Владимир Бенедиктов - Сборник стихотворений 1838 г.

Бодро выставь грудь младую
Мощь и крепость юных плеч!
Облекись в броню стальную!
Прицепи булатный меч!
Сердцем, преданным надежде,
В даль грядущего взгляни,
И о том, что было прежде,
Мне с тобой напомяни!

Да вскипит фиал заздравной —
И привет стране родной,
Нашей Руси православной,
Бронноносице стальной!
Широка она, родная,
Ростом – миру по плечо,

Вся одежда ледяная.
Только сердце горячо,
Чуть зазнала пир кровавой —
И рассыпались враги,
Высоко шумит двуглавой,
Землю топчут русской славы
Семимильные шаги!

Новый ратник, стань под знамя!
Верность в душу, сталь во длань!
Юной жизни жар и пламя
Сладко несть отчизне в дань.
Ей да служить в охраненье
Этот меч – головосёк!
Ей сердец кипучих рвенье
И небес благоговенье
Ныне, присно и вовек!

Алина – нет! Не тем мой полон взор!
Я не горю безумною любовью!
И что любовь? – Коварный заговор
Слепой мечты с огне – мятежной кровью!
Я пережил дней юношеских жар,
Я выплатил мучительные дани;
Ты видела души моей разгар
Перед тобой, звезда моих желаний;
Ты видела… Теперь иной судьбе
Я кланяюсь, Иною жизнью молод,
И пред тобой я чувствую в себе
Один святой, благоговейный холод;
Снег на сердце; но то не снег долин
Растоптанный, под саваном тумана —
Нет, это снег заоблачных вершин,
Льдяной венец потухшего вулкана, —
И весь тебе, как солнцу, он открыт,
Земля в тени, а он тебя встречает,
И весь огнём твоих лучей блестит,
Но от огня лучей твоих не тает.

Утра, вечера ль порою,
Лишь сойдётся свет со тьмою,
Тьма светлеет, меркнет свет —
И по небу полосою
Разольётся алый цвет.
Это дня предосвещенье
Иль прощальная заря?
Это всход или паденье
Светоносного царя?
Вспыхнут ярче розы вешней
Щёки девы молодой:
Это пыл зари другой;
Это – встреча мысли грешной
С детских мыслей чистотой!
Здесь – под мраком искушенья
Свет невинности горит,
На ланитах их боренья
Отражён волшебный вид;
И я мыслю: друг – девица,
Этим пурпуром горя.
Ты – восточная ль денница
Иль закатная заря?

Ночь. Сомкнувшееся тучи
Лунный лик заволокли.
Лёг по ветру дым летучий,
Миг – и вспыхнуло в дали!
Встало пурпурное знамя,
Искор высыпала рать,
И пошёл младенец – пламя
Вольным юношей гулять.

Идёт и растёт он – красавец опасной!
Над хладной добычей он бурно восстал,
К ней жадною грудью прильнул сладострастно,
А кудри в воздушных кругах разметал;
Сверкают объятья, дымятся лобзанья…
Воитель природы, во мраке ночном,
На млеющих грудах роскошного зданья
Сияет победным любви торжеством.
Высоко он мечет живые изгибы,
Вздымается к тучам – в эфирный чертог;
Он обдал румянцем их тёмные глыбы;
Взгляните: он заревом небо зажёг!

Царствуй, мощная стихия!
Раздирай покровы ночи!
Обнимай холодный мир!
Вейтесь, вихри огневые!
Упивайтесь ими, очи!
Длись, огня разгульный пир!
Ветер воет; пламя вьётся;
С треском рухнула громада;
Заклубился дым густой.
Диким грудь восторгом бьётся;
Предо мною вся прелесть ада,
Демон! ад прекрасен твой!

Но буря стихает, и пламя слабеет;
Не заревом небо – зарёю алеет;
То пламя потухло, а огненный шар
С высока выводит свой вечный пожар.

