Уильям Блейк - Стихотворения

To see a World in a grain of sand,
And a Heaven in a wild flower,
Hold Infinity in the palm of your hand,
And Eternity in an hour.
A robin redbreast in a cage
Puts all Heaven in a rage.
A dove-house fill'd with doves and pigeons
Shudders Hell thro' all its regions.
A dog starv'd at his master's gate
Predicts the ruin of the State.
A horse misus'd upon the road
Calls to Heaven for human blood.
Each outcry of the hunted hare
A fibre from the brain does tear.
A skylark wounded in the wing,
A cherubim does cease to sing.
The game-cock dipt and arm'd for fight
Does the rising sun affright.
Every wolf's and lion's howl
Raises from Hell a Human soul.
The wild deer, wandering here and there,
Keeps the Human soul from care.
The lamb misus'd breeds public strife,
And yet forgives the butcher's knife.
The bat that flits at close of eve
Has left the brain that won't believe.
The owl that calls upon the night
Speaks the unbeliever's fright.
He who shall hurt the little wren
Shall never be belov'd by men.
He who the ox to wrath has mov'd
Shall never be by woman lov'd.
The wanton boy that kills the fly
Shall feel the spider's enmity.
He who torments the chafer's sprite
Weaves a bower in endless night.
The caterpillar on the leaf
Repeats to thee thy mother's grief.
Kill not the moth nor butterfly,
For the Last Judgement draweth nigh.
He who shall train the horse to war
Shall never pass the polar bar.
The beggar's dog and widow's cat,
Feed them, and thou wilt grow fat.
The gnat that sings his summer's song
Poison gets from Slander's tongue.
The poison of the snake and newt
Is the sweat of Envy's foot.
The poison of the honey-bee
Is the artist's jealousy.
The prince's robes and beggar's rags
Are toadstools on the miser's bags.
A truth that's told with bad intent
Beats all the lies you can invent.
It is right it should be so;
Man was made for joy and woe;
And when this we rightly know,
Thro' the world we safely go.
Joy and woe are woven fine,
A clothing for the soul divine;
Under every grief and pine
Runs a joy with silken twine.
The babe is more than swaddling-bands;
Throughout all these human lands
Tools were made, and born were hands,
Every farmer understands.
Every tear from every eye
Becomes a babe in Eternity;
This is caught by Females bright,
And return'd to its own delight.
The bleat, the bark, bellow, and roar
Are waves that beat on Heaven's shore.
The babe that weeps the rod beneath
Writes revenge in realms of death.
The beggar's rags, fluttering in air,
Does to rags the heavens tear.
The soldier, arm'd with sword and gun,
Palsied strikes the summer's sun.
The poor man's farthing is worth more
Than all the gold on Afric's shore.
One mite wrung from the labourer's hands
Shall buy and sell the miser's lands
Or, if protected from on high,
Does that whole nation sell and buy.
He who mocks the infant's faith
Shall be mock'd in Age and Death.
He who shall teach the child to doubt
The rotting grave shall ne'er get out.
He who respects the infant's faith
Triumphs over Hell and Death.
The child's toys and the old man's reasons
Are the fruits of the two seasons.
The questioner, who sits so sly,
Shall never know how to reply.
He who replies to words of Doubt
Doth put the light of knowledge out.
The strongest poison ever known
Came from Caesar's laurel crown.
Nought can deform the human race
Like to the armour's iron brace.
When gold and gems adorn the plough
To peaceful arts shall Envy bow.
A riddle, or the cricket's cry,
Is to Doubt a fit reply.
The emmet's inch and eagle's mile
Make lame Philosophy to smile.
He who doubts from what he sees
Will ne'er believe, do what you please.
If the Sun and Moon should doubt,
They'd immediately go out.
To be in a passion you good may do,
But no good if a passion is in you.
The whore and gambler, by the state
Licensed, build that nation's fate.
The harlot's cry from street to street
Shall weave Old England's winding-sheet.
The winner's shout, the loser's curse,
Dance before dead England's hearse.
Every night and every morn
Some to misery are born.
Every morn and every night
Some are born to sweet delight.
Some are born to sweet delight,
Some are born to endless night.
We are led to believe a lie
When we see not thro' the eye,
Which was born in a night, to perish in a night,
When the Soul slept in beams of light.
God appears, and God is Light,
To those poor souls who dwell in Night;
But does a Human Form display
To those who dwell in realms of Day.

