Луций Сенека - Нравственные письма
Когда купаться буду только в бане,
Пойму, что я законченный старик.
О чем я размышляю? День вчерашний
Напомнил, как разумные мужи
Столь путано твердят о самом важном:
Что выводы - опасней гнусной лжи.
Зенон сказал:"Кто пьяному доверит?
Но доверяют тем, кто муж добра…
Кто добр, для пьянства запирает двери!"
Бой пьянству? Иль словесная игра?
Пародия: "Не доверяют спящим.
Но доверяют тем, кто муж добра…
Кто добр - не спит!" Не правда ли, изящно?
Но, смысла здесь не видно …
Наш Посидоний предложил защиту:
"Зенон бичует пьянство, как порок…
Здесь пьян не тот, кто в данный миг "упитый"
Кто тягу к пьянству одолеть не смог."
Защита здесь срабатывает плохо:
Ход буквой "Г" конем - не для ферзя,
Зенон искал возможность для подвоха…
Так истину найти, поверь, нельзя.
Для Цезаря убийство примеряя
(Того, кто государство захватил),
И пьяным больше трезвых доверяли,
(Взять Цимбра - много пил, о том шутил).
Был вечно пьян Писон, но Рима двери
Хранил, от них ключей не потерял
И Август ему многое доверил:
Ты помнишь, кто фракийцев усмирял?
Позднее Косс (хмельным в сенат пришедший,
Заснул, и выносить пришлось его),
В доверье был… (Тиберий - сумасшедший?)
О тайнах не болтал он ничего.
О пьянстве разглагольствовать не стоит:
Как сусло может бочку разорвать
Согревшимся на дне ее отстоем,
Так пьяный не умеет тайн скрывать.
Ты лучше обличи его открыто,
Сказав, что это грех (читай - порок).
Немного - хорошо для аппетита,
Блажен, кто эту страсть умерить смог.
Постыдно загонять в свою утробу
Вина излишек и сходить с ума…
От этого, до истинного гроба
Дистанция короткая весьма.
Сам Македонский смерти был достоин:
Гнев в пьянстве опустил его на дно.
Наш стыд - пороков враг. Вот - храбрый воин…
Но, падает ничком перед вином.
От пьянства не рождаются пороки
Оно их выставляет напоказ
И заставляет им платить оброки
Той мерой, что жива в любом из нас.
Речь пьяного бессмысленна, бессвязна,
Ослабли ноги, кружится весь дом…
Наутро - и в желудке боль от спазмы,
И разум подчиняется с трудом…
Вино врагу и храбрых предавало,
Что не клонились к бездне на краю,
И крепости ночами открывало,
Годами защищенные в бою.
А, Александр?- Остался невредимым
Пройдя сраженья, реки и моря.
Прошел места, другим непроходимы…
Вино сгубило славного царя.
Пускай один из бурного застолья
Способен полный кубок утвердить…
(Кто - под столом, а кто - блюет со стоном)
И он не сможет бочку победить.
Антоний…Был велик и благороден…
Страсть к Клеопатре, страсть к вину - изъян…
Вот, за обедом - блюдо… с Цицероном,
Кто мерзок трезвым, тот ужасен, пьян.
С пристрастием к вину идет свирепость,
Безумье ежедневного питья
Уже привычно осаждает крепость,
И разума тускнеет колея…
Так скажем прямо: мудрый не напьется,
Он строит жизнь из соблюденья мер.
Напившийся - и сам с пути собьется
Кому он сможет показать пример?
Иначе говорящие не правы,
Не стану даже слушать их хоров:
Мудрец - не умирает от отравы?
Напившись - будет трезвым?
Будь здоров.
- ------------------
Письмо LXXXIV (О чтении и письме)
Луцилия приветствует Сенека!
Порой поездки бодрость придают:
Когда поговорить бывает не с кем,
Читаю, и в пути не устаю.
Когда пишу, растрачиваю силы.
А чтенье - расслабляет. В свой черед
Меняй занятья: в переводах, милый,
Ни лень, и ни усталость не берет.
Должны мы подражать трудягам-пчелам,
Неутомимо собирая мед
Со всех цветков в округе, и с веселым
Жужжаньем к сотам направлять полет.
Пока о пчелах точно не известно:
Берут ли мед, иль делают его
из сока, облетев вокруг всю местность?
Мы мед едим, не зная ничего.
В собраньи книг возьми себе на пробу,
Потом смешай, создай единый вкус,
Чтоб усладить душевную утробу.
Так, за обедом поглощенный кус
Сперва обременяя наш желудок,
Усвоившись, нам силу придает.
В чужую мысль проникнув, наш рассудок,
Вдруг с собственною мыслью предстает.
Проглоченное только память кормит,
Усвоенное развивает ум.