Что ж? – На месте, где картина
Так торжественна была,
Труп лишь зданья – исполина,
Хладный пепел и зола.
Рдела пурпуром сраженья
Ночь на празднике огня;
След печальный разрушенья
Oзарён лучами дня.
В ночь пленялся я красою,
Пламень буйства твоего:
Днём я выкуплю слезою
Злость восторга моего!

Слеза прокатилась, обсохли ресницы,
И взор устремился к пожару денницы,
К пожару светила – алмаза миров; —
Издавна следимый очами веков,
Являет он пламени дивные силы;
Земля на могилах воздвигла могилы,
А он, то открытый, то в облачной мгле,
Всё пышет, пылает и светит земле.
Невольно порою мечтателю мниться:
Он на небе блещет последней красою,
И вдруг, истощённый, замрёт, задымится,
И сирую землю осыплет золой!

Торжествующая Нина
Видит: голубя смирней,
Сын громов, орёл – мужчина
Бьётся в прахе перед ней.
Грудь железную смягчила
Нега пламенной мечты,
И невольно уступила
Мужа царственная сила
Власти женской красоты.

Не гордись победой, дева!
Далеки плоды посева.
Дней грядущих берегись!
Нина, Нина, – не гордись
Этих взоров юной прытью;
Не гордись, что ты могла
Неги шёлковою нитью
Спутать дикого орла!
Близки новые минуты,
Где сама должна ты снять
Эти розовые путы
И грозу распеленать!
Дерзкий хищник жажду взора,
Жажду взора утолит,
И грудей роскошных скоро
Жаркий пух растеребит;
Ты подашь ему, как Геба,
Этот нектар, а потом
Вдруг неистовым крылом
Твой орёл запросит неба;
Чем сдержать его?
Горе, если пред собою
Он узрит одну лишь степь
С пересохшую травою!
Он от сердца твоего
Прянет к тучам, к доле скрытной,
Если неба пищей сытной
Не прикормишь ты его!

Струёю жгучей выбегает
Из подземелей водный ключ.
Не внешний жар его питает,
Не жаром солнца он кипуч; —
О нет, сокрытое горнило
Живую влагу вскипятило;
Ядра земного глубинам
Огонь завещан самобытной:
Оттуда гость горячий к нам
Из двери вырвался гранитной.

Так в мрачных сердца глубинах
Порою песнь любви родится
И, хлынув, в пламенных волнах
Пред миром блещет и клубится;
Но не прелестной девы взор
Её согрел, её лелеет;
Нет, часто этот метеор
Сверкает ярко, но не греет!
Жар сердца сам собой могуч; —
Оттуда, пролитый в напевы,
И под холодным взором девы
Бежит любви горячий ключ.

Под мглою тяжких облаков,
В час грозной бури завыванья,
С любимой девой сочетанья,
Топясь, просил я у богов.
Вдруг – лёгким светом даль блеснула,
Мрак реже, реже стал, – и вот
Сквозь тучи ярко проглянула
Эмаль божественных высот;
И вот – открылся свод эфирной
Туч нет: торжественно и мирно
Прошли вестительницы бурь,
И полная дневного пыла
Весь лик природы осенила
Одна чистейшая лазурь.

Мой друг! Услышаны моленья;
Вот он – предел соединенья;
Один над мною и тобой
Навес раскинут голубой!
Взгляни, прекрасная, над нами,
Как опрокинутый фиал,
Он, в землю упершись краями,
Нам общий храм образовал.
Он прочен, радостен и мирен…

Но жаль, мой друг, моя краса,
Что общий храм наш так обширен,
Что так огромны небеса!
Быть может, здесь, под этим сводом,
Стеснён докучливым народом,
Я не найду к тебе следа, —
И в грустной жизненной тревоге
В одном лазуревом чертоге
Мы не сойдёмся никогда!