Небо синее — в цветке,
В горстке праха — бесконечность;
Целый мир держать в руке,
В каждом миге видеть вечность.
Если птицу в клетку прячут,
Небеса над нею плачут.
Голубятня с голубями
Гасит дьяволово пламя.
Пес голодный околеет —
Англия не уцелеет.
Конь, исхлестанный плетьми, —
Сигнал к расправе над людьми.
Крик затравленного зайца
В человечий мозг вонзается.
Жаворонка подобьешь —
Добрых ангелов спугнешь.
Петушиный бой начнется —
Солнце в небесах качнется.
Волчий вой и львиный рев
Будят спящих мертвецов.
Лань, крадущаяся в кущах,
Охраняет сон живущих.
Трус-мясник и храбрый воин —
Близнецы со скотобоен.
Нетопырь родится серый
Из души, лишенной веры.
Что безбожник, что сова —
Нет им сна, душа мертва.
Тот, кто птицу бьет впустую,
Заслужит йенависть людскую.
Тот, кто холостит свой скот,
Тщетно женской ласки ждет.
Если мальчик шлепнет мошку —
Паучьей он пойдет дорожкой.
Тот, кто мучает жука,
Будет мучиться века.
В гусенице разумей
Горе матери твоей.
Коль погибнет стрекоза —
Грянет Божия гроза.
Кто коня к сраженьям школит,
Сей грех вовеки не замолит.
Покорми кота и пса —
Тебя прокормят небеса.
Яд комаров, жужжащих летом, —
Брат меньшой иным наветам.
Зависть вечно вся в поту,
Этот пот — у змей во рту.
По части яда превзошел
Любой поэт медвяных пчел.
И червонцы, и полушки
У скупца в руках — гнилушки.
Правду подлую скажи —
Выйдет гаже подлой лжи.
Вот что нужно знать всегда:
Слитны радость и беда.
Знай об этом — и тогда
Не споткнешься никогда.
Радость и беда — одно
Платье, хитро сплетено:
Под невзрачное рядно
Поддето тонкое сукно.
Жизнь ребенка поважней
Им испорченных вещей:
Стукни по столу. От стуку
Станет жаль не стол, а руку.
Слезы, пролитые нами,
Станут нашими сынами —
Сыновья отыщут мать,
Чтоб смеяться и сверкать.
Блеянье, мычанье, ржанье —
Волны в райском океане.
Мальчуган, наказан розгой, —
Раю твоему угроза.
Платье нищего убого,
Но не лучше и у Бога.
Воин с саблей и ружьем
Солнце делает ржавьем.
Грош поденщика ценнее,
Чем сокровища Гвинеи.
Грош бедняге не уступишь —
Край скупцов продашь и купишь,
А коль властью наделен —
Продашь и купишь Альбион.
Отучить дитя от веры —
Заслужить потоки серы.
Научить дитя сомненьям —
Распроститься с Воскресеньем.
Тот, кто веру в детях чтит,
Муки ада посрамит.
Игры малых, мысли старых —
Урожай в земных амбарах.
Тот, кто хитро вопрошает,
Как ответить, сам не знает.
Речам сомненья не ответствуй,
А не то погасишь свет свой.
Лавры Цезаря таили
Яд, убийственный по силе.
Где человек бывает хуже,
Чем среди своих оружий?
Плуг цени дороже злата —
И не будешь ведать зла ты.
Точнейший — и наверняка —
Ответ сомненью — скрип сверчка.
Орел — стремглав, мураш — ползком,
А мудрость — сиднем, но верхом.
Чуть философ усомнится —
Стукни. Он решит, что мнится.
Солнце, знай оно сомненья,
Грело б дьявола в геенне.
Страстью хорошо пылать,
Плохо — хворостом ей стать.
Взятку дав, игрок и блядь
Страною стали заправлять.
Зазываньями блудницы
Саван Англии кроится.
Выиграл иль проигрался —
Гроб страны засыпать взялся.
Темной ночью и чуть свет
Люди явятся на свет.
Люди явятся на свет,
А вокруг — ночная тьма.
И одних — ждет Счастья свет,
А других — Несчастья тьма.
Если б мы глядели глазом,
То во лжи погряз бы разум.
Глаз во тьму глядит, глаз во тьму скользит,
А душа меж тем в бликах света спит.
Тем, кто странствует в ночи,
Светят Господа лучи.
К тем, кто в странах дня живет,
Богочеловек грядет.

Little Mary Bell had a Fairy in a nut,
Long John Brown had the Devil in his gut;
Long John Brown lov'd little Mary Bell,
And the Fairy drew the Devil into the nutshell.

Her Fairy skipp'd out and her Fairy skipp'd in;
He laugh'd at the Devil, saying 'Love is a sin.'
The Devil he raged, and the Devil he was wroth,
And the Devil enter'd into the young man's broth.

He was soon in the gut of the loving young swain,
For John ate and drank to drive away love's pain;
But all he could do he grew thinner and thinner,
Tho' he ate and drank as much as ten men for his dinner.

Some said he had a wolf in his stomach day and night,
Some said he had the Devil, and they guess'd right;
The Fairy skipp'd about in his glory, joy and pride,
And he laugh'd at the Devil till poor John Brown died.

Then the Fairy skipp'd out of the old nutshell,
And woe and alack for pretty Mary Bell!
For the Devil crept in when the Fairy skipp'd out,
And there goes Miss Bell with her fusty old nut.