Борис Божнев - Элегия эллическая. Избранные стихотворения

Сапожник, поющий над старой подметкой,
Над новопоставленною замолчит…
Есть люди с прекрасной и светлой походкой,
Но песня сапожника вновь зазвучит…

Над мертвыми тяжко лежащие камни,
Живых и до смерти идущих людей
Выдерживают… О, да будет легка мне
Одна из пустых, неземных площадей…

Отрадно лежать там, где люди не ходят,
Где боговнимаемая тишина,
Где самые низкие мрачные своды –
Лазурно-сияющая вышина…

Шаги над землею звучны, как проклятья,
Не песне сапожника их заглушить…
Как знать, что страшнее — безногих объятья
Иль новую обувь безрукому шить.

Хранители-ангелы дивно безруки.
А ноги имеют, имея крыла.
Калека ползет на святые поруки.
Летит, но — увы — не летает стрела.

Недвижим, ты думаешь, камень могильный, –
Он более зыбок, чем в лавке весы.
Травою поросший, он – камень точильный,
И для на него же нашедшей косы…

Отныне нужнее, дороже Шекспира
Нам бедные Писарева сапоги.
Им, кашу просящим средь райского пира,
Поющий сапожник несет пироги…

Органом линотипным раскален
Свинец прелюдий…
Ты ночью набираешь то, что днем
Читают люди.

Мильон машин… Все сладостно скрипит
Перо гусыни,
Все домна песнопения коптит —
Снег керосина…

Когда ты набираешь слово звук,
Где эхо звука?
Так дело крыльев стало делом рук,
А песни — стука.

Здесь, под твоей бесстрастною рукой
Равны все строки,
И кровь, и кровь, сама текла б строкой
Красно-широкой.

И ты глядишь, как сочетает твердь
В едином миге,
Как от поэта отвращает смерть —
Рожденье книги…

Пред свиньями наборы рассыпать,
Метать не надо —
Под чтение привыкло засыпать
Людское стадо.

Спи, стадо, спи. Твой беспробудный сон,
Тяжкоутробный, —
И близок час, когда сольется он
Со сном загробным.

О, всматриваясь долго в тишину
Прочтете звук вы.
В огромную уходят вышину
Большие буквы.

Доходит Н до голубых небес.
И Б до Бога,
И Л превыше, чем угрюмый лес,
А П — порога.

Как упоительно звучит вокруг
Свинец прелюдий —
Вновь делом крыльев стало дело рук,
И вечным будет.

Запечатлеет буквенный минор
Мажор бумаги,
Но пыль старинная, о юный взор,
Боится влаги…

Заглавье ночи – «Розовый Рассвет»,
Но у рассвета
Заглавья темно-голубого нет…
Начало это.

Чего?.. Как странно предвещает день
Конец работы,
И утомленная ложится тень
Лучом заботы.

Но что же делать: начинает грусть
Свое служенье, —
Тому, что смертный знает наизусть,
Нет продолженья.

Поверь: поэзии ты послужил,
Набравши прозу,
И тайну, что слегка я приоткрыл,
Прими, как розу.

Ты возвратился. Спишь глубоким сном
И он — свинцовый,
И пробуждаешься не новым днем
Для ночи новой…

О, пешкой белоснежной
В какой лежу руке,
Лежу в каком над бездной
Незримом кулаке.

В Твоей, Твоей деснице…
И вот уже стою,
И вот уже теснится
Душа моя в строю.

Разжав кулак над бездной,
Десницу Ты простер…
Средь братьев белоснежных
Не вижу я сестер.

О поле, — ты из древа,
Не из земли сырой.
Сия не может Дева
Быть смертного сестрой.

Так сотворил напильник –
Не тело, не душа.
Летит богиня сильных
Ко слабому спеша.

Не телом, не душою
Ко слабому летит,
Стопою небольшою
Больших касаясь плит.

