Виктор Боков - Том 1. Стихотворения

Соловья запели и затерли
В льды и холод жалких слов и фраз.
Чудом уцелел в певучем горле
Звук волшебный, радующий нас.

В заросли укрыт его владелец,
В таинство лесных, зеленых лон.
Он пеленан песней, как младенец,
Росами июньскими кроплен.

Вот он серебром звенит над рощей.
Что ему забытые стихи!
Над курганом лирики усопшей
Он гремит в ветвях речной ольхи.

Как он неуимчив, как он весел,
Как в нем нота каждая жива!
Он над старым бором бессловесным
Смело ищет новые слова.

Так чего же не перенимаем?
Не поем, как он, на все лады?
Нам ведь по пути с цветущим маем,
С говором грачей, с возней воды.

Лирики! Смелее окунайтесь
В рощи, в нивы, в заросли, в зарю,
В толчею локтей — не обижайтесь,
Не на что! Я правду говорю!

То море разбудит, то рояль,
То шум, то раскаты Шопена вдоль клавиш.
Спасибо, Волошин, что не печаль,
Что музыку жизни ты мне посылаешь.

Спасибо, Волошин, что берег земли,
Где скифские ветры бездомно бродили,
Любовно взлелеяли руки твои,
Приют для поэтов у моря воздвигли.

То горы поманят снежной чалмой,
То сад, где вот-вот зацветут тамариски.
То сам ты беседуешь тихо со мной
Полынной строкою стихов киммерийских.

Спасибо, Волошин! За хлеб и за соль,
За право побыть у великих истоков,
За то, что ходил ты по Крыму босой
И видел всю землю глазами пророков.

Рывком к поцелую,
Пробежкой к реке,
Где дети балуют
На желтом песке.

О, будоражь крови
И молодость вен!
Упругость ладоней
И плавность колен!

О, губы с надтреском
И тонкость ребра,
Святая окрестность
Тугого бедра!

Волненье живое
Без капли вина.
Весь мир — только двое,
Во все времена!

Еду ль в поезде трассой земною
Или просто лечу на восток,
Ты, как звезды, как месяц, за мною,
Ты как сказочный колобок.

Говорить ли начну с посторонней
Про дорожное то да сё,
Кто-то шепчет мне: — Осторожней! —
Приревную тебя, вот и все.

Ты не бойся, не бойся — я верен!
Хоть поеду за триста земель,
Для тебя, для тебя только зелен
Мой смеющийся, вьющийся хмель!

Верь мне, верь, мое солнышко летнее!
Я лишь только к тебе ворочусь,
Повелительница тридцатилетняя,
Напоенная музыкой чувств.

И за каждой моею строкою
Так нетрудно твой облик узнать.
Алевтина! Мне имя такое
Только петь иль на скрипке играть!

Я в любви не новичок,
Знал ее во всех приметах.
Слезы у меня вдоль щек,
Я-то, дурень, думал — нет их.

А они текут, текут,
Красоту лица ломают,
Как сковорода пекут,
Как крапива донимают.

Я владел тобой сполна,
Пел тебе при каждой встрече,
А теперь твоя волна
Обдает другие плечи.

И какого я рожна,
Словно не в своем рассудке,
Счастье отдал? Жизнь сложна,
Опрометчивы поступки.

Мне тобою не владеть,
Наши полюсы — далече.
Как не мог я разглядеть,
Что свою любовь калечу?!

Не зову тебя: приди.
Нет возврата оправданьем.
Боль горячую в груди
Я стужу глухим рыданьем!

Ты возникла из луча
Далеко на севере
И пришла ко мне, звуча,
Музыкой весеннею.

Брови спорят с темнотой,
А глаза — с фиалками.
Надо ль спорить с добротой?
Тут вы одинаковы.

Ты, как поле, ты, как луг,
Ты, как море синее,
Взмах твоих надбровных дуг —
Пение всесильное.

О, цвети, цвети, цвети,
Славя землю русскую,
И со звоном вдаль лети
На зарю июньскую.

Вышел голубь ворковать
На соломенную крышу.
Ты чего же мнешь кровать,
Почему тебя не слышу?

На лугу — еще роса,
На лужке — петух и куры.
Ночь — покоем хороша,
День — игрой мускулатуры.

Встань, взойди под свод стропил,
Там, где выведены стены,
Где на дружный окрик пил
Чуть ответствуют антенны;

Где качание крыла
До тебя доходит скрипом,
Где затворница пчела
Льнет с утра к цветущим липам.

И под сводом, под тугим,
Чистым и не канительным,
Будешь ты совсем другим —
Не постельным, а артельным.

Ляжет крепко, горячо
У тебя под самым ухом
Не подушка на плечо,
А бревно со смольным духом!

Зачем ты прячешь от меня
Свои былые увлеченья?
Живые — все без исключенья —
Ожглись у этого огня!

До ревности я не унижусь
К вскипавшей некогда волне.
Я к пней прибоем не приближусь,
Как и она теперь ко мне!

Раскачивай вершины, ветер!
Тряси листву, срывай плоды,
Чтобы менялась на планете
Живая графика воды.

Чтоб окна сами раскрывались,
Сметая ржавчину с петель,
Чтоб вещи в комнате смеялись
Над прирученностью своей!

Осень. Листопад и грязь дорог.
Перекличка одичалых галок.
К пустырям идет чертополох
Быть царем у мусора и свалок.

Дайте плуг, я землю распашу,
Выбороню чернь чертополошью,
На земное царство приглашу
Милые июньские колосья!

Когда матерый враг Страны Советской
Без спросу объявился у дверей,
Мы девушек оставили в невестах,
На попеченье строгих матерей.

Мы письма им писали по-солдатски,
В них вместо точки было — «ожидай».
И чувства не стыдилися огласки,
Когда их проверял передний край.

Мы знали, что любимым нашим туго,
Что холодно, что ветер из щелей,
И вздохи издалека и оттуда
В атаку подымали нас смелей.

Свинцовые дожди в бойцов хлестали,
Рубила смерть безжалостно сплеча,
Но это нашей волей на рейхстаге
Затрепетала алость кумача.

Опять поля, ометы и одонья,
Знакомые тропинки средь лугов!
Шершавость шрамов встретили ладони,
Загрубшие от тяжести плугов.

О, этот миг, когда в потемках горниц,
В солдатском нерастраченном пылу,
Ласкали мы своих законных скромниц,
Сумевших постоять за нас в тылу!

И слышалось повсюду: — Мой отважный! —
Цвели влюбленно зори у плетней.
И открывалась родина, и каждый
Вкипал в свою работу до локтей!