Николай Доризо - Избранные произведения. В.2-х томах. Т. 1. Стихотворения. Песни

В любом мужчине
После сорока
В шестнадцать лет
Я видел старика.
Чем больше я живу на свете
И чем белей
                        мои виски,
Тем
              для меня
                                 становятся моложе
Все старики.

Мне двадцать лет. Гремит трехтонка.
Со мною в кузове девчонка.
Вокруг смертельная война.
Навстречу нам грохочут взрывы.
А я беспечный и счастливый…
И вдруг внезапно — тишина.
И пенье птицы почему-то,
И почему-то в окнах утро…
И сна засвеченная пленка.
Засвеченная пленка сна.

Себе я снился молодым.
Проснулся и не шелохнулся.
Себе я снился молодым
И все не верил, что проснулся.
А может, это был не сон?
А то, что я проснулся, снится?
Мне снится утро,
Тихий звон
Дождя.
Кто может поручиться,
Что пробуждение
                               не сон!

Нет, дорогой,
                              не седеющий волос,
Хоть от него
                       никуда ты не денешься.
Знаешь, мой друг,
                              что такое наш возраст, —
Улица Энгельса,
                                 улица Энгельса.
Была эта улица
                           нашей,
                                          как сверстница и как подруга.
До каждого деревца
                                    нашей,
                                                 до каждого облачка пыли.
О, милые лица
                         чугунных,
                                              все видевших люков, —
Гляжу я на наши морщинки —
                                               вы те же,
                                                               вы те же,
                                                                                что были!
На улице этой
                           случались внезапные встречи,
На ней назначались свиданья
                                                        у входа в горсад под часами.
Носили мы модные,
                                      острые,
                                                     ватные плечи
И галстуки наши
                            роскошно вязали
                                                               большими узлами.
Еще не забрезжил нейлон.
                                                Был от нас он далек марсиански,
И атом дремал,
                                 как невинный младенец,
                                                                             в учебнике химии.
Была эта улица нашей
                                              от звезд
                                                               до оконной замазки,
На ней всех прохожих
                                       мы знали по имени.
И вот, наконец, я вернулся,
                                                   объехав полсвета,
                                                                                       на улицу нашу.
Топчусь я в толпе одиноко,
                                                затерян среди молодежи
И юность свою
                              здесь на каждом шагу
                                                                         все ищу,
                                                                                         как пропажу.
Я был здесь хозяином —
                                                стал незаметным прохожим.
Как это случилось?
                                   Мне даже не верится, право,
Как будто весь мир перевернут
                                                          движением резким.
Когда-то здоровался здесь я
                                                    налево,
                                                                   направо,
Теперь и здороваться
                                             вроде бы не с кем!
Нет, дорогой,
                        не седеющий волос,
Хоть от него
                          никуда ты не денешься.
Знаешь, мой друг,
                                что такое наш возраст,
Улица Энгельса,
                                 улица Энгельса.

Не заслуживают внимания
Слишком правильные черты.
Обаяние, обаяние —
Совершенство живой красоты.
Как, скажите,
                           достичь совершенства,
Совершенства улыбки
                                           и жеста,
Совершенства лица своего?
Детство, детство,
                                  безгрешное детство.
Обаяние —
                      лучик его.

О, краски и запахи детства!
Вы там,
                      на Кубани моей!..
Дымок испеченного теста,
И жар самоварных углей,
И лужиц весенних свеченье,
И сумерек тихий секрет,
И позднего солнца
                                      вечерний,
Почти электрический свет.
Душистая свежесть навоза
На глине просохших дорог,
А ночью гудок паровоза,
Какой-то уютный гудок!
О, краски и запахи детства —
Заветная память души!
О, краски и запахи детства,
Как после дождя,
                                      вы свежи!
Какая ж великая сила
В тех красках
                             и звуках степных
Ведь мне до сих пор еще мило
Лишь то,
               что похоже на них.
А может,
               обрадован летом,
Синицей,
                 присевшей на пень,
Я в детстве
                      был больше поэтом,
Мир видел острей,
                              чем теперь?
О, как бы вернуть мне все это!
Ей-богу, дороже в сто раз,
Чем детство,
                       которое где-то,
То детство,
                    которое в нас.

Закрыта наглухо калитка.
Стучу наотмашь —
Никого.
Хозяйка дома,
Как улитка,
Вдруг показалась из него.
«Вы кто такой?
К кому идете?»
В ее глазах вопрос немой.
Я крикнул ей:
— Не узнаете?
К кому?
             К себе!
Куда?
                Домой!
Не верите?
Откройте двери,
Вот там окошко в потолке.
Пять балок,
Можете проверить —
Их ровно пять
На чердаке.
В саду лопух цветет по-царски.
Здесь все обычное для вас.
А я
         сквозь стекла
                                    той терраски
Увидел
             солнце
                          в первый раз. —
Где он,
               тот мир родного крова,
Начало всех моих начал!..
Нет!
            Не сказал я ей ни слова,
Я в дом родной не постучал.
Забор, сиренью сплошь обросший,
За ним не видно ничего.
Но все стоит,
                          стоит
                                       прохожий
У дома детства своего.

 Мой город,
                  снова на путях
Увидеть бы его,
Хоть день,
                   но побывать в гостях
У детства своего.
Войти в прохладный дворик вновь
По тропке из камней,
Чтоб после ливня,
                              как морковь,
Был свеж кирпич на ней.
Чтоб я с волненьем постучал
В тот дом далеких дней.
Чтоб где-то угольщик кричал:
«Углей!.. Кому углей!»
Туда не ходят поезда —
В даль детских тех времен.
Из видов транспорта
                                      туда
Доходит только сон.