Пусть и душа, сокрыв, что ее полнит,
Покажет результаты наших дум.
Пусть будет сходство взглядов, как осанки…
Не копией, но, в сыне - лик отца:
Великий ум дает свою чеканку
Всему, что взять решил от образца.
Цитируя, не избежать укора:
Чужие мысли - бой чужих часов…
Хочу в тебе услышать мощность хора,
Не слыша звук отдельных голосов.
Как это спеть?- Внимай,что скажет разум:
Оставь богатство, зависть, славу, спесь
Им нет конца, достиг чего-то, сразу
Посмотришь вверх: опять там кто-то есть…
Не обивай высокие пороги,
Оставь вдали хоромы богачей.
Иди вперед путем простым, пологим,
Не отводя от мудрости очей.
Неровный путь ведет к мирским вершинам,
Всех ищущих прижизненных даров…
Но разум не измерить тем аршином
Иди путем пологим.
Будь здоров.
- ------------------
Письмо LXXXV (О стоиках и перипатетиках)
Луцилия приветствует Сенека!
Тебя щадил… Теперь ты попросил
Сравненья оппонента и коллеги…
О, Господи, позволь набраться сил!
"Разумный человек во всем умерен;
Умерен - стоек, стоек - тверд в беде,
Печаль не зная, лишь в себе уверен,
Блажен." - Так наши говорят везде…
Перипатетик скажет: Стоп, не нужно
Все слишком уж буквально толковать:
Ничто людское мудрому не чуждо,
Есть в мыслях повод душу волновать.
Как понимать: "Не знающий печали?"
Тот, кто печалям воли не дает…
Печали - в человеческом начале,
В природе, как закат или восход.
Тогда мудрец - сильнее самых слабых?
Чуть выше низких, чуть светлее тьмы?
Воздержней потаскухи, мерзкой бабы,
Проворнее калек или хромых?!
Так, все пороки перебрав по чину,
В словах о мудром мы найдем лишь лесть.
Иль только в мере зла искать причины?
Здоров ли тот, в ком слабая болезнь?!
В "бескосточковых" финиках… есть зерна,
В отличье от обычных, не тверды.
И зло, вначале малое, проворно
Растет и нас доводит до беды.
Наш разум никогда страстям не равен,
Его смывает бешеный поток
Страстей, что пропитают до окраин
Сознание, как в насморке платок.
Как лев, страсть - подчиняться не умеет,
Хоть укрощен, он ловит свой момент,
Завидя кровь, рычит и пламенеет…
Что укротитель?- Где твой инструмент?!
Кто страстью одержим, как наважденьем,
Не смог в себе преграду ей создать:
Нам легче воспрепятствовать рожденью
Пороков, чем потом их обуздать.
Пороков власть охватываете живо,
И разум - бесполезная сума.
"Умеренность в пороках" просто лжива,
Как лозунг "не спеша сходить с ума".
Жестокость, скупость и неверность долгу
Известны с незапамятных времен.
И потому живут они так долго,
Что не меняют собственных имен.
Из века в век, любой из нас свидетель,
Они - как паутины прочной нить.
Доступна управленью добродетель,
Пороки можно лишь искоренить.
Дурным порывам дав немного воли,
Теряешь власть над ними навсегда:
Наш страх растет при виде внешней боли,
Что б разум ни твердил, все ерунда…
Кто допустил в себе рожденье страсти,
Потом всю жизнь с ней бьется, Дон Кихот.
Когда вещей начала неподвластны,
Не в нашей власти также их исход…
"Он не гневлив, бывая в гневе редко…
Он, хоть не трус, боится иногда…"
Порок меняет душу, словно клетка,
И, с каждым днем - видней следы вреда.
Нам академик, истины радетель,
Оставил фразу (как ее постичь?):
"Блаженной может стать лишь добродетель,
Но совершенства в благе не достичь."
Кто так считает, просто забывает:
У Бога - добродетели пути,
Божественного выше… не бывает,
Поскольку выше - некуда идти.
Блаженство не разделишь на ступени,
Блажен иль нет - другого не дано.
Кто не блажен - раскаянья и пени…
Светло блаженным, хоть вокруг темно…
Величина неважна, важно свойство:
Блаженная душа всегда полна.
Нет места в ней пороку, беспокойству…
В ней истина пречистая одна.
"Бесстрашье храбрых - это род безумья!"
Для бедствий - да! Опасности - не в счет.
Разумен трус, от страха обезумев
В опасности, что мудрый пресечет?
"Что ж, под удар себя подставит храбрый?"
Ничуть! Он осторожен, не труслив.
Не избежит - сумеет "взять за жабры"
Опасности, себя повеселив.
Беда в одном - отдать свою свободу!
Все прочее - лишь видимость беды:
Плен, нищета, побои год за годом,
