Георгий Леонидзе - Сталин. Детство и отрочество

Не сидел на крыше ястреб
И орлы не клекотали, —
С льдистым бисером на крыльях
Только птахи прилетали.

Не до пиршества хмельного
В хатах, вьюгой заметенных.
Мерзлый снег лежал повсюду,
Словно шерсть на веретенах…

Мальчик в домике родился,
И бегут соседи к тынам —
Встретиться с Виссарионом
И его поздравить с сыном.

Улыбается в постели
Мать, безмолвная от счастья;
Дарят, как велит обычай,
Ей нанизанные сласти.

Бабка, радостью сияя,
Взор склоняет восхищенный…
Так блестит на горном склоне
Клен, закатом озаренный.

Кочет люльку перескочит:
— Мальчик бодр и зорок будет!
Ласточку к губам подносят:
— Сын красноречивым будет!

Соль кладут у изголовья:
— Мальчик всем приятен будет!
Сахар к сердцу приложили:
— Сын душою чуток будет!

Спать кладут в сиянье лунном:
— Мальчик крепок телом будет!
В люльку сталь кладут литую:
— Сын неколебимым будет!

— Чье ты золото, мой голубь?
Ты из славного гнезда.
Яхонт! О тебе заботой
Пусть наполнятся года.

Расцветай и стань кудрявым,
Полным бодрости и сил.
— Мать, целуй в ушко младенца,
Чтоб сынок послушным был.

В ледяной воде купая,
Крепость дашь его костям,
Не пои отпитой чашей,
Чтобы рос он по часам!

Что за судьбы предвещают
Звезд рои и лунный круг?
Гости гладят лоб младенца,
Сгиб колен и кисти рук.

В нем черты отца признали,
Деда — в дни, когда был юн:
— Сын идет дорогой рода,
Как за поводом — скакун.

Вместе с шашкой искупали,
Обнесли вокруг огня:
— Если в хате — злые духи,
Не пробудут здесь и дня!

Малышу лошадку дарят:
— Кто угонится за ним?!
В пламя воду льют из чаши:
— Зло развеется, как дым!

Будьте прокляты, завистник
И таящий злобу враг!
Пепел — в очи, копья — в сердце,
Гром с огнем на ваш очаг!

Сгинь же, сгинь же, дух нечистый,
Как туман летит со скал!
Ты уже вредить бессилен —
Я мальца к груди прижал.

Облегчи, хранитель-ангел,
Для ребенка груз судеб!
Пусть для мира он мужает,
Добывая с детства хлеб.

Мать к груди подносит сына,
Алый рот слился с соском.
В завыванье ветра слышно:
«Солнце в доме и кругом!»

Весть, что сын в семье родился,
Мигом разнеслась в квартале.
Лишь открыл отец калитку.
Поздравлять амкара стали.

Отложив и пест, и шило,
Кинув на плечи «багдади»,
Трижды колыбель целует
Он с улыбкою во взгляде.

У счастливца молодецки
Полы загнуты за пояс…
На подносе деревянном
Хлеб лежит, луной покоясь.

На столе — вино «Атени»
Ради маленького сына.
Блюда ждут гостей желанных
У цветистого кувшина.

Рыбки, нежные, как сливки,
С голубою чешуёю;
Курица на плоском блюде,
Жир на ней застыл росою.

На дворе гудят метели,
Злые зимние буруны.
Где же злаки с огорода?
Где найдешь ростки тархуна?

Где же ранний лук росистый,
Изумрудный и жемчужный?
Не достать его зимою,
Если веет ветер вьюжный!

Поздравители приходят —
Мастера и земледелы,
В сапогах с налипшим снегом,
С бородой заиндевелой.

Снег стряхнув и сняв папахи,
Поклонившись, молвят чинно:
— Поздравляем с прибавленьем.
Воспитай для Картли сына!

Садится великан безмолвно,
Боец, чье имя знаменито.
Его плечо — в четыре пяди,
А грудь — из мшистого гранита.

Ходели предлагает другу
Благословенное вино,
Чтоб горечь не гнездилась в сердце,
Михо знакомая давно.

