Коллектив авторов - Живая вода времени (сборник)
В остывших кровях пробуждая огонь,
В цепи размыкая звено,
Сияющий Бог разжимает ладонь
И в землю швыряет зерно!
* * *Пахнет дымом, и сера скрипит на зубах.
Но светло и покойно в зарытых гробах.
Воскресенья не будет. Пустыня окрест.
Уходя, я оставил нательный свой крест.
Мы избрали свой путь, обрубили концы.
Нас в упор расстреляли лихие бойцы.
Ты меня не разбудишь уже на заре,
Я остался в далеком своем октябре…
Проплывают видения в смрадном дыму,
Только кто одолеет холодную тьму!
Просветленные лица в убогих гробах,
Незамаранный цвет наших черных рубах.
Михаил Зубавин
Новые приключения Тимофея Маленькая повесть
Глава 1
Клад Жирика
– Странные существа – родители, – вздыхал Тимофей, страдая на даче. Он любил своих родителей, а они его, видимо, ненавидели.
Началось все весной. Тимофей ждал, когда его папа купит пиво в киоске, и встретил одноклассника Коляна.
– Здорово Жириновский! – заорал Колян. – Как дела, Жирик?
– Нормально, – ответил Тимофей.
А отец, услышав это, на сына кинулся: – Тебя прозвали Жириком?
– А что тут такого? Раньше меня ботаником звали, это было обидно, а Жириновского даже по телевизору показывают.
– Я тебе покажу, что тут такого. – сердито ответил отец, который в детстве четыре раза срывал голос, до одури задразнивая своего приятеля жиртрестом-мясокомбинатом. А приятель был стройней Тимофея.
Но Тимофей не знал этого и обиделся. Да, он не худышка, скажем, но не слабый отнюдь, всегда готов за себя постоять. Пусть обзывают его Жириком, но ведь не мясокомбинат подразумевают, а депутата. И сами родители все детство убеждали: – Съешь ложку за маму, за папу, будешь хорошо кушать, сильным станешь.
Однако стоило родителям про Жирика услышать, они взрослого одиннадцатилетнего Тимофея попытались в зайца превратить. Капуста, морковка, салатик, яблочки, ягодки – разве это еда? Мясо родители есть не запретили, но без гарнира, без вермишели, картошки, риса. А Тимофей больше всего в жизни любил макароны с маслом и сыром. Но мог жить и без них, если была каша, блины, оладьи, хлеба мягкого вволю.
А ведь Тимофей любил родителей. Совсем недавно он спас всю свою семью от страшного чертенка Телебобика. Тогда Тимофею помогал его друг домовой Степанычев, но главным был, конечно, сам Тимофей. Мама уже купила противовзрывалку, папа выпил сорок восемь ящиков пива, а бабушка превратила кухню в склад ядов. Все это, живущий в телевизоре Телебобик, сын черта Ажиотаж Спросовича и чертихи Рекламы Назавираловны, заставил купить родителей Тимофея. Еще мгновение, и мама Тимофея, уже выпившая по пузырю противоурчалки и противобурчалки, добралась бы до противовзрывалки, про папу с бабушкой и вовсе думать страшно было. Но Тимофей всех спас, а они? Зайца из ребенка сделали, зайца, да не барана.
В городе Тимофей выкручивался, то в гости к другу зайдет, то бутылки пустые сдаст, благо, много их после Телебобиковой рекламы у папы осталось, сдаст их Тимофей, булок купит.
А вот летом в дачном поселке Тимофея прижали. Родители и бабушка всех знают, всем запретили Тимофея подкармливать. Магазинчик, правда, в поселке имелся, но без денег ничего в нем не продавали, да и бутылки сдать было некуда.
И все лето Тимофея от голода просто сводило, играть не хотелось. Играл, конечно, с ребятами, но без большой радости, даже от драк и проказ удовольствия не получал. Много книг этим летом Тимофей прочитал, много дум об еде и справедливости передумал.
Страдал, страдал, но однажды его осенило: – Что я рыжий что ли? Чем я хуже других? В книжках столько кладов находят, и я найду. Жаль, что ни замков рядом с дачей нет, ни пиратов на поселковом пруду отродясь не водилось. Но ведь папоротников в лесу много. А в какой-то сказке говорилось: тому, кто цветы папоротника ночью найдет, все клады откроются.
Не зря раньше Тимофея ботаником звали. Нравились ему растения и книги о них. Знал он, что папоротники очень древние растения, почти как динозавры, а может и древнее. Папоротники не яблони и не розы, не умеют они цветы на ветках растить. Да и не цветочки у них, не шишечки, но нечто похожее, а растут они в земле сырой, в болотах и лужах. Растения на сушу из воды выбрались, и пока к земле привыкали, «цветы» в воде прятали.
Нашел Тимофей книжку, узнал, что папоротника «цветочки» похожи на зеленую арбузную косточку, и поиск клада начался.
