Владимир Маяковский - Том 4. Стихотворения, поэмы, агитлубки и очерки 1922-1923

Сердце мне вложи!
           Крови́щу —
              до последних жил.
В череп мысль вдолби!
Я свое, земное, не дожѝл,
на земле
    свое не долюбил.
Был я сажень ростом.
        А на что мне сажень?
Для таких работ годна и тля.
Перышком скрипел я, в комнатенку всажен,
вплющился очками в комнатный футляр.
Что хотите, буду делать даром —
чистить,
     мыть,
        стеречь,
           мотаться,
               месть.
Я могу служить у вас
         хотя б швейцаром.
Швейцары у вас есть?
Был я весел —
      толк веселым есть ли,
если горе наше непролазно?
Нынче
    обнажают зубы если,
только, чтоб хватить,
         чтоб лязгнуть.
Мало ль что бывает —
           тяжесть
              или горе…
Позовите!
     Пригодится шутка дурья.
Я шарадами гипербол,
         аллегорий
буду развлекать,
        стихами балагуря.
Я любил…
     Не стоит в старом рыться.
Больно?
    Пусть…
        Живешь и болью дорожась.
Я зверье еще люблю —
           у вас
              зверинцы
есть?
   Пустите к зверю в сторожа.
Я люблю зверье.
        Увидишь собачонку —
тут у булочной одна —
           сплошная плешь, —
из себя
    и то готов достать печенку.
Мне не жалко, дорогая,
           ешь!

Может,
    может быть,
         когда-нибудь
      дорожкой зоологических аллей
и она —
    она зверей любила —
            тоже ступит в сад,
улыбаясь,
     вот такая,
         как на карточке в столе.
Она красивая —
        ее, наверно, воскресят.
Ваш
   тридцатый век
         обгонит стаи
сердце раздиравших мелочей.
Нынче недолюбленное
           наверстаем
звездностью бесчисленных ночей.
Воскреси
     хотя б за то,
         что я
           поэтом
ждал тебя,
     откинул будничную чушь!
Воскреси меня
      хотя б за это!
Воскреси —
        свое дожить хочу!
Чтоб не было любви — служанки
замужеств,
     похоти,
        хлебов.
Постели прокляв,
        встав с лежанки,
чтоб всей вселенной шла любовь.
Чтоб день,
     который горем старящ,
не христарадничать, моля.
Чтоб вся
     на первый крик:
            — Товарищ! —
оборачивалась земля.
Чтоб жить
     не в жертву дома дырам.
Чтоб мог
    в родне
        отныне
           стать
отец
   по крайней мере миром,
землей по крайней мере — мать.

Обыкновенно публика помогает так:
внесет пятак
и рада —
сделала, что надо!

Дойдет пятак до голодных мест —
крестьянин кусочек хлеба съест
и снова зубы на полку.
В случайной помощи мало толку.

И жертвователя такого спросим гневно:
«Сам-то ты обедаешь ежедневно?
И крестьянин ежедневно хочет есть.
Значит, и помощь надо ежедневно несть».

Не вразброд,
не случайно,
а день за днем —
помогай голодающему, заботься о нем.

Голод не побежден пока.
Берите голодающих на иждивение.
Жертвуйте деньгами!
Уделяйте часть пайка!

1. Голод растет. Положение отчаянное.
А помощь слабая. Неравномерная. Случайная.
Сейчас кормим процентов до двадцати.
Остальным — хоть в могилу идти.

2. Всем! Всем! Всем необходимо бороться с голодом!
Эту борьбу надо вести ежедневно,
как постоянную революционную работу.

3. Каждый рабочий должен 3 фунта хлеба в месяц дать голодным в Поволжье.

4. Каждые 30 рабочих и служащих
усыновите одного ребенка из голодных мест!
Или шлите необходимое ему в село,
или пусть у вас живет и ест.

5. Каждый крестьянин тоже
3 фунта хлеба в месяц отчислять должен.

