Владимир Черноземцев - «Мартен»

За буранами грозовыми
Ты отсюда не видна,
Сторона моя садовая,
Песенная сторона.

Поднимались ночи гулкие,
Ночи звездные тогда,
Мы косыми переулками
Уходили до пруда.

Там у зарослей ракитовых,
У серебряных кустов,
Рыба крупная, маститая
Била о воду хвостом.

Там следили за планетами
Синие глаза твои,
И нежданными ракетами
Рассыпались соловьи.

За садами зори бредили,
Ветры плыли стороной,
На закате, на рассвете ли
Мы рассталися с тобой.

Я не помню! Ночи росные,
Ночи теплые саду…
Шли деревья низкорослые
В розовеющем цвету.

Шли антоновки медовые —
Им, наверно, не до сна!
Сторона моя садовая,
Песенная сторона!

По реке, по желтым перекатам
День плывет устало на закат.
У травы высокой и немятой
Поднимают песенку девчата
К самым отдаленным облакам.

Песня, песня! По росистым травам
Как нам разыскать твои следы?
Ты прошла по ландышам, купавам,
Птицею забилась у отавы,
Рыбою плеснула у воды.

Песня, песня! В час закатный слышно,
Как растут деревья в тишине,
Поднимается трава и дышит.
И дымят, и зацветают вишни,
Девушки проходят по стране.

Поздно. Металлические росы
Падают, в траве переблеснув,
У реки, у голубых покосов
Встанем под серебряной березой,
Песнею приветствуя весну.

Индустрия — вечный мой город,
я сам — твой строитель и брат,
твоим деревенским Егором
был словно б столетье назад.

Я сам, будто в давнее время,
намучившись, как ученик,
премудрость металлотворенья
твоим подмастерьем постиг.

Мы оба историей стали,
хотя и не равен наш век:
мы — мир из бетона и стали,
я — мастер твой, но человек.

По праву всего поколенья,
что было твоим целиком,
я стал твоим слухом, и зреньем,
и верным твоим языком.

Мы, люди, не смертны у горнов,
ни старость, ни немочь — не в счет,
в тот час, когда змеем покорным
стихия металла течет.

Здесь всяк по душевному праву
к железному долгу привык…
и вечного пламени плавок
нельзя погасить ни на миг.

Получив топор с лопатой
да харчей сухой паек,
он тайгу прошел когда-то
с краю, вдоль и поперек.
В камнях гор и в руслах речек,
по болотам, возле скал,
без дороги, как разведчик, —
летом золото искал.
       А зимой
                   за крепким чаем,
       в пору бешеной пурги,
       часто сиживал ночами
       с нами парень
                  из тайги.
Часом жил без хлеба-соли,
от устатку падал с ног,
при любой сердечной боли
песню петь в артели мог.
Мог под снегом спать, как дома,
под дождем костер разжечь,
сбить зимовку в два приема,
на лопате хлеб испечь.
       Сам друзей лечил от скуки,
       сам мастачил сапоги…
       Был он мастер на все руки,
       этот парень из тайги.
Но однажды мимоходом
поклонился парень нам,
паспорт взял, долги все отдал
и пошел по всем фронтам.
       Год проходит —
                   нет привета,
       два проходит —
                   нет следа…
       Не случись тогда газета,
       мы не знали б никогда,
       как по высшему указу,
       не награду, как другим,
       целых
                 три награды
                                    сразу
       дали парню из тайги.
Значит, жили мы недаром,
как положено парням,
ели щи с одним наваром,
хлеб делили пополам.
Чай варить, так только вместе,
лес рубить, так только враз,
гадов бить так честь по чести —
так привык любой из нас.
       Каждый понял все науки,
       каждый знает, где враги,
       каждый — мастер на все руки,
       каждый — парень из тайги.

Я был на стройках Южного Урала,
Я видел, как выстраивался в ряд,
Сверкая полировкою металла,
За новым агрегатом агрегат.
Как будто артиллерия морская,
И выдох пушек, вспышками огня
Великий труд победы освещая,
Как легкий дым, окутывал меня.
В жару июля и в мороз крещенский,
В волнах пшеницы, в угольной пыли
Мой путь лежал от «Энска» и до «Энска»
По городам промышленной земли.
Я видел, как победа вырастала,
Свидетельствую: пролетят года —
Спасительное мужество Урала
Отчизна не забудет никогда.

Урал, Урал… Заводы… Шахты… Горы…
Страной железа видишься ты мне.
Твои сыны, литейщики, шахтеры,
Себя как дома чувствуют в огне.

С рождения металлом окруженный,
Уралец — прирожденный металлист.
А значит, он и воин прирожденный,
И слесарь от рожденья, и танкист.

В пороховой окутываясь запах,
Идет на запад наших танков вал.
И сам Урал подвинулся на запад,
Придвинул пушки к западу Урал.

Пройдут года — над веком небывалым
Потомки совершат свой поздний суд.
Железо назовут они Уралом,
Победу назовут они Уралом,
И мужество Уралом назовут.

…Ты сегодня дымишься за дальнею далью,
За снегами, которым не видно конца.
Златоуст! Златоуст! Нержавеющей сталью
Это имя нам детство вписало в сердца.
И Закаменки камень, и малинники Голой,
И запруженный Ай, и седой Таганай —
Это детство мое. Это юность и школа.
Это в горы и сосны оправленный край.
Город детства и стали, город стужи и зноя.
За оградой резною, за сосной вырезною,
Весь ты в зренье моем, весь ты в сердце моем,
Словно только вчера я покинул свой дом.
Мы идем сквозь огонь, позабыв о покое,
И в родительский дом я нескоро вернусь.
Как любовью своей, как отцовской рукою,
Ты прикрой меня сталью в бою, Златоуст.

Мы идем по росам
Горною тропой,
А вокруг разбросан
Город огневой.

В мире интересней
Места не ищи:
Этот город — песня
Молодой души.

Смелый да горячий
Здесь живет народ,
Он не ждет удачи —
Сам ее кует.

Знойно у мартена…
Да на то и труд!
Молодая смена
Как в сраженье тут.

Не ляжет снова ночи тень
На наши лица,
И тот далекий черный день
Не повторится.

Другие нынче времена,
И мы — другие,
Во всех концах земли видна
Заря России.

В нас к солнцу все устремлено,
Могучи силы…
Но одного нам не дано —
Забыть могилы.

В них — вечной памяти живой
Родные лица,
И тот июнь двадцать второй —
Не повторится!

Разнотравье лугов поредело,
Духовитое лето — в стогах…
Подбирается осень несмело
На еще не окрепших ногах.
Родничок стал светлее в ложбинке,
Ветер бьется в прибрежных кустах,
И росисто цветут паутинки,
И янтарь засветился в лесах.
Тихо в стаи сбиваются птицы,
Припозднился туманный рассвет,
И, слабея, уходят зарницы,
И все жарче калины букет.