Владимир Черноземцев - «Мартен»
НЕ ПОВТОРИТСЯ
Не ляжет снова ночи тень
На наши лица,
И тот далекий черный день
Не повторится.
Другие нынче времена,
И мы — другие,
Во всех концах земли видна
Заря России.
В нас к солнцу все устремлено,
Могучи силы…
Но одного нам не дано —
Забыть могилы.
В них — вечной памяти живой
Родные лица,
И тот июнь двадцать второй —
Не повторится!
ПОСЛЕ АВГУСТА
Разнотравье лугов поредело,
Духовитое лето — в стогах…
Подбирается осень несмело
На еще не окрепших ногах.
Родничок стал светлее в ложбинке,
Ветер бьется в прибрежных кустах,
И росисто цветут паутинки,
И янтарь засветился в лесах.
Тихо в стаи сбиваются птицы,
Припозднился туманный рассвет,
И, слабея, уходят зарницы,
И все жарче калины букет.
ОТЧИЙ КРАЙ
Буду жить в любых местах:
И в пустынях, и в садах,
В Заполярье иль в Крыму —
Верен краю своему,
Той земле, где был рожден,
Где страдал и был влюблен,
За которую в бою
Отдал молодость свою.
К ней, как птичий караван,
В ночь глухую и туман
Проложу заветный мост
По дорогам дальних звезд,
Для меня земля родная —
Три вершины Таганая —
Всюду компас и маяк:
Это родина моя.
МОЙ ГОРОД РАБОЧИЙ
С рожденья было ему суждено
Открыть свое имя в металле.
С узорчатым русским булатом давно
Навек его судьбы связали.
Здесь синие грани победных клинков
О славе России пропели,
И кони крылатые выше орлов
С высот косотурских взлетели.
Виталий Понуров
КРЕПЧЕ БУЛАТА
Уже несколько месяцев этот вопрос сидит во мне, как старая заноза. Стоит увидеть кого-нибудь из знакомых сталеваров — и будто кто дергает за язык:
— Как, по-твоему, после Петракова останется его единый наряд?
1. ПО ЗАКОНУ ДРУЖБЫОтветы самые разные:
— Дело, конечно, хорошее. Надо, чтоб осталось…
— Вот и попробовали бы!
— Тут, видишь какая штука… У всех должна быть высокая сознательность, чтоб не прятались один за другого. И еще нужно, чтоб у сталеваров мастерство примерно одинаковое было. Вот на тринадцатой печи, например, могут попробовать, там и ребята молодые, и сортамент у них подходящий, а у нас вряд ли получится…
Увидел как-то молодого сталевара с тринадцатой Валерия Тюрина.
— Валерий, ты в одной смене с Петраковым. Нравится тебе метод единого наряда?
— Честно сказать, как-то не думал об этом, но тут и думать особо нечего: хороший метод, по-настоящему человеческий, дружеский, что ли… словом, сталеварам надо быть между собой друзьями, чтоб в один котел, как говорится, — и сталь и зарплату.
— А не хотел бы так же?
— Почему же? Я, пожалуй, согласен. Но дело не только во мне. Надо со всеми сталеварами разговаривать. Пусть руководители соберут всех сталеваров нашей печи, и обсудим, как дальше жить. Самим нам не собраться, мы ведь в разных сменах… Вам бы еще с Буриковым поговорить. От него будет очень многое зависеть.
Марк Николаевич Буриков один из немногих сталеваров, кого во втором электросталеплавильном Златоустовского металлургического завода считают старожилами. Коммунист, член городского комитета партии, опытный мастер сталеварения. Но если говорить о Бурикове и о едином наряде, то есть здесь несколько моментов, которые, честно признаться, смущают меня.
Дело в том, что метод единого наряда не только не нов, но уже имеет довольно солидную по нашим стремительным временам историю. На Златоустовском металлургическом заводе идея работы сталеваров «в один котел» зародилась не менее четырнадцати лет назад. Во всяком случае в 1962 году большинство бригад электросталеплавильных и мартеновских цехов подали заявление на работу по единому наряду. Это была своеобразная лепта сталеваров в начинавшее набирать мощь движение за коммунистическое отношение к труду.
— Боремся за звание бригад коммунистического труда, а сами каждую смену начинаем с мелочной дележки баллов. Надо за сталь переживать, а у нас живые тонны заменены мертвыми баллами.
— Точно. Кто понапористей, понахальней — выбивает себе баллы за счет новичков да молчаливых. Некоторые только так и ходят в передовиках.