Папоротника в ближнем лесу росло навалом, а комаров летало еще больше. Но Тимофею нужен был особый папоротник, растущий у болотца или лужи, а вот они, лужи эти самые, в отличие от комаров, долго не находились. Очень жаркое стояло лето, даже леса горели.
Когда же Тимофей все же отыскал нужную болотину, ему показалось, что его руки и ноги от укусов стали толще в два раза. Голове же вовсе думать не хотелось, только чесаться. Однако Тимофей не сдался, нашел таки торчащие из земли штучки, похожие на зеленые арбузные косточки.
Оставалось дождаться ночи. В сказке называлась какая-то особая ночь, но у Тимофея выбора не было. Во-первых, очень хотелось кушать. Во-вторых, какая именно в сказке называлась ночь, он не помнил. И главное, хотя Тимофею уже целых одиннадцать лет исполнилось, родители его то ли за грудничка его держали, то ли за арестанта, спать по режиму укладывали. Из дома ночью не отпускали. А сегодня мать с отцом в городе должны были остаться. Да и бабушка собиралась пойти к соседке в карты резаться.
Бабушка для Тимофея была начальником, но ею самой родители командовали и старались запретить делать все, что она любила. Бабушка же любила пить кофе с коньяком, курить и играть в преферанс на деньги.
– Это вредит твоему здоровью, у тебя повышается давление, – кричала Тимофеева мама, и папа согласно кивал головой. – Я тебе запрещаю делать глупости.
– Яйца курицу не учат, – пыталась защищаться бабушка, но под маминым напором тушевалась, отступала.
Однако стоило родителям уехать.
В общем, наш герой точно знал, раз бабушка за карты села, сигареты достала, рюмку коньяка и чашку кофе перед собой поставила, он до первых петухов свободен.
Захватив фонарь, садовый совок, дабы было чем клад откапывать, Тимофей через окно, пыхтя, выбрался из дома. Не ухали филины, не выли волки, не квакали лягушки, лишь лениво перелаивались поселковые собаки, пищали комары, а бабушки в соседнем дворе ругались из-за последней карточной взятки. Тимофей перелез через забор и устремился к лесу. А ночью в лесу страшнее, чем днем, и все время всякая дрянь под ноги попадается. Но раньше времени Тимофей решил фонарь не включать, дорогу к болотине он хорошо помнил. И Тимофей оказался прав. Вот уже и место нужное, осталось только под елками пролезть.
Заполз Тимофей под лапы и замер.
Рядом с его папоротником горел костерок, у которого, поедая снедь и что-то выпивая из стаканов, сидели мужчина и женщина, и сначала они показались ему похожими на студентов из соседнего дома отдыха. Тем более они часто и умело целовались. Но когда, прислушавшись, Тимофей услышал их разговор, он решил, что перед ним злодеи, и, может быть, он не ошибся.
Кто кроме бандита мог говорить так:
– Рванем? – подняв стакан, спрашивал разбойник.
– Долбану, – отвечала разбойница.
– Еще дернем? – хрипел мужчина.
– Грохнем, – рычала женщина.
– Добавим?
– Врежем!
– Вмажем!
Дальше Тимофей не слышал, но не потому что испугался, а потому, что комарам очень уши его понравились, и пришлось голову руками обхватить. Зато один глаз оставался открытым. Уж не за его ли кладом пришли сюда разбойники?
Все на свете заканчивается, заканчивается и плохое, устали, знать, негодяи злые умыслы строить. Даже не погасив костер, они, пошатываясь, убрели во тьму.
Не дыша, тихо-тихо, Тимофей по-пластунски подполз к папоротнику, нашел берег болотца, плюнув на комаров, только бы злодеи не заметили, натянул рубаху на голову, зажег под ней фонарь. И «зеленые арбузные косточки» предстали пред ним.
Глухо билось сердце. Сказка или обман? Уже давно выключив фонарь, Тимофей напряженно осматривался, откроется клад или нет?
И тут у костерка в траве блеснуло. Только невероятные глупцы в сказки не верят. Блестело не золото, не серебро, не прочая дрянь, а забытый злодеями котел, до краев наполненный теплыми макаронами с маслом и тертым сыром. Ох, Тимофей и оторвался. Как же славно в лесу ночью садовым совком макароны есть.
Занятый макаронами, Тимофей не заметил, что за ним из темноты внимательно наблюдает существо, похожее на маленького сухопутного крокодила.
Глава 2
Пиф и Квинт
Маленький сухопутный крокодил, которого занятый макаронами Тимофей не заметил, оказался Пифом.
Пиф был таксой, и с ним приключилась беда. Из беды он выкрутился, но, возвращаясь домой, заблудился, зато от Тимофея пахло его поселком, а ходить по следу Пиф умел восхитительно. Пиф в отличие от его друга сеттера Квинта обладал прекрасным нижним нюхом, чем очень гордился, он ощущал запах каждой травинки. Пиф никогда не терял след и высмеивал Квинта, частенько этот след теряющего.
