Александра Крючкова - Марина, Анна, Александра

а сердце, пьяное любовью,
так горячо!
своей бедовой головою
уткнусь в плечо,
руками обвивая шею,
целую в рот,
не понимая, как я смею,
не зная нот,
ласкать и нежить каждым словом
твой жадный слух,
я для тебя на всё готова,
считай до двух!
давай покажем Камасутре!
лжескромность — вон!
пока не наступило утро
и длится сон…

неслышно,
молча,
взглядом позови,
но не спеши,
срывая прочь одежды —
сыграй на мне
прелюдию любви
неторопливо,
ласково
и нежно…
спой серенаду
вздохами,
без фраз,
где ноты тела —
пальцами,
губами
прочтёшь легко,
не открывая
глаз,
и наречёшь
восьмыми чудесами
света…
извлеки огонь
из льдин
необитаемых
Лапландий,
который
я вложу тебе
в ладонь,
как ключ
к познанью тайны
ars amandi.

Погода настроению под стать…
Всё скоро станет безразлично серым.
Ты мне из всех казался самым смелым,
Пойдем со мной! Здесь нечего терять!

В последний день двадцать восьмого лета
Запишем в память новую строку:
Давай ходить с тобой по потолку —
Мне надоел скрип половиц паркета.

Осточертело падать на постель,
Давай падения перенесем мы в небо —
Там облака — сплошная акварель,
В которой утонуть хотелось мне бы.

Сегодня только или никогда,
Мир перевернут был, любимый мой, не нами.
Зачем же пошлыми тебе играть словами?
Кивни мне просто в знак согласья «да».
Тебе не буду предлагать я дважды,
Тебе так страшно? Ставишь мне в вину…
Быть может, истина известна лишь тому,
Кто сумасшествие познал, увы, однажды.

Уйти в себя — возможно, тоже путь.
Ну что ж, прости, считай, я пошутила.
Я и тебя заранее простила,
Да и сердилась разве что чуть-чуть.

А к ручке двери тянется рука
Осенней меланхолии бездонной…
Я скоро буду отчужденно-сонной
Бродить босой по сводам потолка.

Вступлю в осенний листопад
Рыжеволосою блудницей…
Люби меня, как любит брат
Свою несносную сестрицу.

Костры горят который день,
В них прошлое сожгу я смело!
Люби меня, как любит тень
По жизни данное ей тело…

И на ладонь листочком вздох…
Благослови моё паденье!
Люби меня, как любит Бог
Собственноручное творенье…

И кисть запляшет на холсте —
Запечатлею штрих твой каждый…
Люби меня, как любят те,
Кто через Смерть прошел однажды.

Целуй! — я не спрошу,
С чего вдруг эта нежность
Ко мне. Не оттолкну
Внезапный всплеск страстей
В тебе. Я не прошу
Венца. И в безмятежность
Я не играю — потому
Ласкай меня! Смелей!

Усни! — не разбужу —
В объятьях на плече
Моём. Не потревожу
Твой мимолётный сон.
Оставь! — не осужу —
В мерцании свечей
Меня. Устала тоже,
Издав последний стон.

Ступай! — не задержу —
Прижавшись на пороге
К стене. Целую в лоб,
У каждого — свой путь.
В знак четырёх сторон —
Крещу, чтоб были боги
С тобой. Не думай об…
Прости. Прощай. Забудь.

Я с детства была слишком хорошей и правильной,
Ходила всегда за ручку и старших слушала,
Была в школе отличницей и учила правила,
Ни собачек, ни кошек, ни птичек не мучила.
Со шпаной не дружила, по подъездам не шастала,
Не курила, ни травки, ни экстази не пробовала,
Не пила, дневников своих под подушку не прятала,
Такая вот, до тошноты, показательно-образцовая,
Любимица учителей, пример для подражания сёстрам младшеньким,
Утешение для бабушек и дедушек стареньких,
Мать звала меня уменьшительно-ласково Сашенькой
Или даже «цветочком аленьким».
Играла с закрытыми глазами трехголосные инвенции Баха,
Вышивала по вечерам гладью и крестиком цветочки и веточки,
Каждый праздник получала благословление самого Патриарха,
Так, пять лет я пропела в хоре церковном девочкой.
Занимала какие-то места в конкурсах — рисовала карандашами и красками,
Вязала кружева крючочком и шарфики спицами,
С близкими была учтива, не стреляла глазками
И не вступала в разговор с незнакомыми лицами.
Каталась на коньках и в бассейне плавала,
Не дралась с мальчишками, была помощницей-дочерью,
Всегда помнила, что в жизни главное —
Образование высшее, замужество, дети и т. д. (многоточие)
Поступила в Военную Академию, выбивала 27 из 30 с погонами на хрупких плечиках,
Два языка иностранных и на латыни
Записки Цезаря о Галльской войне (кажется),
Красный диплом, да «Под небом голубым» под гитару вечером,
Только что-то не так, что-то жизнь не вяжется.
Меня учили быть терпеливой, верной женой и хорошей матерью,
И голос из прошлого слышу я темными ночками,
Словно лежит на мне дилеммой родовое проклятие:
«Не изменяй» и
«Только по любви, доченька!»
И вот она, шизофрения, моей личности раздвоение:
От правильности вечной — подругой — бессонница…
Я пред тобой, склонившись, прошу прощения
За то, что такая вот из меня плохая любовница…

Голоса — в шёпот. В них нет больше
Фальши.
Руки — от волос — по шее — к плечам и
Дальше…
Губы — от губ — по щеке — за ушками —
К шее
Смелее!
Взглядов нет больше — глаза закрываются
Сами,
Вздохи откуда-то из глубины, из души —
Устами,
Пальцы безумно впиваются
В тело,
Шагаем во тьме неловко, несмело,
Скорее!
Я разбудить в тебе зверя посмела…
Сильнее —
В объятия! Вновь задыхаясь,
Слетают, срываясь,
Одежды…
Обрывисто, ласково,
Нежно
Губами! Телом! Руками…
Нет между нами
Черты —
Я — это я и ты
Воедино!
И на мгновенье мы
Неотделимы,
Всего лишь на миг…
Вскрик…
На плечике детском ищешь приют…
Беззащитный, ранимый, родной…
Обнимаю
И вдруг вспоминаю,
Что нас с тобой ждут
Домой…

Словом — как кулаком по столу,
В душу мою — прости, Господи! —
Вошёл ты и ходишь Апостолом,
Как по воде, просто так…

Целуешь меня — из жалости,
Губы свои — сжала бы,
Только из глаз — жалобы,
Сердце донельзя сжалось. Быть

Вечно! — по левую! — сторону,
Рваться внутри — поровну:
Одно «я» — добычею ворону,
Другое — цветком не сорванным.

Быть, как траве, мне — ласковой,
Тысячу и одну ночь — сказкою,
Руку — целовать — барскую,
К перстам припадая — с опаскою.

За что ж ты со мной так, Господи?
Впустил его в душу Апостолом,
И ходит, как по воде, просто так,
Да бьёт кулаком по столу…

Я пред тобой, сто —
Я ничего не сто —
Ю-доль моей бо —
Ли-шь бы с тобо…
Вместе да в пол —
Ночь — это две —
Ри-нуться в не —
Бо-льше не ве —
Рю-мки пусты —
Е-сли лишь толь —
Ко мне ты вернешь —
Ся-дешь напрот —
И-в-новь улыбнешьс —
Я — «да» — глаза —
Ми-лый, мы са —
Ми-мо прошли друг дру —
Га-снущей страс —
Ти-ше! Дай ру…
Не спугни, что оста…