6. Чтобы дети не вымерли с голоду,
не превратились в бродяг и воров —
усыновите одного ребенка каждые 10 дворов.

7. Кто не принял до сих пор экстренных мер —
с Красной Армии бери пример.
Мы еще раскачиваемся пока, —
а Красная Армия
уже
взяла детей на содержание.
Отчисляет проценты жалованья.
Отчисляет часть пайка.

8. Красной Армии за это
от всех голодающих великое спасибо.
Так должны помогать и вы бы!

9. «10 человек, кормите одного голодного!»
«Главная наша забота — дети!»
На всех собраниях и сходах
проводите лозунги эти.

10. Профсоюзы, женотделы, комсомолы и сейчас
помогают голодающим детям, — но слабо.
Чтобы помощь реальной быть могла бы, —
несись по этим организациям, клич!
— Дежурь на вокзалах! —
— Подбирай беспризорных! —

11. — Увеличь починку белья! —
— Число субботников увеличь! —

12. Напрягайте работу, профсоюзы.
Цектран*! Продвигай грузы голодающим.
Береги от бандитов грузы!

13. Кооперация тоже вести работу должна и может!
Непокладая рук,
организовывай за пунктом питательный пункт!
Рубль падает.
Немедленно в продукты обращай деньги полученные!
Свяжи для обмена голодающие губернии и благополучные!

14. Не должно быть ни одного села,
в котором не было б специального лица,
ячейки, комиссии для связи с Помголом*.
Смотри, чтоб такая комиссия усиленно работу вела!

Надо уничтожить болезни!
Средств у республики нет — трат много.
Поэтому в 1922 году в пользу голодающих
все облагаются специальным налогом.
Налогом облагается все трудоспособное население:
Все мужчины от 17 до 60
и все женщины от 17 до 55 лет.
Никому исключений нет. Смотрите — вот сколько с кого налогу идет:

Если рабочий или служащий получает ставку до 9 разряда —
50 коп. золотом должны платить такие служащие и рабочие.
Прочие,
получающие свыше 9 разряда,
такие могут
платить 1 рубль налогу.
Крестьянин, не пользующийся наемным трудом,
1 рубль должен внесть,
и 1 р. 50 коп. тот, у кого наемные рабочие есть.
Остальные граждане —
каждый
тоже
полтора рубля внесть должен.

Следующих граждан освобождает от налога декрет:
Во-первых, красноармейцев и милиционеров —
у этих заработков нет.
Во-вторых, учащихся в государственных учреждениях не касается налог.
Учащемуся платить не из чего — надо, чтобы доучиться мог.
Лица, пользующиеся социальным обеспечением, освобождаются тоже.
Кому государство помогает — тот платить не может.
Если на попечении женщины нетрудоспособный или она имеет до 14 лет детей, —
налог не платить ей.
(Разумеется, если сами хозяйство ведут,
если нет ни нянек, ни горничных тут.)
Если домашняя хозяйка
обслуживает семью в пять человек или более пяти,
с нее налог не будет идти.
В голодающих местностях освобождается каждый крестьянин
(если в 21-м году он
от хлебофуражного налога освобожден),
с такого брать нечего, —
чтоб он прожить мог,
для этого и вводится теперешний налог.
Рабочие и крестьяне, не пользующиеся наемным трудом,
если у них семья большая или неработоспособных полный дом,
могут подать ходатайство.
Если нетрудоспособных много,
то свыше трех
на каждого ребенка до 14 лет и на каждого нетрудоспособного
45 к. скидывается налога.
Голод не терпит.
Весь налог должен быть отдан
не позднее 31 мая 1922 года.
Чтобы голодный прокормиться мог,
надо точно внесть в срок.

   Кто срок пропустит — наказать надо.
   С тех за каждый просроченный полный или неполный месяц
   взыскивается 100% месячного оклада.
   А кто до 30 июля налог не сдаст,
   думая, что с него взятки гладки,
   тот
   тройной налог внесет
   в принудительном порядке.