Денис Коротаев - Белые тени
Не приемле покоя,
Полыхает Перун;
Когда тучи несутся,
Занося горизонт,
Вспоминаем безумца,
Изобретшего зонт.
И в молчании строгом,
Правотой неправы,
Все мы ходим под Богом,
Не подняв головы…
25-27.06.94
* * *
Когда земля на грани танца,
И небо льется через край –
Мне так отрадно причащаться
Его невысказанных тайн.
Когда и Сириус, и Вега
С высот ответствуют "Мы здесь!" –
Мое языческое эго
Поет приветственную песнь.
Когда рассвет едва коснется
Покоя дремлющей земли,
И сердце верою забьется,
Внимая ждущему вдали –
В письме дождя и танце снега
Читая вновь благую весть,
Мое языческое эго
Поет приветственную песнь.
Когда, и радостен, и светел,
Уходит день за окоем,
И деревам гадает ветер
По крикам птиц о дне ином –
Весь мир от альфа до омега
Расчислив мерою небес,
Мое языческое эго
Поет приветственную песнь…
18-20.11.96
* * *
Я — русофил, и, как любая филия,
Болезнь моя фатальна и мучительна.
Не ведая душевного усилия,
Любовь едва ли будет убедительна.
Я — графоман, и, как любая мания,
Болезнь моя не знает излечения
И требует скорее сострадания,
Чем гневного благого возмущения.
А я доныне, в радости ли, в горе ли,
Горжусь самоуверенно и внаглую
Своими необузданными хворями,
Как барыня — наследственной подагрою
Горжусь, как чадо рода безнадежного —
Фамильною отметиной на темени,
Как исстари гордятся принадлежностью
Истории, сословию и племени…
* * *
Прожигатели надежд, лжеоракулы,
Вы что ныне, что допрежь – одинаковы:
Свято слово в серый туф превращаете
И меня на свой триумф приглашаете.
Что ж, сегодня вы – царьки, повелители.
Вам ли ведать, как горьки думы зрителя.
Что за тягостная честь – быть участником
Ваших оргий, ваших месс, ваших праздников,
Примитив ментальных гамм лживо чествовать,
Вашим мыслям и словам соответствовать.
Мне как проклятая кладь – ваша правильность.
Я давно устал играть в респектабельность.
Будет день – рукой махну на последствия.
Кто-то скажет – "Ай да ну! Гордый, бестия!"
Кто-то спросит – "Разве ж так? Может – нравится…"
Кто-то бросит – "Вот дурак! Доиграется!"
Я с дороги не сверну, в бурю выстою.
Кто сказал – пойду ко дну? Черта лысого!
Вам подскажут короли электронные –
Чаще тонут корабли многотонные.
Ну а я уж как-нибудь, чай, не маленький,
Соберусь в далекий путь да на ялике.
Будет свыше мне дана власть законная:
Свежий ветер да волна крутосклонная.
Будет море за кормой в пляске корчиться,
Будет песня, и другой – не захочется!..
ИДОЛ
К.Бальмонту
Мой Бог едва ли был распят
На черепе земном:
Он сам творил и рай, и ад,
Вершил и суд, и гром.
Мой Бог едва ли был казнен
Под выкрики толпы:
Он сам вне логики времен
Вздымал и бил столпы.
Даруя свет зерну полей,
Пустыне дождь послав,
Небесной щедростью своей
Был по-земному слаб.
Внимая шум чужих утех,
Осанну и хулу,
Мой Бог не ждал удар от тех,
Кто пел ему хвалу.
И он ушел своей тропой,
А я и днесь стою,
Как несмененный часовой
В неведомом краю.
Стою – охаян и забыт,
Вне меры и вины,
Не зная, сколько нас стоит
От Дона до Двины.
Стою – вне судеб и дорог,
Вне мнений и времен.
Когда придет мой старый Бог –
Меня увидит он,
А если мой удел иной,
Ему расскажет гром,
Что я стоял, как часовой
15-17.02.93
* * *
Здесь и там.
Бальмонт.
Сотый день на моем пути
Позабытый весною снег,
Да буран в темноте гудит,
Заметая былой ночлег.
Вдалеке, на чужих пирах
Раздается смычковый грай,
Но в тоске об иных мирах
Как забыть заозерный край?
