Дмитрий Веденяпин - Что значит луч

Агент, убитый в телефонной будке,
Встает с колен в гостинице во Львове.
Луна в окне желтеет в промежутке
Между стеклом и пойманным на слове
Пространством, обещавшим всем, кто в нем
Смотрел с холма на медленную воду
Сквозь зелень сада — там теперь у входа
Дежурит ангел с пламенным мечом
Вращающимся; пламя, ударяясь
О пустоту (сосну давно сожгли),
Рассыпавшись на искры, рикошетом
Уходит на террасу, притворяясь
Лучом, застрявшим в зеркале, букетом
Иван-да-марьи в солнечной пыли…

1998

Мне хочется срифмовать
«Искусство» и «чувство»,
Вообще-то,
Это диагноз, это —
Как бахнуть из пистолета
В Музу
И ахнуть
Где-то
По ту сторону добра и зла,
Вернее — по эту.
Поэту
(За такие дела
И отношенье к предмету,
Как он бы сказал, любви)
Не заслужить пиетета
Со стороны букета
В стеклянном кубике света
С бабочкой визави.
2000

Мама под снегом ведет ненормальную дочь.
Это нормально; земля обрастает сугробами;
Дом вверх ногами висит в опрокинутом небе —
Кто-то расчистил каток; сны, мешаясь со злобами —
Любит-не любит? — положены всякому дневи;
Случай гадает, не зная: помочь-не помочь?

Голос бормочет: «Заря новой жизни», «побег
В царство свободы», «мужайтесь», «да будут отложены
Все попеченья житейские», «верьте», «терпите»…
Время стоит у окна и в слезах, завороженно
(Каждый нежданно-негаданно в центре событий
Собственной жизни, как минимум) смотрит на снег.
2000

Встреча за закрытыми глазами
С чем-то, что из рук
Вон, шурша и хлопая, как знамя,
Падает на луг.

То ли память, то ли вечер, то ли
Невечерний свет
Меркнет перед тем, что поневоле
Значит этот бред.

Знаменосец знаменует страсть
Даже мертвый, сшибленный, как кегля;
Знамя мнется и струится, медля
Сдуться и упасть.

Не вздыхать бы, рея, в тишине
Знамени над лицами слепыми,
Если бы не собственное имя
На его усталом полотне.

2001

В траве, в костре июня, у торца
Шестнадцатиэтажного дворца,
Споткнувшись о натянутое время,
В зеленом круглом мире, где пришлось —
Приходится-придется, глядя сквозь
Танцующую солнечную темень
Туда, где только музыка, без слов,
И мелкий дождь, как стрелки без часов,

Среди стволов стрекочет наудачу
(В душе у грибника то вскрик, то всхлип:
Нет, гриб — нет, лист — нет, гриб — нет, лист — нет, гриб),
За полчаса до выезда на дачу —
Все собрано, но ты еще в Москве —

Над мальчиком — что тот грибник — к траве
Склонившимся над смятой пачкой «Dunhill»
И собственным беспамятством, в аду,
В Москве и в опечатанном саду
Стоит стихотворение, как ангел.
2001

Больше чем, меньше чем, больше
Снега, ветра, вечера, жизни
За окном — взгляд на окно снизу
Сквозь летящий снег, через толщу
Жизни — что здесь такого:
Снег на мокрой варежке, ветер…
К новой жизни будьте готовы! —
В распахнувшемся — ах! — свете.
2006

… нет…

Пушки
За окном зима, а пахнет летом,
Просто потому что потеплело,
А не то чтоб что-нибудь — не в этом
Дело.

Ветер, ветер что твое сирокко,
Только не такой сухой и страшный.
То, что ты как ты немеешь сбоку,
Может быть неважно.

В темноте поблескивают дужки,
Тонкие как весть,
Будто то, чего… (короче, Пушкин),
Есть.
2006

Как кто убил?.. Из книжки лился свет
Взамен того, убавленного на ночь
За шторами… И смех, и грех, и бред…
Вы и убили-с, Родион Романыч…

Переморгнешь — и на древесном срезе
Дрожат лучи,
Как в «Зеркале», где Бах и Перголези,
Блестят ключи

В руке того, который (верь, не верь) —
Кому? когда? за что? — никто не знает
Поставлен отпирать — и отпирает (!?)
Тугую дверь.
2005

Пустота как присутствие, дырка как мир наяву,
«Нет» как ясное «есть» вместо «был» или «не был»
Превращают дорогу в дорогу, траву в траву,
Небо в небо.

Заполошная мошка, влетевшая с ветром в глаз,
На дороге у поля, заросшего васильками
(«Наклонись, отведи веко и поморгай семь раз»),
Что-то знает о маме.

В перепутанном времени брешь как просвет
Между здесь и сейчас — бой с тенью
Между полем и небом, где все кроме «нет»
Не имеет значенья.
2005, август

Гайана — это просто гул,
Тут главное — другое дело:
Что он поел, попил, зевнул,
И комната зазеленела;

Что шею вытянул, повис
Вниз головой, слетел, поднялся,
Моргнул, веревочку погрыз,
Нахохлился и почесался.

Короче так: где были мы
И наш всепобедивший холдинг,
Когда из изумрудной тьмы
Он крылья направлял на полдень?

Сейчас, конечно, все не то,
Но было бы еще нетее,
Когда б ни Горовиц, Кокто…
И, кстати, тут в одном музее

(Сначала я подумал — сон)
По комнате кружил заморский
Половозрелый амазон:
Большой и мудрый Пятигорский.

Ты не один, мой добрый смех
В зеленых бриджах, желтой шапке,
На свете, круглом как орех
В прекрасной лапке.

2006

Женщина выходит из подъезда
Прямо в сон (в каком-то смысле вещий)
Мальчика, от страха — больше-меньше —
Верящего в солнечные вещи.

Ведь, по слухам, свет не в беспорядке
Падает, а как бы в форме храма
Или леса (это по догадке
Мальчика) — и тот, и этот самый.

Отчего же остается только
Страх и все, а солнечные вещи
Прячутся, как счет у — сколько, сколько? —
Запыхавшихся на «больше-меньше»?

2005

Зачем нам, товарищ начальник,
Вся эта унылая чушь?
Ведь даже у бабы-на-чайник
В глазах: после нас хоть déluge.

А было, недолго, но было:
Каких-нибудь пару недель
И вправду чего-то сквозило
Сквозь ту диковатую Ель.

Едва, но маячило все же,
Пока не сработалось в нуль
И не загудело похоже
На этот маркизин буль-буль.
2005

Сквозь белый день цветные пятна, где —
Казалось люди, оказалось время —
Со всеми вместе в снежной чехарде,
Тогда — почти, сейчас — совсем со всеми…

Сквозь черное июльское окно
Лос-Анджелес светился как в кино;
Гостиница переливалась ало,
Дымилась сигарета, и вино
Мерцало.

Любовь, надежда, нежность, страсть и страх,
Как Бим и Бом, сражались с темнотою,
Той, где отель, и той, где снежный прах,
Но комната уже была пустою.

Немного мелодраматично, но
Тут ничего поправить не дано,
Молитвенными не прожечь словами
Разворошенный этот неуют,
И только слезы что-то могут тут
И там, как в настоящей мелодраме.
2006