Но на квадратном месте
Два круглые бойца
Стоять не могут вместе,
Им тесно без конца…

С пространством безвоздушным
Дыхание мешать
И пленником послушным
Решеткою дышать…

Для слуха или зренья
Осеннего листа
Златистое паденье,
Сомкнувшее уста…

Как в статуи нагие
Одетые сады,
Фигуры дорогие,
Глядящие в пруды…

Над шахматами осень
Всегда царит, всегда,
И шум унылый сосен,
И серая вода…

Как всеблагие боги,
Идущие на пир,
Вдруг встали вдоль дороги,
И вдаль уходит мир…

Для зренья или слуха
Падение листа,
Что населяет глухо
Пустынные места…

Увядшее шуршанье
Музыка наготы…
И под романс свиданья
Падешь к ногам и ты…

И над турой, над урной
Лазурна вышина,
И пушкою безбурной
Хранима тишина…

Челн 5 на волны 8…
И выше всех утрат,
Мы арфою возносим
Белеющий квадрат…

Паркет Екатерины
Столь шахматно блестит…
Среди зеркал старинных
Ее красе он льстит.

Но не красе телесной,
А тайной той красе,
Что прячется, безвестна,
И затмевает все…

Мемории ли пишет —
Она в него глядит:
Глубоко ль разум дышит,
Задумчиво следит…

И, ежели захочет
Понять глагол тиши,
Она опустит очи
И зрит паркет души…

Иль гнев обуревает —
На радугу внизу
Роняет, разрывает
Бумажную грозу…

Когда приходит время
Державного труда,
Правительственно бремя
Он делит с ней всегда.

Ногою самовластной
Играет сей паркет –
Богиней сладострастной
Владеющий аскет.

Сквозь эха анфиладу
Величественных зал,
Где слово колоннада
Вторично Грек сказал,

Где окна выше двери,
Где двери выше всех,
Она идет, поверив,
Что горностай есть мех.

И с ней идет в закате
Всходящий фаворит,
И перьями квадратов
Паркет под ней скрипит…

Чернила разливает
Чернильниц восковых,
И запечатлевает
Восшествий роковых

Следы, о коих пишет
Потомству пыльный том
По коим только мыши
Одни бегут потом…

Но сладостнее пенья
Италии певцов
Алмазное скрипенье
Ее ноги писцов, —

Из перьев многославен
Хвалебный ей венок,
И солнце, что Державин
Лежит у царских ног,

И строфами златыми,
Сребристыми в ночи,
Потоками густыми
Чрез сткло текут лучи…

Самодержавным шагом
Державная жена
Идет, ареопагом
Любви окружена…

Ко письменному ложу
Владычица страстей…
Ее лицо моложе
Бессмертия вестей…

Рабынею бесстрастной
Ко царственным трудам…
Где яблок беспристрастный?
Парисом стал Адам…

Мужи суровой славы
В сердца поражены
Ей отдают по праву
Победный плод войны.

И перьями квадратов
Паркет под ней скрипит,
Что перьями трактатов
Он власть ее скрепит…

Повисли в Эрмитаже,
Натягивая шнур,
Прекрасные пейзажи
Без шахматных фигур…

Из света отступая,
Иль покидая свет,
Дорогу уступая,
Не уступай свой След.

Гармонию вы мерьте
И криком пастухов.
Придете ко бессмертью
Лишь по стопам стихов.

Ничем не истребимый,
Когда навек уйду,
Тебя, мой След любимый,
Тебя я подожду…

Премудрые ходули
Безного ума.
Многоквадратный улей,
Где соты – свет и тьма.

Древесная равнина,
И слышим топот мы
Древесною кониной
Накормлены умы.

Мы оттого так стойки,
Хоть нет слабей меня –
Пути волшебной тройки
У каждого коня.

И бархатным копытом
Подкованный свинец
По трем несется плитам,
Четвертая – конец.

Налево иль направо,
Но прямо на меня,
Тремя путями правя
Единого коня…

Содом — долина Соли,
А Петербург – Мечты.
Столица шахмат – Поле.
В них жил, в них умер ты.

Квадраты Арлекина
И побежден Пьеро.
Но что, но что накину
На слабое перо?