Его кулак, с башку баранью,
Горийцев прославлял в боях;
С Михо тягаться не посмел бы
Архотец крепкий, даже ках!

Бок-о-бок с ним — подобный глыбе,
Эгнаташвили Иакоб.
Кто ни сходился с палаваном,
Тому он памятен по гроб.

Борцов неустрашимых доблесть
Его осилить не могла;
Ему дивились все у храма,
Где тень от купола легла.

Михо на ялике рыбачит,
В реку закидывая сеть.
«Что ж, если славно поработал,
Тебе пойдет на пользу снедь!»

Как ладно скроены ребята!
Любой могуч и крепкогруд.
Сердца, как у детей, правдивы,
Но все ж заботы их гнетут.

Амкары величавы
В черкесках тьмы черней.
Звенят о чашу чаши
И песни — веселей!

За гроздья наливные
Пьют гости без конца.
Уже звучат дудуки
И бередят сердца.

Отец гостеприимный
Не из семьи скупцов.
Известно, хлебосолы —
Не ниже храбрецов!

— Когда огонь запляшет,
Я знаю, гость спешит.
Когда кричит сорока,
Я знаю, гость спешит.
Друзей улыбкой встречу,
Пусть гость ко мне спешит!

О, гости дорогие,
Не сладок пир без вас!
Что горек хлеб без гостя,
Постиг любой из нас!
А нету вас, и солнце
Не греет в знойный час!

Дудуки слух ласкают песней,
И произносит тамада
За тостом тост еще чудесней:
— Твой сын да будет юн всегда!

Пусть долг сыновний не забудет,
Окрепнув телом и душой!
Пусть матери опорой будет
И возвеличит край родной!

И чтоб семья почет узнала,
Пускай заветы дедов чтит,
Служа народу, как забрало
И верный в испытаньях щит.

Волынщик уже на пороге,
Волнующий льется напев, —
Так птичка звенит у дороги,
К весенней поре подоспев.

Волынка над люлькой играла,
Да так, что хоть к сердцу прижми,
И близких она прославляла,
И предков, забытых людьми.

И звонкая песнь не смолкала,
Простые слетали слова;
Их дудка легко рассыпала,
Как белую пыль — жернова.

Как весело тянется ужин! —
Сидят рука об руку все;
А в песне — не слез ли жемчужин
Печаль в первозданной красе?

А в песне и сила стальная,
И горе, что в сердце впилось.
Откуда же удаль такая
С печалью несохнущих слез?!

Напевы звучат, не смолкая,
О радости будущих дней.
Дорога для чаш круговая
В кругу охмелевших гостей.

Мой плетень, зачем ты гнешься
Под пятою богача?
Почему так тускло светишь
В бедной хижине, свеча?

Почему дорогу нашу
Заградили глыбы льда?
Неужель темницей будет
Наша родина всегда?

Мы все трудимся, но где же
Хлеб и сладкие плоды?
Почему нужда и голод
Нам достались за труды?

В Грузии девятивратной
Для бесправных нет ворот.
Воронье над нами кружит,
Наше сердце зло клюет.

Черствый хлеб едим с рожденья
И бобов, как манны, ждем.
Пыль с камней нам служит пищей,
А вода из луж — питьем.

Я багром затоны пеню,
С вала я плыву на вал.
Сна и отдыха не зная,
Словно шест, я тонок стал.

На плоту шагая тесном,
Вижу, будто из тюрьмы,
В светлом утреннем тумане
Стран неведомых холмы.

Я б хотел уплыть далеко,
Не страдать в краю родном
И уже не возвращаться
В закоптелый старый дом!

От зари и до заката
Я кую у горна сталь;
Поседел, но в этой жизни
Буду сытым я едва ль!

Глину мну и обжигаю,
Но из кувшинов моих
Вина пенные струились
На пирушках у других.

Я князей одел в черкески,
От работы взор потух.
Мне ж достались лишь заплаты
На дырявый архалух.

