински лето стережет
В той свежести утерянной, любимой,
Что раем человек зовет.

В двух шагах от меня, у дороги,
Осень табором стала опять.
Как цыганка стоит у порога,
Хочет мне по руке погадать.

А о чем нам гадать? Листопадом,
Днем сегодняшним счастливы мы.
Над судьбой завершенной, над садом
Реют вестники близкой зимы.

Исхоженные рытвины твои,
Проселочная робкая дорога,
Пучки травы, причуды колеи,
Мне дороги неспешностью пологой,

Ведь сохраниться только тут могли
Сарайчики, впадающие в детство,
И с ними липа — чудо той земли,
Прадедушкино пышное наследство.

Оно расскажет мне, под птичий гам,
Про перелетов строгие уроки,
И мы разделим с нею пополам
Все страхи остающихся, все вздохи.

И легкий лист на руку упадет —
Ее слеза закатно-золотая,
И будет легче мне идти вперед,
По выбоинам бережно ступая.

Порозовела на закате
За день нагретая стена,
Широкий двор на горном скате,
Тележка с сеном у окна.

Как будто бы вином плеснули
На села мирные кругом, —
И вот скудеет жизни улей,
Румяней каравая дом.

Склонись теперь на камень белый.
День отлетает, завершен
Рукою любящей, умелой…
Стада вернулись. Хлеб спечен.

Сверчки бушуют и звенят
И стадо близится к овчарне;
И девушка простой наряд
Цветком украсила для парня.

И вижу молодость мою —
Такую ж робкую, простую.
И плачу в горном я раю,
Лицо забытое целуя.

Что проще этого? — Спят ведра на колодце
И полотенце сохнет на сосне.
Плеснуть водой, нагретой крепким солнцем,
Обмыть лицо и руки в полусне.

Подняв глаза, увидеть сад и небо,
Где облака блуждает островок.
Сесть на скамью. Ломоть отрезать хлеба
И сыра козьего кусок.

Взять на руки щенка, чтоб не кусал за ноги,
И в шерсть густую пальцы погрузить.
И вместе с ним быть лишь одной из многих,
Над кем еще дню летнему светить.

Шершавится скамья, омытая дождями,
Пятнистый густ платан у входа в городок,
Что на ладони весь и курится дымками.
Он каждому раскрыт — ни слова между строк.

Крутые улочки на площадь, как девчонки,
Торопятся, бегут — на все бы поглядеть.
Их будничный наряд опутал пояс тонкий
Герани огненной и роз янтарных сеть.

А с колокольни даль: холмы и виноградник,
И статуя Христа на стыке двух дорог.
О, милых прежних дней несокрушимый праздник.
Кто здесь тебя для нас нетронутым сберег!

Развалины овчарни. Щедрость лета
На голубой лавандовой поляне,
И голубое половодье света —
Теперь вы только вздох воспоминаний!

А помнишь шалые велосипеды?
Как, замирая, было сердце радо
Войти навек собратом и соседом
В непрочный быт твоей робинзонады,

Где каждый миг значения исполнен,
Где собеседники созвездия и книги,
Где, словно праздник, проплывает полдень
И нужно с плеч лишь повседневность скинуть.

Ту чашу синюю залива
Не выпить и не расплескать
Одним рывком, одним порывом,
Когда тоска, когда в тисках.

Она ничьей не станет данью,
Она, как дар, порой дана
Лишь отреченью, созерцанью —
Глотком лазурного вина.

Кто-то коврик трясет в окне,
Машет пестрым узорным флагом
Новых царств, неизвестных мне,
С корабля с разноцветным флагом.

Хорошо бы к нему подплыть,
Познакомиться с ним поближе,
Как лоза, что пришла завить
Эти стены до самой крыши.

И изрытый оспой фасад
Словно в бусинах весь чернильных:
Все мельчает здесь виноград
С виноградников солнечных — ссыльный.

Как он льнет к голубому окну,
Как глядится в него — соглядатай!
Любопытно и мне и ему —
Мы сегодня родных два брата.

Задворки. Черепичной крыши
Подернутый загаром скат.
Он греется, смуглеет, дышит,
Он разомлевшей кошке рад.

А беспорядочная груда
Обрубков, веток, мелких дров
У стенки солнечной, как чудо
Нерукотворных очагов.

Нищая, в заплатах, кухня,
Выщербленный пол.
Шкаф не скрипнет, дверь не стукнет,
Дремлют стулья, стол.

Тишиною руки полны
И сады, и дол, —
Праздника большой подсолнух
Под окном расцвел.

Светился огонек в долине,
Светало медленно вдали.
С последней думою о сыне
Ты уходила от земли.

Он рядом спал. Трудом тяжелым
Был утомлен. Ты не звала.
Ребенком вспомнила веселым
Вот тут, у этого стола.

Твой старый дом: в нем столько было…
Как миг один прошли года.
Трудилась, мучилась, любила…
Теперь покой. И навсегда.

Лишь первозданное, простое —
Деревья, воды и холмы
Незыблемо стоит и стоит
Поклона, памяти, хвалы.

Во дни обид, во дни потери
Ценить научится душа
Бесхитростную ласку зверя,
Приют лесного шалаша.

И утра росное касанье,
И шепот ивы — прасестры:
Дары, что нам даются втайне…
О, неприметные дары!