Владимир Сурнин - Ценю предательство иллюзий (сборник)

Имеет свойство возвращаться
И удивлять на склоне лет
И боль души, и даже счастье,
Которого в помине нет.

Дождём, улыбкой мимолётной,
Весёлым смехом за спиной
Оно, хотя б на миг, придёт к нам,
Как солнце зимнею порой.

И луч его, во тьме тревожной
Сжигая годы, как гранит,
Своим теплом неосторожно
Надежду снова оживит.

Мы и в годах, и не в разводе —
Так в наше время не живут.
Но счастье, как и раньше, в моде,
А это – ох, нелёгкий труд.

Труд – даже просто чтоб родиться,
И стать большим, и не упасть.
И замуж выйти, и жениться,
И не забыть, и не украсть.

Я через всё прошёл и знаю,
Ведя годам и помня счёт:
Лишь тот чего-то достигает,
Кто шёл и верил, что дойдёт.

Тогда тебе и боль – награда,
Тогда ты и в терпеньи – спец.
Тогда и пропасть – не преграда,
И если ссора – не конец.

Мне повезло любить и верить,
И жить, по мере лет и сил.
Пора, пора мне пыл умерить,
Но я люблю, как и любил!

Ведь отчего я так настроен?
Ответить мне немудрено:
Хоть мы c женой не ходим строем,
Но и порознь мы – как одно.

Лечить могла и боль, и голод,
И подставляла мне плечо
Та, без которой лёд – не холод,
И целовать – не горячо.

Мы изменились лишь отчасти,
Хоть время – строгий господин.
…И что такое наше счастье?
Когда ты в жизни не один.

Ценю предательство иллюзий,
В них есть надежды обретенье.
И если мир до строчки сузить,
Получится стихотворенье.

Какая разница, насколько
С реальностью сомкнутся грёзы?
Допустим, на шлепок осколка, —
И будут, без обмана, слёзы.

В грядущее легко поверить
И жить, о чём-нибудь мечтая…
А без мечты закрыты двери,
Куда лишь избранных пускают.

Знаком я с истиной бесспорной,
Что греет сердце много лет:
«Любви все возрасты покорны…»
Как верно написал поэт!

Хотя уже и не мальчишка,
Я постигаю каждый час:
И в двадцать пять,
и в сорок с лишком,
И в шестьдесят любить как раз.

Пока живёшь и светят звёзды,
Пока надежды по плечу, —
Писать стихи совсем не поздно,
И умирать в приливе чувств.

Но всё же лучше жить, не скрою…
Ах, Пушкин, что ты натворил:
Ты жизнь мою своей строкою
Счастливой быть благословил.

Дни человека – как трава,
Стоящая во чистом поле.
Приговорённая, не боле,
Цвести, звенеть, как тетива.

Кому и что она несёт
Своей красою неуместной?
Как миг, её пора пройдёт, —
И станет заурядным местом.

Но даже если поле спит,
Его достоинства серьёзны.
С него и самолёт взлетит,
И бабочка, и жук навозный.

Я себя не забыл молодым —
Жаль, сегодня другие фасоны.
Мы любили, счастливые в дым,
Поимённо и всех поголовно.

Не боялись, что это смешно,
Было время на ахи и вздохи…
Слышу голос: «Всё это кино.
Вы отстали от нашей эпохи».

Но отметит придирчивый глаз,
Что усмешки не лучшего рода.
Если бог – золотой унитаз,
Вместо клятвы на верность —
свобода.
Как она соблазняет легко,
Совращает приманками тело!
И в аптеках полно мужиков,
А детей больше некому делать.

Каждый хочет бегом и сейчас,
Кутюрье совершенствует почерк.
Нет спасенья в смешении рас,
Чем вольготнее жизнь, тем короче.

Остаётся душа…Что темнить?
Рвутся к ней, вылезая из кожи,
Те, кто могут и чёрта купить…
Но незрящие гладят их рожи.

Не предрекайте мне зимы,
Я все равно в неё не верю.
Хотя иду в объятья тьмы,
Которая кружит за дверью.

Не предрекайте мне весны —
Она со мной давно простилась.
Хотя еще приходит в сны,
И в детях чудом повторилась.

Не предрекайте мне того,
Что будит окончанье лета.
…Не предрекайте мне всего
Известного давно сюжета.

Он слишком стар, чтоб горевать,
А я еще пока что молод.
Пусть меня будет врачевать
И осень, и студеный холод.

Во всём, чего и не просил,
Но есть во мне и вижу извне,
Я нахожу поддержку сил,
Что нам дарованы для жизни.