Константин Фофанов - Стихи и поэмы

Идет по свету чудище,
Идет, бредет, шатается,
На нем дерьмо и рубище,
И чудище-то, чудище
Идет — и улыбается!

Идет, не хочет кланяться:
"Левей!”, — кричит богатому.
В руке-то зелья скляница;
Идет, бредет — растянется,
И хоть бы что косматому!

Ой, чудище, ой, пьяница,
Тебе ли не кобениться,
Тебе ли не кричать
И конному и пешему:
"Да ну вас, черти, к лешему —
На всех мне наплевать!”

Так полно, так полно
Любил я в мечтах быстрокрылых, —
И долго, безмолвно
Томиться в мечтах был не в силах.

Так свято и страстно
Я веровал в песни и звуки,
Но верил напрасно —
От слова рождалися муки.

Душа отстрадала
В безмолвии тяжком и гордом, —
Но жалко ей стало
Расстаться с последним аккордом,

И стоны, и слезы
Вдруг хлынули дерзко наружу…
И с сердцем, как розы,
Увяла в осеннюю стужу.

В день своего рожденья
Зачем ты не со мной?
Убито вдохновенье,
Охвачен я тоской.

Дней счастья и свободы
Затмилася звезда.
Ушли былые годы,
Как вешняя вода.

Стою я у развалин
Былого очага,
И хмур и опечален, —
Мне жизнь не дорога!

И скука в сердце томном,
Как, в тереме пустом,
Холодном и огромном,
Где все объято сном.

И слышен однозвучно
Шаг смерти в тишине…
Ужель тебе не скучно,
Не скучно так, как мне?

Под сосной косматой вырос
Ландыш северной весной.
Лес шумел, и речка вскрылась,
Сосны плакали смолой.

И упала смоляная
Капля, жаркая слеза,
В сердце ландыша, где, тая,
Распылалась, как гроза.

И цветок весны душистой
Загрустил, в бреду ослаб,
И увял он в день лучистый
У корней сосны, как раб.

Повеял ветер с запада,
Растет волна студеная,
Идет, гудет холодная,
Балтийская волна.

Несутся громом выстрелы
Oт Петроградской крепости,
Проснулись люди бедные,
Столичные, от сна.

Повеял воздух с запада.
Столица ошалелая
Полна молвой и модами
И криками: "Виват!”

Вставайте, наши кормчие,
Вожди вставайте смелые,
Проснись и бодрствуй, праведный
Рабочий, друг и брат!

Несем для вас мы верные
Скрижали вдохновенные —
Хранить вас в многотрудные
Немые времена.

И пусть, как в дни крещенские,
Омоет правдой вечною,
Своею чистой влагою
Народная волна!

Мелькают, как птицы, моторы
И пыль на дороге кружат,
И слепнут прохожего взоры,
И кажется, камни дрожат.

Под бешеный ритм завыванья
Во тьме исчезают густой —
То милые в шляпках созданья,
То с важною миной герой.

Горды молньепышущим лётом,
Напыщенны блеском своим,
Жизнь, чуждую горьким заботам,
Они расточают, как дым.

И хочется крикнуть: куда вы?
В погоню ль безумных страстей,
В погоню ль безумной забавы
Иль к плахе позорной своей?…

Вечерняя звезда, звезда моей печали,
Зажглася и горит меж дымных облаков, —
Навстречу ей огни земные заблистали, —
Огни труда, молений и пиров.

Но не для них мучительно и властно
В моей душе мечта пробуждена;
Земная ложь с мечтами не согласна
И песнями не тешится она.

Меня влечет звезда моей печали,
И песни ей пою я в полусне,
Ее лучи мне тайну нашептали
Иных огней в волшебной стороне,

Иных огней на алтаре небесном
Пылающих измученным очам
Земных борцов сияньем неизвестным,
Лишь в смутных снах являющимся нам…

Снова крепким ароматом отцветающего лета,
Словно ласкою забытою, пахнуло мне в лицо.
День осенний смотрит отблесками мертвенного света
И осыпал желтым листом, точно трауром, крыльцо.

С тихой жалобой и лаской и с мольбою покаянной
Я хотел склонить бы голову на любящую грудь,
Как склоняет ива ветки в пруд холодный и туманный,
Чтоб пред долгою разлукой о себе ему шепнуть.

Как осенний день, окутано туманами грядущее,
Назревающими соками развенчанной весны.
Только совесть — это солнце, это око вездесущее —
Смотрит с грустною улыбкой из сердечной глубинны.

У косогора за деревней,
Где деды лапотки плетут,
Есть, окружен оградой древней,
Последний праотцев приют.

Там ивы, тощи и горбаты,
Семьею грустной расцвели,
Могилы, временем пожаты.
Не всех жнецов уберегли.

Страдальцы спят, без хмеля пьяны;
Забыты горе и мечты.
Как были cepы их кафтаны,
Так ныне серы их кресты.

Душа скорбит, тоской объята…
Вдруг — безымянные холмы…
Здесь разве брат отыщет брата,
Как милый образ в царстве тьмы?…

3дecь воздух полн очарований,
И в этой чуткой тишине
Как будто тысячи молчаний
Кипят и плещутся извне.

Да лист сухой, спадая с клена,
Прошелестит, к земле припав,
Да прогудит, как эхо стона,
Пчела-работница из трав.

С весною силою волшебной
Жизнь вызывает теплота…
Вон там пушистой почки вербной
Белеет кокон у креста.

Пригретый — лопнул кокон нежный,
И пестрокрылый мотылек
Вспорхнул, и путь ero безбрежный
Так лучезарен, так широк!

Из надмогильного покрова
Не пресмыкаться, а летать,
Он возродился к жизни снова,
Стал вольной волею дышать.

О, если б то же возрожденье
Вам, отошедшим, было вновь…
И сердце плачет от волненья,
Но плачет молча, как любовь…

Мысли мятежные,
Нет вам забвения
В мире, страдающем
Жаждой стремления.

Гордо подыметесь
К небу свободному,
Шумно опуститесь
К морю холодному.

Молнией вспыхнете,
Скалы изроете;
Чрево земное,
Как книгу, раскроете!

Звездами блещете,
Тучами таете,
Таймы нескромные
Разоблачаете!

Но за пределами
Мира заочного
Не успокоите
Сердца порочного;

Не разгадаете,
Мысли мятежные,
Страсти кипучие —
Тайны безбрежные!

И отчужденные
Светом живущего,
В мраке потонете
Сна всемогущего!..

Таинственный сумрак
В глубокой пещере;
Там гении неба
И хищные звери.

Там веет цветами
Забытого рая;
Там сырость могилы
И бездна земная.

Там два есть колодца
С кристальной водою:
С премудростью здравой
И с ложью больною.

Сквозь стены пещеры
Жизнь дико рокочет;
Ворваться не смеет,
Замолкнуть не хочет.

Когда же в ней вспыхнут
Лучами лампады, —
Скрываются в норы
И змеи, и гады.

Пещера сияет,
Как храм величавый,
И небо в ней блещет
Нетленною славой.

Узорами радуг
Свивается плесень
И слышатся звуки
Торжественных песен.