Возьму квадрат бумаги,
Зане он чисто-бел.
Перо полно отваги,
Я тайно оробел.

Как жалкая надежда,
Пьеро, как смерть бледна,
Твоя бледна одежда,
И радостью бедна.

И грают жизни краски
На нем, не на тебе,
И получереп маски
Смешон младой судьбе.

Квадраты Арлекина
Побеждена Любовь.
Чернила то покину,
То возвращаюсь вновь

К источнику блаженства
И муки острия, –
В пустыне совершенства
Оазис бытия.

Скорбь 2 на вздох 4,
На образ голубой…
Я в шахматы на лире
Играю сам с собой.

Начертанная фуга
Из света и теней,
И два внимают друга,
И два молчанья в ней…

Все меньше, меньше клавиш,
Все меньше под рукой…
Не ту молчать заставишь —
Нарушен весь покой…

Ты мною не играешь.
Идя к Тебе, умру.
Увы, Ты выбираешь
Во трауре игру…

Святая Иоанна!
За короля – вперед!
Но вместо Орлеана
Бастилию берет.

О мать Свободы, — Дева,
И Равенства отцов,
И Братства… Чрево, чрево,
Трех дивных близнецов

Ты, девственное, носишь
И триединый плод
Любви ты превозносишь,
Любви к Тебе, Народ.

Удержит исполина
В своих руках ужель…
Качает гильотина
Террора колыбель.

О, колыбель хромая!
Ее одна Коса,
Над твердью поднимая,
Баюкает… Роса.

Всех раньше на рассвете
С Росою грозно встал
Над деревом столетий
Мгновения металл.

Что схожено с престола
Бессильным королем,
Не вырубить тяжелым
И грубым топором.

И вновь хромым размахом
Подъемлется Косой,
Баюкающий плаху,
Поднявшийся с Росой…

Но вызывает ревность
Народная любовь.
Не Марсову ли древность
Припоминает Кровь…

И вот возник соперник,
Исполненный войной.
Он, как второй Коперник,
Вращает шар земной.

Скрипящей осью ржавой
Стенающую брань…
И треугольноглавый
Меча преходит грань…

Гражданства треугольник
Немало снес голов,
Но шляпы сей невольник
Свершит иной улов.

Гражданство обезглавит
Он шляпою своей,
Себе служить заставит
И сам послужит ей.

И над ножа уклоном
Воздвиглась и взошла
Суконным небосклоном
Победного орла…

Что для других молитва
И сладостней всего,
То для нее есть битва…
Что битва для него?

Что… Пира заключенье
Чрез чашу грубых сил,
От мира отлученье
Кто Церковь попросил…

Что для других есть сладость
Мольбы у алтарей –
Воинственная радость
Господних дочерей.

Что для него есть поле —
Сражение травы, –
Враждебное все боле
Полянам синевы.

Над Девою народной
Победа не быстра.
Его сюртук походный, –
Что пепел от костра.

Рукою смелой, кроткой,
Презревшею перо,
Перебирает четки –
За ядрами ядро.

Молитва за молитвой
Летит в враждебный стан,
И заглушает битву
Ликующий орган.

Цветов Господних знамя
Колеблет ветерок.
Над мертвыми сынами
Победный мотылек.

Невинность охраняет
Бунтующую кровь.
Мужи не сохраняют
Народную любовь.
…………………………

Когда ослабла сила,
Подобная стране.
Она его спросила:
На чьей ты стороне?..

На той — он ей ответил, –
Куда ползет туман,
На той, где вечно светел
Угрюмый океан…

О, английских два плена,
Великих два бойца,
На облаках Елены,
На острове Творца…
…………………………..

………………………..
Республика пытает
Грядущую судьбу,
И башня вырастает
В фабричную трубу.

Промышленные туры
В предместиях стоят
И знамя диктатуры
В густом дыму таят…
………………………….

Кафе уж запирают
И дождик моросит…
Здесь в шахматы играют, –
Стена провозгласит…