Василий Жуковский - Том 1. Стихотворения

Веселого пути
Любезному желаю
Ко древнему Дунаю;
Забудь покой, лети
За русскими орлами;
Но в поле, под шатрами,
Друзей воспоминай
И сердцу милый край,
Где ждет тебя, уныла,
Твой друг, твоя Людмила,
Хранитель-ангел твой…
С крылатою мечтой
Проникни сокровенно
В чертог уединенный,
Где, с верною тоской,
С пылающей душой,
Она одна вздыхает
И Промысл умоляет:
Да будет твой покров
В обители врагов.
Смотри, как томны очи,
Как вид ее уныл;
Ей белый свет постыл;
Одна, во мраке ночи,
Сокрылась в терем свой;
Лампаду зажигает,
Письмо твое читает
И робкою рукой
Ответ ко другу пишет,
Где в каждом слове дышит
Души ее печаль.
Лети в безвестну даль;
Твой гений над тобою;
Среди опасна бою
Его незримый щит
Тебя приосенит —
И мимо пролетит
Стрела ужасной Гелы.
Ах! скоро ль твой веселый
Возврат утешит вновь
И дружбу и любовь?..
Для скорби утоленья
Податель благ, Зевес,
Двум жителям небес
Минуты разлученья
Поверил искони.
«Да будут, — рек, — они,
Один — посол разлуки,
Свидания — другой!»
И в час сердечной муки,
Когда, рука с рукой,
В тоске безмолвной, други,
Любовники, супруги
С последнею слезой,
В последнем лобызанье
Последнее прощанье
Друг другу отдают,
Мольбы из сердца льют
И тихими стопами,
С поникшими главами,
В душе скрывая стон,
Идут, осиротелы,
В свой терем опустелый;
Сын Дия Абеон,
Задумчивый, бескрылый,
С улыбкою унылой,
С отрадой скорбных слез,
Спускается с небес,
Ведомый Адеоном,
Который тихим звоном
Волшебных струн своих
Льет в сердце упованье
На близкое свиданье.
Я вижу обоих:
Один с своей тоскою
И тихою слезою,
С надеждою другой.
Прости, мой друг нелестный.
Надолго ль? неизвестно.
Но верую душой
(И вера не обманет):
Желанный день настанет —
Мы свидимся с тобой.
Или… увы! незримо
Грядущее для нас!..
Быть может — в оный час,
Когда ты, невредимо
Свершив опасный путь,
Свободою вздохнуть
Придешь в стране родимой
С Людмилою своей, —
Ты спросишь у друзей:
«Где скрылся друг любимый?»
И что ж тебе в ответ?
«Его уж в мире нет…»
Так, если в цвете лет
Меня возьмет могила
И участь присудила,
Чтоб первый я исчез
Из милого мне круга, —
Друзья, без скорбных слез
На прах взирайте друга.
Где светлою струей
Плескает в брег зеленый
Извивистый ручей,
Где сенистые клены
Сплетают из ветвей
Покров гостеприимный,
Лобзаясь с ветерком;
Туда — лишь над холмом
Луна сквозь облак дымный
При вечере блеснет
И липа разольет
Окрест благоуханье —
Сберитесь, о друзья,
В мое воспоминанье.
Над вами буду я,
Древес под зыбкой сенью,
Невидимою тенью
Летать, рука с рукой
С утраченным Филоном.*
Тогда вам тихим звоном
Покинутая мной
На юном клене лира
Пришельцев возвестит
Из таинственна мира,
И тихо пролетит
Задумчивость над вами;
Увидите сердцами
В незнаемой дали
Отечество желанно,
Приют обетованный
Для странников земли.

Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.

  О путник, со мною страданья дели:
  Царь быстрого бега простерт на земли;
  И воздухом брани уже он не дышит;
  И грозного ржанья пустыня не слышит;
  В стремленье погибель его нагнала;
  Вонзенная в шею, дрожала стрела;
  И кровь благородна струею бежала;
  И влагу потока струя обагряла.

Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.

  Убийцу сразила моя булава:
  На прах отделенна скатилась глава;
  Железо вкусило напиток кровавый,
  И труп истлевает в пустыне без славы…
  Но спит он, со мною летавший на брань;
  Трикраты воззвал я: сопутник мой, встань!
  Воззвал… безответен… угаснула сила…
  И бранные кости одела могила.

Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.

  С того ненавистного, страшного дня
  И солнце не светит с небес для меня;
  Забыл о победе, и в мышцах нет силы;
  Брожу одинокий, задумчив, унылый;
  Иемена доселе драгие края
  Уже не отчизна — могила моя;
  И мною дорога верблюда забвенна,
  И дерево амвры, и куща священна.

Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.

  В час зноя и жажды скакал он со мной
  Ко древу прохлады, к струе ключевой;
  И мавра топтали могучи копыта;
  И грудь от противных была мне защита;
  Мой верный соратник в бою и трудах,
  Он, бодрый, при первых денницы лучах,
  Стрелою, покорен велению длани,
  Летал на свиданья любови и брани.

О друг! кого и ветр в полях не обгонял,
Ты спишь — на зыбкий одр песков пустынных пал.

  Ты видел и Зару — блаженны часы! —
  Сокровище сердца и чудо красы;
  Уста вероломны тебя величали,
  И нежные длани хребет твой ласкали;
  Ах! Зара, как серна, стыдлива была;
  Как юная пальма долины цвела;
  Но Зара пришельца пленилась красою
  И скрылась… ты, спутник, остался со мною.

Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.

  О спутник! тоскует твой друг над тобой;
  Но скоро, покрыты могилой одной,
  Мы вкупе воздремлем в жилище отрады;
  Над нами повеет дыханье прохлады;
  И скоро, при гласе великого дня,
  Из пыльного гроба исторгнув меня,
  Величествен, гордый, с бессмертной красою,
  Ты пламенной солнца помчишься стезею.

Вам чудно, отчего во всю я жизнь мою
Так весел? — Вот секрет: вчера дарю забвенью,
   Покою ныне отдаю,
    А завтра — провиденью!

Мирон схватил перо, надулся, пишет, пишет
   И под собой земли не слышит!
«Пожарский! Филарет! отечества отец!»
   Поставил точку — и конец!

Имя где для тебя?
Не сильно смертных искусство
Выразить прелесть твою!

Лиры нет для тебя!
Что песни? Отзыв неверный
Поздней молвы об тебе!

Если бы сердце могло быть
Им слышно, каждое чувство
Было бы гимном тебе!

Прелесть жизни твоей,
Сей образ чистый священный,
В сердце, как тайну, ношу.

Я могу лишь любить,
Сказать жe, как ты любима,
Может лишь вечность одна!

  О милый друг! теперь с тобою радость!
  А я один — и мой печален путь;
  Живи, вкушай невинной жизни сладость;
В душе не изменись; достойна счастья будь…
Но не отринь, в толпе пленяемых тобою,
Ты друга прежнего, увядшего душою;
Веселья их дели — ему отрадой будь;
   Его, мой друг, не позабудь.

  О милый друг, нам рок велел разлуку:
  Дни, месяцы и годы пролетят,
  Вотще к тебе простру от сердца руку —
Ни голос твой, ни взор меня не усладят.
Но и вдали моя душа с твоей согласна;
Любовь ни времени, ни месту не подвластна;
Всегда, везде ты мой хранитель-ангел будь,
   Меня, мой друг, не позабудь.

  О милый друг, пусть будет прах холодный
  То сердце, где любовь к тебе жила:
  Есть лучший мир; там мы любить свободны;
Туда моя душа уж все перенесла;
Туда всечасное влечет меня желанье;
Там свидимся опять; там наше воздаянье;
Сей верой сладкою полна в разлуке будь —
   Меня, мой друг, не позабудь.