Михаил Кузмин - Стихотворения

Все пламенней стремленья,
Блаженнее мечта!
Пусть храмина пуста,
Стихают ли хваленья?
Не знают утоленья
Разверстые уста!

Сердце покоя и тени не просит.
Ангел холодное сердце отбросит.

Нездешнего сиянья
Божественную рать
Посмеют ли скрывать
Земные одеянья?
Все яростней блистанья,
Все слаще благодать!

Сердце, не ты ль пришлеца угадало?
Медленно светлый приподнял забрало.

Не тучи закружились,
Не трубы пронеслись,
Не вихри возвились,
Не лебеди забились —
Воскрыляя раскрылись
И струи излились.

Брызнула кровь от пронзанья святого,
Молвил, лобзая: «Сердце готово!»

Не мальчик я, мне не опасны
Любви безбрежные моря.
Все силы чувства — мне подвластны,
Яснеет цель, звездой горя,
Надежен парус, крепки снасти,
А кормщик — опытен и смел,
И не в моей ли ныне власти
Достичь всего, чего хотел?
Зачем же в пору грозовую
Я выпускаю руль из рук?
И сомневаюсь, и тоскую,
В словах ища пустых порук?
Зачем обманчивая лупа
Показывает бурей гладь?
Зачем так медленно и скупо
Вы принуждаете желать?
Зачем пловцы не позабыли
Приюта прежних берегов?
Зачем мечтаю я: «Не Вы ли?»,
Случайно слыша шум шагов?
Зачем от зависти немею,
Когда с другими вижу Вас,
Но вот одни — взглянуть не смею,
В молчаньи протекает час.
И, вспоминая все приметы,
Вскипаю снова, как в огне.
Былая мудрость, где ты, где ты?
Напрасно ли дана ты мне?
Ты, кормщик опытный, в уме ли?
Волненью предан и тоске,
Гадаешь омуты и мели
Проплыть, как мальчик, на доске!

Бледны все имена и стары все названья —
  Любовь же каждый раз нова.
Могу ли передать твои очарованья,
  Когда так немощны слова?
Зачем я не рожден, волнуемый, влюбленный,
  Когда любви живой язык
Младенчески сиял красой перворожденной
  И слух к нему не так привык?
Нельзя живописать подсказанный певцами
  Знакомый образ, пусть он мил,
Увенчивать того заемными венцами,
  Кто не венчанный победил.
Стареются слова, но сердце не стареет,
  Оно по-прежнему горит,
По-прежнему для нас Амур крылатый реет
  И острою стрелой грозит.
Не он ли мне велел старинною строфою
  Сказать про новую красу,
Иль новые мечты подсказаны тобою,
  И я тебе их принесу?
Единственный мой чтец, внимательный и нежный,
  Довольство скромно затая,
Скажи, сказал ли ты с улыбкою небрежной:
  Узнать нетрудно: это я?

К матери нашей, Любви, я бросился, горько стеная:
«Мать, о мать, посмотри, что мне готовит судьба!
С другом моим дорогим на долгие дни разлучаюсь,
Долгие, долгие дни как проведу без него?»
Кроткая мать, рассмеясь, волос моих нежно коснулась.
«Глупое, — молвит, — дитя, что тебя тяжко томит?
Легкий страсти порыв улетит бесследно с разлукой,
Крепко вяжет сердца в час расставанья любовь».

В краю Эстляндии пустынной
Не позабудьте обо мне.
Весь этот срок тоскливо-длинный
Пускай пройдет в спокойном сне.
Все — сон: минутное кипенье,
Веселой дружбы хрупкий плен,
Самолюбивое горенье
И вешних роз прелестный тлен.
Но если милые приметы
Не лгут, с сомненьем разлучен,
Поверь: последние обеты
Мне будут и последний сон.

Одно и то же небо над тобою
И надо мной сереет в смутный час.
Таинственною связаны судьбою,
Мы ждем, какой удел постигнет нас.
Звезда, сквозь тучу крадучись, восходит
И стерегущий глаз на нас наводит.

Как не узнать тебя, звезда Венеры?
Хоть трепетно и робко ты дрожишь,
Но прежней прелестью любовной веры
Над разделенными ты ворожишь.
Как призрачна минутная преграда,
Кому пустых порук и клятв не надо.

Ты захотел — и вот синей индиго
Сияет небо, тучи разделив,
И, недоверчивости сбросив иго,
Персидский зрим перед собой залив,
И спутницей любви неколебимой
Лучит звезда зеленый свет, любимый.

Быть может, я могу сердечным пылом
Тебе целенье легкое послать,
Чтоб лес казался менее унылым
И моря неприветливая гладь
Не так томила. Вся моя награда —
Узнать, дошла ли скромная отрада.

Все можем мы. Одно лишь не дано нам:
Сойти с путей, где водит тайный рок,
И самовольно пренебречь законом,
Коль не настал тому урочный срок.
Не сами мы судьбу свою ковали,
И сами раскуем ее едва ли.

В начале лета, юностью одета,
Земля не ждет весеннего привета,
Не бережет погожих, теплых дней,
Но, расточительная, все пышней
Она цветет, лобзанием согрета.

И ей не страшно, что далеко где-то
Конец таится радостных лучей
И что недаром плакал соловей
В начале лета.

Не так осенней нежности примета:
Как набожный скупец, улыбки света
Она сбирает жадно, перед ней
Недолог путь до комнатных огней,
И не найти вернейшего обета
В начале лета.

«Для нас и в августе наступит май!» —
Так думал я, надеждою ласкаем.
Своей судьбы мы, глупые, не знаем:
Поймал минуту — рук не разнимай.
Нашел ли кто к довольству путь прямой?
Для нас самих как можем быть пророком,
Когда нам шалый лет назначен роком,
И завтра друг вчерашний недруг мой?
Поет надежда: «Осенью сберем
То, что весной сбирать старались втуне».
Но вдруг случится ветреной Фортуне
Осенний май нам сделать октябрем?

«Проходит все, и чувствам нет возврата»,
Мы согласились мирно и спокойно, —
С таким сужденьем все выходит стройно
И не страшна любовная утрата.
Зачем же я, когда Вас вижу снова,
Бледнею, холодею, заикаюсь,
Былым (иль не былым?) огнем терзаюсь
И нежные благодарю оковы?
Амур-охотник все стоит на страже,
Возвратный тиф — опаснее и злее.
Проходит все, моя любовь — не та же,
Моя любовь теперь еще сильнее.

Может быть, я безрассуден,
Не страшась нежданных ков,
Но отъезд Ваш хоть и труден,
Мне не страшен дальний Псков.

Счастье мне сомненья тупит
Вестью верной и прямой:
«Сорок мученик» наступит —
И вернетесь Вы домой.

Как радостна весна в апреле,
Как нам пленительна она!
В начале будущей недели
Пойдем сниматься к Буасона.

Любви покорствуя обрядам,
Не размышляя ни о чем,
Мы поместимся нежно рядом,
Рука с рукой, плечо с плечом.

Сомнений слезы не во сне ли?
(Обманчивы бывают сны!)
И разве странны нам в апреле
Капризы милые весны?