Сергей Михалков - Стихи о войне

В армейской шинели,
В армейской ушанке,
Вагона он ждет
На трамвайной стоянке.

Он входит с передней
Площадки трамвая,
На правую ногу
Немного хромая.

Таких пассажиров
В трамвае немного,
И люди ему
Уступают дорогу.

Таким пассажирам
В таком положенье
Повсюду – вниманье,
Везде – уваженье!

Сидит он в вагоне
На лучшем из мест,
Кондуктор с него
Не берет за проезд.

Он орден имеет
Под серой шинелью,
Он ранен под Клином
Немецкой шрапнелью.

Бесстрашный участник
Большого сраженья,
Он вывел товарищей
Из окруженья.

Боец-пулеметчик
Стрелкового взвода,
Большое спасибо
Тебе от народа!

Он вытирает пот со лба
И говорит, седой от пыли:
– Да, в эту ночь была стрельба!
Да, крепко немца мы побили!

Нас окружить пытался враг,
Но ведь и мы не лыком шиты!
Как затянули их в овраг,
Так и не выбрались бандиты.

А кто остался от полка,
Тот – руки кверху. Эх, вояки!
Боятся русского штыка,
Не любят штыковой атаки!

Мои бойцы, как на подбор,
Все казаки. Все больше с Дона.
К примеру – Лапушкин Егор,
Боец второго эскадрона.

Он так рубил своим клинком,
Что только головы летели.
А я-то с рубкою знаком
И разбираюсь в этом деле!

А есть такие молодцы,
Что и в седле-то меньше году,
Но в бой идут, как храбрецы,
Скажи – пойдут в огонь и в воду.

Нам не забыть политрука
Петра Денисыча Рябкова.
Он – знамя нашего полка,
Не скажешь ничего другого!

…Вот расспросить бы вам о нем —
Его в полку у нас любили.
А вы бы уж в стихах потом
Рассказ бойцов изобразили! —

И поднялся майор с пенька
И отряхнул полы шинели…
А в синем небе облака
Все так же плыли и летели.

Машина раненых везла.
Дорога трудная была,
Обстреляна не раз.
Шофер Миляев это знал,
Недаром военврач сказал:
– Езжайте… В добрый час!

В кабине лучше быть вдвоем:
Шофер Миляев за рулем,
А рядом – Данильчук.
Сидят рядком и говорят
Про то, про се, про медсанбат
И смотрят, что вокруг.

Кто за рулем не первый год,
Тот санмашину не тряхнет,
Когда везет больных.
Шофер Миляев не забыл,
Что должен он доставить в тыл
Товарищей своих.

И все бы было ничего,
Когда б шофера самого
Не ранило в пути.
Коварный враг стрелял хитро —
Попал водителю в бедро.
Машину как вести?

И быстро выключив мотор,
Баранку выпустил шофер
Из ослабевших рук,
Нажал ногою на стартер,
Завел мотор второй шофер
Товарищ Данильчук.
Строчит фашистский пулемет:
То враг по санмашине бьет,
Берет в свинцовый круг.

Один, в открытом поле, днем,
Ведет машину под огнем
Отважный Данильчук.
Кипящую, как самовар,
Довел машину санитар
До места по шоссе
И так начальнику сказал:
«Шофера я перевязал.
Больные – живы все».