Говорят, что в неком крае
Людям впрок идут труды;
Там земля растит обильно
Хлеб янтарный и плоды.

Небо людям не враждебно,
Мук не знает человек;
Говорят, разбой и зависть
Позабылись там навек.

Там поденщика не встретишь,
Неимущих не гнетут,
Не простерт никто во прахе,
Уважают вольный труд.

Всюду там в почете право
И не стер улыбку гнет;
Если пахарь пашет поле,
Хлеб созревший сам пожнет.

Если было бы возможно
Видеть это хоть во сне!

Только птицы побывали
В той индийской стороне…

Люди, бог, земля и небо
Пребывали древле в мире,
И усатые колосья
Золотились в вольной шири.

А земля в союзе с тучей
Людям благ давала много,
Но однажды делом грешным
Человек прогневал бога.

И господь неумолимый,
В возмущенье горделивом,
Растоптал пятой колосья,
Словно буря, мчась по нивам.

Старый пес, увидя это,
Стал взывать, скуля и лая:
— Пощади пшеницу, боже!
Мир помилуй, умоляю!

Может быть, виновны люди.
В чем моя вина, однако?
И зачем голодной смертью
Умирать должна собака?!

Я всего лишь пес голодный, —
Зерен горсточку хоть мне бы!
Хоть на кончике колосьев
Мне оставь немного хлеба!

Внял всевышний песьей просьбе,
Не лишил его подачки…
С этих дней нам служит пищей
Хлеб, оставленный собачке.

Друзья, мы хлеб едим собачий
И еле сдерживаем гнев.
Стригут нас, братья, как баранов,
И загоняют в темный хлев!

Оковы прочь! Вздыхать довольно!
Спасти нас может лишь борьба.
У ног господ валяться хватит,
Познав лихой удел раба.

Иной судьбы добиться может
Вольнолюбивая душа, —
Когда вода прорвет плотину,
Все на пути снесет, круша!

Принесли гостям любезным
Лозы с данью виноградной;
Но рассказ не умолкает
О судьбине безотрадной.

Об одном твердят: — Достались
Нам несчастья все на свете!
Раны горестного сердца,
Может быть, залечат дети.

Сыновья, мы к вам взываем!
Ждем заслуженной защиты.
Горек хлеб для нас насущный,
Кровью нашею политый.

Нет земли, и плуг заржавел.
Мы нужду до дна испили.
Покосились наши избы,
Не дождавшись изобилья.

Вовсе нас добра лишили,
Захирели мы в работе.
Мы боролись одиноко,
Вы же вместе в бой пойдете!

Уходит ночь молочная,
Закованная в льдины.
Петушья песнь полночная
Летит к заре рубинной.

Покинув хату дымную,
Шагают гости пьяно;
На снег, на тропку зимнюю
Следы легли туманно.

А стол, людьми покинутый,
Как поле после схватки —
Кувшины опрокинуты
И чаши в беспорядке.

Надеждой успокоена,
Хатенка серебрится:
То месяц глянул воином
Из облачной бойницы.

И туром отбегающим
Гремит порыв метели,
Но ветер нестихающий
Не слышен в колыбели.

Младенец улыбается,
И мать не чует боли,
Любуется, а мается:
Взрастить сынка легко ли?

— Узнает жизнь тревожную
Мальчонок мой — скиталец,
Как галька придорожная
Иль неокрепший палец.

Создатель, долю лучшую
Нам ожидать доколе?!
Трудом себя измучаю,
Чтоб сын учился в школе.

Как люди неученые
Страдают, нам знакомо!
Уж, солнцем позлащенная,
Светлеет кровля дома.

Отец глядит восторженно,
И радость не убудет, —
Работой приумноженной
Для сына хлеб добудет.

— Измучен жизнью старящей,
Слабея понемногу,
Я обрету товарища
И верную подмогу.

Грудь подвязав передником,
Он станет мне опорой,
Чтоб даже привередникам
Слепил, как мастер, взоры.

Работой занят мирною,
Заботясь и о храме,
Взращу я в жертву жирную
Овечку с бубенцами.