Эдуард Багрицкий - Стихотворения и поэмы

По степям, где снега осели,
В черных дебрях,
В тяжелом шуме,
Провода над страной звенели:
«Нету Ленина,
Ленин умер».
Над землей,
В снеговом тумане,
Весть неслась,
Как весною воды;
До гранитного основания
Задрожали в тог день заводы.
Но рабочей стране неведом
Скудный отдых
И лень глухая,
Труден путь.
Но идет к победам
Крепь, веселая, молодая…
Вольный труд закипает снова:
Тот кует,
Этот землю пашет;
Каждой мыслью
И каждым словом
Ленин врезался в сердце наше.
Неизбывен и вдохновенен
Дух приволья,
Труда и силы:
Сердце в лад повторяет:
«Ленин».
Сердце кровь прогоняет в жилы.
И по жилам бежит волнами
Эта кровь и поет, играя:
«Братья, слушайте,
Ленин с нами.
Стройся, армия трудовая».
И гудит, как весною воды,
Гул, вскипающий неустанно…
«Ленин с нами», —
Поют заводы,
В скрипе балок,
Трансмиссий,
Кранов…
И летит,
И поет в тумане
Этот голос
От края к краю.
«Ленин с нами», —
Твердят крестьяне,
Землю тракторами взрывая…
Над полями и городами
Гул идет,
В темноту стекая:
«Братья, слушайте:
Ленин с нами!
Стройся, армия трудовая!»

Волы мои, степями и полями,
Помахивая сивой головой,
Вы в лад перебираете ногами,
Вы кормитесь дорожною травой.
По ковылям, где дрофы притаились,
Вблизи прудов, где свищут кулики,
Волами двинулись и задымились
Широкой грудью броневики.
По деревням ходил Махно щербатый,
И вольница, не знавшая труда,
Горланила и поджигала хаты
И под откос спускала поезда.
А в городах: молебны и знамена,
И рокот шпор, и поцелуй в уста.
Холеный ус, литая медь погонов,
И дробь копыт, и смех, и темнота.
Прибрежный город отдыхал в угаре,
По крышам ночь, как масло, потекла.
Платаны гомонили на бульваре,
Гудел прибой, и надвигалась мгла.
Прибрежный город по ночам чудесней,
Пустая тишь и дальний гул зыбей,
И лишь нерусские звенели песни
Матросов с иностранных кораблей.
И снова день, и снова рестораны
Распахнуты. И снова гул встает.
И снова говор матерный и пьяный,
И снова ночь дорогою кровавой
Приходит к нам свершать обычный труд.
Тюрьма и выстрелы. А здесь зуавы
С матросами обнялись — и поют…
Мы в эти дни скрывались, ожидали,
Когда раздастся долгожданный зов,
Мы в эти дни в предместьях собирали
Оружие, листовки и бойцов.
Ты, иностранец, посмотри, как нами
Сколочен мир, простой и трудовой,
Как грубыми рабочими руками
Мы знамя подымаем над собой.
Ты говоришь: «Укразия». Так что же,
Не мы ль прогнали тягостный туман,
Не мы ль зажгли вольнолюбивой дрожью
Рабочих всех материков и стран?
Бей по горну — железо не остынет,
Оно сверкает в огненной пыли.
Укразия! Примером будь отныне
Трудящимся со всех концов земли…

Весеннее солнце дробится в глазах,
В канавы ныряет и зайчиком пляшет,
На Трубную выйдешь — и громом в ушах
Огонь соловьиный тебя ошарашит…
Куда как приятны прогулки весной:
Бредешь по садам, пробегаешь базаром!..
Два солнца навстречу: одно над землей,
Другое — расчищенным вдрызг самоваром.
И птица поет. В коленкоровой мгле
Скрывается гром соловьиного лада…
Под клеткою солнце кипит на столе —
Меж чашек и острых кусков рафинада…
Любовь к соловьям — специальность моя,
В различных коленах я толк понимаю:
За лешевой дудкой — вразброд стукотня,
Кукушкина песня и дробь рассыпная…
Ко мне продавец:
«Покупаете? Вот
Как птица моя на базаре поет!
Червонец — не деньги! Берите! И дома,
В покое, засвищет она по-иному…»
От солнца, от света звенит голова…
Я с клеткой в руках дожидаюсь трамвая.
Крестами и звездами тлеет Москва,
Церквами и флагами окружает!
Нас двое!
Бродяга и ты — соловей,
Глазастая птица, предвестница лета,
С тобою купил я за десять рублей —
Черемуху, полночь и лирику Фета!
Весеннее солнце дробится в глазах.
По стеклам течет и в канавы ныряет.
Нас двое.
Кругом в зеркалах и звонках
На гору с горы пролетают трамваи.
Нас двое…
А нашего номера нет…
Земля рассолодела. Полдень допет.
Зеленою смушкой покрылся кустарник.
Нас двое…
Нам некуда нынче пойти;
Трава горячее, и воздух угарней —
Весеннее солнце стоит на пути.
Куда нам пойти? Наша воля горька!
Где ты запоешь?
Где я рифмой раскинусь?
Наш рокот, наш посвист
Распродан с лотка…
Как хочешь —
Распивочно или на вынос?
Мы пойманы оба,
Мы оба — в сетях!
Твой свист подмосковный не грянет в кустах,
Не дрогнут от грома холмы и озера…
Ты выслушан,
Взвешен,
Расценен в рублях…
Греми же в зеленых кустах коленкора,
Как я громыхаю в газетных листах!..