За лесами, за садами,
За колхозными прудами
Жил в селе на сто дворов,
Из того же места родом,
Уважаемый народом,
Молодой Ефим Бобров,
Сын простого кузнеца,
Сам кузнец – и весь в отца.
Он хоть был годами молод,
В руки взял отцовский молот,
Начал угли раздувать,
На селе коней ковать…
Время шло. Коней ковали,
Иногда в Москве бывали,
Жил в довольствии колхоз,
На глазах у граждан рос.
Все-то есть. Во всем достаток:
Сто семнадцать свиноматок,
Огородов триста га.
А посевы! А луга!
В сенокос трава по пояс.
Можно жить, не беспокоясь:
Есть хлеба и есть корма —
Заворачивай, зима!
Так и жили дни за днями.
От района дали знамя.
Дескать, вы теперь в почете,
Дескать, видно по работе —
Всем другим в пример она.
Простояло знамя это
В помещенье сельсовета
Всю весну. И вдруг… война!
То гудит не ветер грозный —
Поднимается колхозник
Защищать свою страну,
Край любимый, край богатый,
Лес, поля, родные хаты,
Ребятишек и жену.
Лютый враг нагрянул вором
С пулеметным разговором,
С черной бомбой и с ножом,
И с поджогом-грабежом.
И в колхозе «Власть Советов»,
Как услышали про это,
Все явились в сельсовет:
«Есть повестки или нет?»
Вот расселись по подводам
И прощаются с народом
Земляки-призывники.
К ним приходят старики:
– Дескать, мы в боях бывали,
Было дело – воевали,
Били немца в грудь и в зад
Двадцать пять годов назад.
Паренек развел гармошку:
В путь – далекую дорожку
Провожают. Ничего!
На войне не без того!
Девки плачут и смеются:
– Не забудьте к нам вернуться!
– Вы не плачьте. Ничего!
На войне не без того!
Был бы жив кузнец Данила
(Если б это раньше было),
Он бы тоже провожал,
Речь на площади держал.
Он сказал бы: «Вот, ребята,
Руки старого солдата!
Пригодятся. Ничего!
На войне не без того!»
Вот и тронулись подводы
Вдоль садов и огородов,
Мимо отчего крыльца.
Речка, кузни… Мимо, мимо…
Не призвали лишь Ефима —
Молодого кузнеца.
Ростом крепок и здоров
Был кузнец Ефим Бобров,
Но еще не вышел годом.
И, стыдясь перед народом,
Он остался у плетня,
Стал доковывать коня.
И, вбивая гвоздь в подкову,
Он сказал: «Неужто мне,
Мне, колхознику Боброву,
Нету места на войне?»
За полями, за садами,
За ручьями и прудами,
По лесам, в краю болот
Днем и ночью бой идет.
То не молния сверкает
И деревья рассекает —
То снаряд шестидюймовый
Рассекает ствол сосновый
То не ветер листья рвет,
А станковый пулемет.
Жаркий бой. С врагами схватка.
Всем приходится не сладко.
Ворог кровь рекою льет.
Офицер пощады просит,
Но боец приклад заносит
И врага наотмашь бьет.
Сторона кругом лесная.
Кто идет, тропы не зная,
Тот в краю лесных болот
Между кочек пропадет.
Бурелом повсюду, ельник,
Да столетний можжевельник,
Да могучие стволы
Со слезинками смолы.
Только тот, кто с малолетства
Жил от леса по соседству,
В том лесу и лыко драл,
И малину собирал, —
Только тот заходит в чащи,
Кто хозяин настоящий.
Так вошел Ефим Бобров —
Партизан вооруженный
И друзьями окруженный,
В темной зелени шатров.
Был бы жив Бобров Данила,
Он сказал бы: «Наша сила!
Наша правда! Наша власть!
Бьет сегодня наша масть!
Нас не сломишь – мы упрямы.
Ройте, люди, волчьи ямы!
Ставь капканы на пути,
Где задумал враг пройти!
Чтоб ему в тисках метаться,
Чтобы некуда податься,
Бей врага из-за угла,
И в селе, и у села.
Бей врага в лицо и в спину,
Нет ружья – возьми дубину!
Чтоб навек запомнил гад
Партизанский наш отряд!»
Так сказал бы дед Данила
(Если б это раньше было).
Так сказал орлам своим
Партизан Бобров Ефим.
Сын простого кузнеца,
Сам кузнец – и весь в отца.

В чистом поле, по дубравам,
Под огнем в бою кровавом
Много фрицев полегло…
Ночь прошла. На поле боя
Смотрит небо голубое,
И безмолвно за рекою
Украинское село.
Фрицы заняли его.
На войне не без того…
Все теперь вокруг дымится.
Рожь, ячмень, овес, пшеница —
Хлеб горит четыре дня,
Затушить нельзя огня.
Из колхозного колодца
Пить фашистам не придется:
Из него ушла вода,
И неведомо куда.
Хоть бы пес с цепи сорвался,
Хоть бы кто-то отозвался,
Хоть бы выглянул в окошко,
Хоть бы выбежала кошка.
Фрицы заняли село,
А живое все ушло.
В помещенье сельсовета
Ни плаката, ни портрета,
Ветер серую золу
Раздувает на полу…
Был зажиточным колхоз —
На конях добро увез.
Фрицу брюхо подвело —
Худо встретило село.
А к тому же нет покоя —
То одно, а то другое:
Здесь разбили весь обоз,
Там убили генерала,
Там напали на капрала,
Еле ноги тот унес.
Мост взорвали. Штаб сожгли…
И виновных не нашли…
Рельсы ночью развели,
А виновных не нашли…
Только битые вагоны,
Обгоревшие патроны
Да немецкий паровоз
Без поршней и без колес.
Гнали фрицы три цистерны.
Танки ждали их, наверно,
Без горючего не шли.
Только дело вышло скверно:
В часть не прибыли цистерны,
А виновных не нашли.

Украина золотая!
Белоруссия родная!
Вы в своих лесах дремучих
Укрывайте самых лучших
Сыновей и дочерей —
Верных Родине любимой,
Вроде нашего Ефима,
Партизан-богатырей!
И победы час настанет:
Ворог ляжет и не встанет,
И войне конец придет.
И народ земли родимой
Черный прах орды звериной
По дорогам разметет!