— А сколько «химии» всякой. Если сталевар опытный, он всегда баллы себе организует. Скажем, надо плавку еще подержать, передать по смене другому сталевару, чтобы качество было наилучшее, да где там! Такие мудрецы любыми способами сами отольют, чтоб набрать баллы. Печь рвут, дуют воздух для ускорения плавки так, что трубы горят. Чуть-чуть металл шевельнется — скорей в ковш выливают. Физически вроде бы нагреют, а покипеть металлу не дают, сыроват он еще и качества нужного не имеет.
— Что верно, то верно. После таких «скоростников» на печь иной раз взглянуть страшно. Но им-то что, лишь бы себе баллы нагнать, а до сменщиков дела нет — пусть выкручиваются, как умеют.
Этот разговор состоялся в декабре 1971 года между группой сталеваров на одной из деловых встреч в редакции «Златоустовского рабочего». Но точно такие же упреки в адрес дележки баллов велись и раньше, с того момента, как родилась новая идея работы по единому наряду.
— Я тоже вначале сильно сомневался. А сейчас как-то даже дико кажется, что работали по баллам. Ведь как было еще вчера? Иногда по целому часу спорили из-за какого-нибудь балла, смотрели друг на друга чуть ли не врагами. Каждая смена имела свой инструмент. Бывало, придешь на смену, плавка идет по желобу, надо быстрее заправлять печь. Попросишь у сменщика лопату, а он не дает — свою, мол, достань… «Теперь иное положение… Думаешь не только о своей бригаде, о своей смене, но и о печи, о всем коллективе», — сказал в 1962 году известный потомственный златоустовский сталевар, кавалер ордена Ленина (ныне старший мастер второго мартеновского цеха) С. Г. Сафиев.
— Ну и что же? — спросит читатель. — О чем спорить, если все ясно и понятно?.. Что было, то было, зачем прошлое ворошить?
2. ВЫЗОВА затем, хотя бы, что заглох единый наряд. Не намного хватило пороху — на год всего, или на полтора. Почему?.. Вот Буриков, например, тогда один из первых написал, что не желает признавать единый наряд, не все, мол, доросли до него.
А тонкость в этом деле такая, что стоит одному не захотеть, и единый наряд на печи разваливается, сразу четыре бригады выбывают из движения. Словом, выражаясь словами поэта, передовая и очень нужная идея «разбилась о быт». Представьте, что кто-то из четырех случайно, или из-за того, что у него повыше мастерство, а, может быть, в этой смене руководство порасторопнее — лучше снабжение организует, — что этот кто-то в один из месяцев выплавил больше металла, чем напарники, а заработок — поровну. Один месяц — не беда, досадно терять десятку — другую, но можно смириться. А если два, три месяца подряд? Тогда до заявления «прошу, чтоб каждый по себе…» остается только шаг.
Тут бы начальнику смены вмешаться; поделикатней объяснить, почему у одного сегодня получился результат более весомый, чем у других, и почему завтра может быть обратная картина. Да где там, — у начальника с единым нарядом тоже свои счеты.
— Нет, я не препятствую. Дело, в общем, нужное для воспитания. Что касается особой заинтересованности, то мне, если честно, все равно, как работают, лишь бы работали хорошо, — сказал однажды, отвечая на мой «проклятый» вопрос, начальник смены. Фамилию его мы называть не будем в надежде, что он еще станет активным защитником единого наряда. Даже уверены.
Попробуем все-таки понять, действительно ли начальнику смены «все равно». У него план на свою смену и он делает все, чтобы его сталевары давали как можно больше стали, иначе смена не выйдет в передовые. А единый наряд? Тут сталевар не только свою плавку ведет, но готовит материалы сменщикам из чужой смены, время на это теряет. Старается печь передать, чтобы товарищ из другой смены не был в обиде и работал без срывов; убирает все, подметает, чистит, инструментом запасается — и все это не только для себя, а значит, и для своей смены, и для других смен. Но какое ему, начальнику только этого коллектива, дело до других? Пусть о себе сами заботятся, пусть попробуют обойти его в соревновании. Вообще, конечно, и для его смены тоже будут другие стараться, да разве они смогут сделать столько же, там же молодежь, там и начальник зеленый… Словом, «каждый мнит себя стратегом», и это, может, не плохо, если только честолюбие и корысть не станут властвовать над чувствами хозяина-коллективиста, зараженного не своими узкими, а общими интересами.
