Игорь Северянин - Том 1. Громокипящий кубок

Как журчно, весело и блестко
В июльский полдень реку льет!
Как дивно солнится березка,
Вся — колыханье, вся — полет!

Душа излучивает броско
Слова, которых не вернет…
Как журчно, весело и блестко
В мой златополдень душу льет!

Природу петь — донельзя плоско,
Но кто поэта упрекнет
За то, что он ее поет?
И то, что в жизни чуть громоздко,
В ронделях и легко и блестко.

Льется дождь, златисто-кос,
Льется, как из лейки.
Я иду на сенокос
По густой аллейке.

Вот над речкою откос, —
Сяду на скамейке
Посмотреть на сотни кос,
Как стальные змейки.

Как вкусен кофе утром летним
В росисто-щебетном саду.
За стадом, за быком последним
Идет пастух, пыхтя в дуду.

За ним несется вскачь корова,
Как помелом, хвостом маша.
И милолица, и здорова
Девчонка деет антраша.

Стремясь уйти у бонн из-под рук,
Бежать, куда глядят глаза,
Капризничает каждый отрок,
Нос гувернантке показав.

Вот финский рикша: в таратайке
Бесконкурентный хлебопек
Везет «француженок» и сайки —
С дорогою за пятачок…

Я подливаю в кофе сливки
И — мил, и юн, и добросерд —
Вскрываю утренний конверт
На коленкоровой подшивке…

Ветер весел, ветер прыток,
Он бежит вдоль маргариток,
Покачнет бубенчик сбруи, —
Колыхнет речные струи.

Ветер, ветреный проказник,
Он справляет всюду праздник.
Кружит, вертит все, что хочет,
И разнузданно хохочет.

Ветер мил и добродушен
И к сужденьям равнодушен,
Но рассердишь — не пеняй:
И задаст же нагоняй!

Вселенна «Белая березка»!
Как сердце сладостно болит…
И вдруг излучивает броско:
«Она — Лилит! Она — Лилит!»

Что такое — девичья душа?
Это — тайна. Тайна хороша.
Я дышу. Дышу я, не дыша.
Убаюкай, девичья душа!

Мало для души одной души, —
Души дев различно хороши.
После бури хочется тиши.
Мало для меня одной души.

Околдован каждою душой.
Пусть чужая будет не чужой…
…Спят цветы под первой порошой…
Очаровав новою душой.

Что такое — женская душа?
Я не знаю — только хороша…
Я ее вдыхаю, не дыша…
Убаюкай, женская душа!..

Весенним ветром веют лица
И тают, проблагоухав.
Телам легко и сладко слиться
Для весенеющих забав.

Я снова чувствую томленье
И нежность, нежность без конца…
Твои уста, твои колени
И вздох мимозного лица, —

Лица, которого бесчертны
Неуловимые черты:
Снегурка с темпом сердца серны,
Газель оснеженная — ты.

Смотреть в глаза твои русалчьи
И в них забвенно утопать;
Изнежные цветы фиалчьи
Под ними четко намечать.

И видеть уходящий поезд
И путь без станций, без платформ,
Читать без окончанья повесть, —
Душа Поэзии — вне форм.

Синеет ночь, и с робостью газели
Скользит ко мне Ваш скромный силуэт;
И Вашу тень качает лунный свет —
Луны далекой ясные качели.

Шум ручейка и дальний звук свирели
Сливаются в пленительный дуэт;
Мы шепот поцелуев шлем в ответ,
Разнежены на снежных трав постели.

Никто у нас друг в друга не влюбленный
Сближается томленьем синевы,
Мотивами природы усыпленный

И пряною душистостью травы…
Не мучьтесь после совестью бессонной:
В такую ночь отдаться — вправе вы!

Еще Вы девушка: ведь этот алый крапат
На блузке лилиебатистовой — весень…
Еще Вы девушка, читающая Запад,
Секрет несущая в сиреневую сень.

Такая милая!.. Как золотистый грошик…
Поете молодость на разных голосах…
Очарователен улыбчатый горошек,
Ушко наивное опутав в волосах.

И, вот что, знаете: возьмите в руки прутик.
И — кто кого теперь?!.. — бежим на плац-крокет!
Еще Вы девушка, еще Вы только лютик, —
И я из лютиков Вам подарю букет…

Я запою на лире звонкой
Мятежно, бурно — как гроза —
Черты улыбки чьей-то тонкой
И чьи-то русские глаза!

Я запою, в восторге, встречи
Влюбленных взоров, их игру,
Их гармонические речи,
Их смех, подобный серебру.

Я запою улыбок солнца
Их золотистые лучи,
Сердец закрытые оконца
И душ струистые ключи

Благоухая вешним пылом,
Предав забвенью грусть свою,
О ком-то призрачном и милом
Я в упоеньи запою.

Я не лгал никогда никому,
Оттого я страдать обречен,
Оттого я людьми заклеймен,
И не нужен я им потому.

Никому никогда я не лгал.
Оттого жизнь печально течет.
Мне чужды и любовь, и почет
Тех, чья мысль, — это лживый закал.

И не знаю дороги туда,
Где смеется продажная лесть.
Но душе утешение есть:
Я не лгал никому никогда.

Я прочитал «Обрыв», поэму Гончарова…
Согласна ль ты со мной, что Гончаров — поэт?
И чувств изобразить я не имею слова,
  И, кажется, — слов нет.

Я полон женщиной, я полон милой Верой,
Я преклоняюся, я плачу, счастлив я!
Весна в душе моей! я слышу соловья, —
  На улице ж — день серый.

И как не слышать мне любви певца ночного!
И как не чувствовать и солнце, и весну,
Когда прочел сейчас поэму Гончарова
  И вспомнил юности волну!

А вместе с юностью свою я вспомнил «Веру»,
Страданий Райского поэзию, обрыв.
Я вспомнил страсть свою, я вспомнил в счастье веру,
  Идеи ощутив.

И я хочу борьбы за право наслажденья,
Победы я хочу над гордою душой,
Оберегающей так свято убежденья,
  Не выдержавшей бой.

Велик свободный Марк, решительный, правдивый,
Заветы стариков не ставивший во грош;
Он сделал женщину на миг один счастливой,
  Но как тот миг хорош!

Да знаете ли вы, вступающие в споры,
Вы, проповедники «законности» в любви, —
Что счастье не в летах, а лишь в зарнице взора, —
  Да, знаете ли вы?!..

И я, клянусь, отдам за дивное мгновенье,
Взаимность ощутив того, кого люблю, —
Идеи и мечты, желанья и волненья
  И даже жизнь свою.

Хочу туда — где море бирюзово,
Где у звезды сочнее лепестки,
Где спит палач-вулкан на страже зова,
Где от избытка счастья — вздох тоски…

Хочу туда, где чувствуют грозово,
А потому — раздолия узки!
Звучи, душа, в мечтаньях замирая…
Но край ли то? Мираж ли только края?

Везде лазорь, повсюду померанцы,
Надменность пальм и лунь лимонных рощ,
На женских лицах спелые румянцы,
Весь музыка — алмазноструйный дождь.

Там вечный пир, и музыка, и танцы,
Победный клич и дерзостная мощь!..
Я вся — полет под ураганом зова!..
Хочу туда — любить тебя грозово!