Даниил Хармс - Том 1. Авиация превращений

Дом с клювом.
Дитя с татарином.
Корабельщик в керосине.
Тарелка без волос
ворона между сквозных чисел.
Шуба с треском по имяни Фофа.
Каля в безвыходном положении.
Румын из рукомойника.
Ангел Ершов.

Петух бежал из воды.
Жан бежал из бороды.
Гвоздь бежал из парафина.
кнутик прыгал из графина.
меч бежал из таракана.
Опыт ехал из-под стакана.
Астроном бежал из ваты
ключ лежал продолговатый.

Дом с клювом.
Дитя с татарином.
Корабельщик в керосине.
Тарелка без волос.

Ворона между сквозных чисел.
Шуба с треском по имяни Фофа.
Каля в безвыходном положении.
Румын из рукомойника.
Ангел Ершов.

Это не кузница, а ведро.
Это не рис, а линейка.
Это не перчатка, а заведывающий складом.
Это не глаз, а колено.
Это не я пришёл, а ты.
Это не вода, а чай.
Это не гвоздь, а винт.
А винт это не гвоздь.
Мех не свет.
Человек с одной рукой не комната с одним окном.
Туфли это не ногти.
Туфли это не почки.
Точно также и не ноздри.

Дочь Патрулёва отца Патрулёва дочь
Значит и дочь Патрулёва отца Патрулёва дочь.
Коли так то и дочь. Патрулёва отца
Значит и дочь Патрулёва отца.
Вот и дочь, а отец Патрулёв
Дочь Патрулёва, отец Патрулёв
Значит отец Патрулёвой дочери Патрулёв
И никто не скажет что он Петухов
Это было бы противоестественно.

И птичка горько плачет
в чернильнице своей
фир фир мур мур
фир фир мур мур
та птичка соловей
и валятся дощечки
из птички на песок
и птичка уж не плачет
летит уже в лесок
горюешь моментально
ты птичка соловей —
такой бы быть хотелось и девочке моей.

Сломались руки
упала ножка
вздохнули духи
блестела ложка
опять Андроний
стоял понурый
немного синий
немного бурый
под ним земля
звала свистела
собак души
сломалось тело
и в землю крак
легло вздыхая.
Андроний шел
ногой махая

Мяч летел с тремя крестами
быстро люди все местами
поменялись и галдя
устремились дабы мяч
под калитку не проник
устремились напрямик
эка вылезла пружина
из собачьей конуры
вышиною в пол-аршина
и залаяла кры-кры
одну минуту все стояли
тикал в роще метроном
потом все снова поскакали
важно нюхая долото
пришивая отлетевшие пуговицы
но это было всё не то
дула смелая железка
импопутный корешок
и от шума и от плеска
солнце сжалось на вершок
когда сам сын, вернее мяч
летел красивый импопутный
подпрыгнет около румяч
руками плещет у ворот
воздушный голубец
потом совсем наоборот
ложится во дворец
и медленно стонет
шатая словарь
и думы палкой гонит:
прочь прочь бродяги
ступайте в гости к Анне Коряге.
И думы шатая живого леща
топчет ногами калоши ища
волшебная ночь наступает
волшебная ночь наступает

волшебная кошка съедает сметану
волшебный старик долго кашляя дремлет
волшебный стоит под воротами дворник
волшебная шишка рисует картину:
волшебную ложадь с волшебной уздечкой
волшебная причка глотает свистульку
и сев на цветочек волшебно свистит
ах девочки куколки где ваши ленточки
у няни в переднике острые щепочки
ах девочки дурочки
полно тужить
холодные снегурочки
будут землю сторожить.

Порою мил порою груб
неся топор шёл древоруб
чуть чуть светлее становилось
стая чашек проносилась
древоруба плакал дух
полон хлеба полон мух
и полон нечеловеческой тоски
от великого мученья
рвался череп на куски
в глазах застревала гребёнка
и древоруб заглядывал туда как это положено
когда походкой жеребёнка
шла нина муфтой загорожена
ведя под ручку велосипед
шла нина к тане на обед
предчувствуя жаркого землю
была зима до этих пор
шёл древоруб и нёс топор
поглядывая в разные стороны
на крыше сидели вороны
и лисицы
и многие другие птицы

Милый чайник проглотив
тем хотел меня привлечь
милый выпий сикатив
отвечала я в ту речь

А ну-ка покажи мне руку.
Где ты свой палец поцарапала?
Советую помазать иодом.

Ну вот ещё, нашел что предложить,
как будто я сама не знаю.
мне приходилось головы кружить
неопытным печенегам,
я им приказывала головы сложить
к моим ногам пушистым снегом.
Кто, быстро повинуясь
меня линейную любил,
кто, пышно волнуясь
злобу копил.

Наука, мудрости княгиня,
книгу радости захлопни,
а ну-ка, мудрости богиня,
покажи кулак науки глупцу.
Школьник делает успехи,
на скамье долбя науки.
Эти знаки, эти вехи
позабудут наши внуки.
Они лысыми камнями
будут в дырочки глядеть,
они стройными конями
будут мимо молодеть,
они чибу, чибу нами
будут новые цвести,
они вольными табунами
будут землю круглую трясти.

Знаю, это старинная песня.
Тут кое-где разбросаны горы
разного хлама.
Но нет точки опоры.

Зато тут мама
нашего потомства и чибирей.

Оставь, ты мне показываешь сахар,
а где же сладкий плод?

Скорей сколотим быстрый плот
и поплывем по вьющейся реке.
Мы вмиг пристанем к ангельским воротам.

Где?

Там за поворотом.

Смотрю в окно
и вижу птиц полки.

Смотри в ступку на дно
и пестиком зерна толки.

Я не могу толочь эти камушки:
они, учитель, так тверды,
моя же ручка так нежна…

Подумаешь, какая княжна!
Скрытая теплота парообразования
должна быть тобою изучена.

Учитель, я измучена
непрерывной цепью опытов.
Пять суток я толку. И что же:
окоченели мои руки,
засохла грудь,
о Боже, Боже!

Скоро кончатся твои муки.
Твое сознание прояснится.

Ах, как скрипит моя поясница!

Смотри, чтоб ступка все звенела
и зерна щелкали под пестиком.
Я вижу: ты позеленела
и ноги сложила крестиком.
Вот уже одиннадцатый случай
припоминаю. Ну что за притча!
Едва натужится бедняжка —
уже лежит холодный трупик.
Как это мне невыразимо тяжко!
Пока я влез на стул
и поправлял часы,
чтоб гиря не качалась,
она, несчастная, скончалась,
недокончив образования.