Сияющий иней покрыл тайгу,
И в пламени спит тайга…
Собаки бегут под таежный гул
На дикие берега…
Собаки захлестываются, храпят,
Постромку вожак грызет,
И сани поскрипывают, летят
К Алдану, вперед, вперед!
Алдан, ты медведем лежишь, Алдан,
Средь хвои, ветров и льда,
В тебе рудокоп разбивает стан,
Кипит над костром вода…
И золото, скрытое в ржавых мхах,
В прохладном песке ручьев,
Стекает, как желтый тяжелый прах,
В походный брезент мешков.
А золото в горных породах спит,
Сверкая огнем сухим,
Меж кварцевых глыб и гранитных плит
Клубится, как желтый дым.
И в тихой долине, где мгла и лень,
Где клюква и ржавый мох,
Копытом ударит седой олень
О золотой кусок…
И золото моют речной водой,
И в желобе из досок
На дно оседает густой-густой,
Тяжелый и желтый сок…
Медвежья округа шумит окрест
И глухариная глушь…
Над синею хвоей пустынных мест
Морозная бродит сушь.
В заимке над книгою рудокоп
Склоняет широкий лоб,
И Ленина имя на корешке
Скрывается в руке…
Под северным ветром гудит тайга,
И к югу летит туман.
Пустынные кряжи и берега —
Вот царство твое, Алдан…
Но слышен проворный собачий шаг,
Погонщиков крик и вой…
Горит над заимкою красный флаг,
Цветет снегирем меж хвои…
Скрежещут лопаты, кирки стучат,
Дымится вдали ночлег.
За золотом в недра! Ни шагу назад!
Ни шагу назад, человек!

Взывает в рупор режиссер,
Юпитера горят,
Послушный мечется актер,
Стрекочет аппарат.
Густая, потная жара,
И в ярости огней
Идет привычная игра
Восторгов и страстей.
Но вот, покинув павильон,
К пустыням золотым
Перелетает аппарат,
И оператор с ним.
Перелетает аппарат
В песчаную страну,
В опустошенную мечеть,
Под низкую луну.
Верблюды, брызгая слюной,
Через пески идут.
Их стережет орел степной,
Их волки стерегут.
А в кишлаке звенит зурна,
Узбеки пляшут в лад,
И под чадрой поет жена…
Стрекочет аппарат.
Здесь конь промчится на закат,
Здесь ветер пропоет,
Но передвинут аппарат —
И перед ним завод.
Маховики кричат навзрыд,
И угольный нагар
Лопатой в толковой дыре
Колышет кочегар.
И, наклонившись над станком,
Спокоен и космат,
Нарезывает токарь винт…
Стрекочет аппарат.
Знамена в хвое молодой,
И в хвое юный мир,
Глядят веселые глаза
На шахматный турнир…
И в клубной зале человек,
Читающий доклад,
Стоит меж хвои голубой…
Стрекочет аппарат.
Суда уходят в океан,
В простор ночей и льда,
Их будет омывать рассол,
Им будет петь вода…
И ледовитая страна
Медведей и лисиц
Приветствует дымок из труб
Веселым визгом птиц.
Поднялись льдины над водой,
И сполохи горят —
Полощет вымпел судовой…
Стрекочет аппарат.
В певучей сутолоке толп
Иль там, где лес гудит,
Треножник аппарата встал,
И ручка дребезжит…
Взывает в рупор режиссер,
Юпитера горят.
Послушный мечется актер,
Стрекочет аппарат.