В том краю догорает май,
Копит липа тяжелый цвет,
И от гомона птичьих стай
Оглушенный встает рассвет.
В том краю даже неба свод
Гениальную ведал кисть,
И пронзительный голос вод
Словно благовест смел и чист.
Морок ночи сведя на нет,
Грянет день, синеок и рус,
В том краю, где я был поэт,
И откуда бежал, как трус.
Заприметив чужой побег,
Неизбывный, как вкус кутьи,
Позабытый весною снег
Сотый день на моем пути…
На капище земном…
26.03.94
К ВОПРОСУ О БЛАЖЕНСТВЕ
Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые.
Тютчев.
Я был ТАМ… По отверженной земле,
По перхоти седого пепелища,
Где ветер разгоняется и свищет,
Где вечен знак тревоги на челе,
Не зная ни усталости, ни жажды,
Бог весть когда, но помню, что однажды
Я шел по умирающей земле.
Клевретами своими не любим,
Там жил один, что мнил себя народом.
Он был богат, своим кичился родом,
И этот род собою подменил.
За день раздав нажитое веками,
Он жил и жил, не понят сыновьями,
И слугами своими не любим.
А он все жил, избыв остаток сил,
Доверясь лишь правителям и слухам.
Все было так, и те, кто нищи духом,
В той нищете удобство находил.
Я был ТАМ – на балу несовершенства.
Я был ТАМ – но высокого блаженства
В мятущейся душе но ощутил.
Там жизнь текла, как тихая река –
Мелела, не спеша копила тину,
Из донных трав сплетала паутину,
Что было хорошо для рыбака
И гибельно для жителей подводных.
Все было так – и жизнь от года к году
Текла, как обреченная река.
Не веря неопознанным следам,
Я брел, не разбирая направлений,
Встречая в мириадах поселений
Лишь слепо покорившихся летам…
Те дни, исчезнув в прошлом, стали снами,
Но я ТАМ был, и мог бы спорить с вами –
Блаженны ль оказавшиеся ТАМ…
25.10.92
* * *
В этом краю непридуманных драм,
Летних туманов и северных льдин
Ныне о многом поведают нам
Числа "четырнадцать – сорок один".
Их симметрия напомнит о том,
Что объяснить никому не дано:
То, что в России случится потом –
Лишь отражение бывшего до.
В яростном споре беды и вины
Не пропустить бы за дымом руин
Черную метку извечной войны –
Числа "четырнадцать – сорок один",
Не позабыть бы с течением лет,
Суетный миг почитая за год,
Как прорицал гениальный поэт
Дальнюю славу и близкий уход.
Войны вернутся. Поэтам внимать
Будут зеваки грядущих годин.
Но никогда ни забыть, ни предать
Числа "четырнадцать – сорок один"…
22-23.01.95
* * *
Этот мир не удивить
Ни слезой, ни острым словом,
Ни заклятием суровым,
Ни дуэлью до крови.
Этот мир перевидал
Истерию тайной власти,
Синтетические страсти
И уродства карнавал.
Этот мир устал от слов
Без любви и без надежды.
Что ж ты пишешь, как и прежде
Истирая сердце в кровь?
Я и сам поднаторел
В низком жанре лицедейства,
Лихоимство и злодейство
И творил, и претерпел.
Но когда случался срок
Повенчать перо с бумагой,
Отпоив чернильной влагой
Сухостой усталых строк,
Жечь оставленный причал
И с улыбкою во взоре
Множить хаос, боль и горе
Я себе не позволял.
Этот мир не удивить
Тиражами глупых книжек.
Что ж ты плачешь, что ты пишешь,
Что ты жаждешь пробудить
И воздвигнуть на земле
Волей мага и поэта?
Но – ни жеста, ни ответа,
Лишь перо скрипит во мгле…
20.11.94-3.01.95
* * *
Не приходи ко мне, Верлэн!
Я не зову тебя на помощь.
И ты, и я познали полночь –
Ее безумие и плен.
Не приходи ко мне, Верлэн!
Едва ли стоит монумента
Бокал дешевого абсента
Из рук неряшливой Элен.
Я сам пойму когда-нибудь,
Что лица – только абрис лика.
Мне хватит собственного крика,