Через все пути земные
С незапамятной поры
В мире ходят две родные,
Но несходные сестры.
Вся одна из них цветами,
Как невеста, убрана,
И опасными сетями
Смертных путает она;
На устах любви приманка,
Огонь в очах, а в сердце лёд
И, как бурная вакханка,
Дева пляшет и поёт.
Не блестит сестра другая;
Черен весь её покров;
Взор – недвижимо – суров;
Перси – глыба ледяная,
Но в груди у ней – любовь!
Всем как будто незнакома,
Но лишь стукнет у дверей, —
И богач затворный – дома
Должен сказываться ей;
И чредой она приходит
К сыну горя и труда,
И бессонницу отводит
От страдальца навсегда.
Та – страстей могучем хмелем
Шаткий ум обворожит
И, сманив к неверным целям,
С злобным смехом убежит.
Эта в грозный час недуга
Нас, как верная подруга,
Посетит, навеет сон,
Сникнет к ложу с страданьем
И замкнёт своим лобзаньем
Тяжкий мученика стон.
Та – напевами соблазна
Обольщает сжатый дух
И для чувственности праздной
Стелят неги жаркий пух.
Эта – тушит пыл телесный,
Прах с души, как, цепи рвёт
И из мрака в свет небесный
Вдохновенную влечёт.
Рухнет грустная темница:
Прах во прах! Душа – орлица
Снова родину узрит
И без шума, без усилья,
Вскинув девственные крылья,
В мир эфирный воспарит!

Ты опять передо мною,
Провозвестница всех благ!
Вновь под кровлею родною
Здесь, на невских берегах,
Здесь, на тающих снегах,
На нетающих гранитах, —
И тебя объемлет круг
То друзей полузабытых,
То затерянных подруг;
И, как перл неоценимой,
Гостью кровную любя
Сердце матери родимой
Отдохнуло близь тебя.
И певец, во дни былые
Певший голосом любви
Очи, тайной повитые,
Очи томные твои,
Пившей чашею безбрежной
Горе страсти безнадежной,
Безраздельных сердца грез, —
Видя снова образ милой,
Снова с песнию унылой
В дар слезу тебе принес…
Друг мой! прежде то ли было?
Реки песен, море слез!

О, когда бы все мученья,
Все минувшие волненья
Мог отдать мне твой возврат, —
Я бы все мои стремленья,
Как с утеса водоскат,
В чашу прошлого низринул,
Я б, не дрогнув, за нее
Разом в вечность опрокинул
Все грядущее море!
Ты все та ж, как в прежни годы,
В дни недавней старины,
В дни младенческой свободы
Золотой твоей весны;
Вижу с радостию прежней
Тот же образ пред собой:
Те ж уста с улыбкой нежной,
Очи с влагой голубой…
Но рука – с кольцом обета, —
И мечты мои во прах!
Пыл сердечного привета
Замирает на устах…
. .
. .
Пусть блестит кольцо обета,
Как судьбы твоей печать!
И супругу – стих поэта
Властен девой величать.
Облекись же сам названьем!
Что шум света? Что молва?
Твой певец купил страданьем
Миру чуждые права.
Он страданьем торжествует,
Он воспитан для него;
Он лелеет, он целует
Язвы сердца своего,
и чуждается, не просит
Воздаянья на земле;
Он в груди все бури носит
И покорность на челе.

Так; – покорный воле рока,
Я смиренно признаю,
Чту я свято и высоко
Участь брачную твою;
И когда перед тобою
Появлюсь на краткий миг,
Я глубоко чувство скрою,
Буду холоден и дик; —
Света грустное условье
Выполняя как закон,
Принесу, полусмущен,
Лишь вопрос мой о здоровье
Да почтительный поклон.

Но в часы уединенья,
Но в полуночной тиши —
Невозбранного томленья
Буря встанет из души. —
И мечтая, торжествуя,
Полным вздохом разрешу я
В сердце стиснутый огонь;
Вольно голову, как ношу,
Сердцу тягостную, брошу
Я на жаркую ладонь,
И, как волны, звуки прянут,
Звуки – жемчуг, серебро,
Закипят они и канут
Со слезами под перо,
И в живой реке напева
Молвит звонкая струя:
Ты моя, мой ангел – дева,
Незабвенная моя!