Николай Доризо - Избранные произведения. В.2-х томах. Т. 1. Стихотворения. Песни

Какая тишь — какая вольница!
Снег, снег, насколько хватит глаз.
Песец и за границей водится,
А снег, ей-богу, лишь у нас!

Он русский, дедовский, старинный,
Такой, что тройку б под уздцы!
Летят снежинки над долиной
И тают, словно бубенцы.

А ночью на сугробах тени
И свет из позднего окна.
Не паровое отопленье —
Сквозь снег, сквозь свет мне печь слышна.

Всю жизнь мечтавший об уюте,
Стою я в сумраке ночном
И так завидую тем людям,
Что за своим живут окном!

Там елка лучшая в России,
Там елка детства моего!
А вот меня не пригласили
В тот теплый дом на торжество.

О снег, мягка твоя печальность.
В снегу поляны, как во сне.
Веселье, грусть, патриархальность,
Все краски, звуки — в белизне!

И боль, и нега, нега снега.
О, русский снег под Новый год!
Как будто с неба,
                                с неба,
                                             с неба
Не снег,
                а музыка идет!

Азиатская даль Оренбуржья.
Степь желтеет,
                           как шерсть
                                                 вековая,
                                                                     верблюжья.
А холмы —
как верблюжьи горбы.
Край ты древний
Нелегкой судьбы.
Где-то здесь,
Средь простора степного,
Звон копыт,
След копя Пугачева.
И не смыли
тот праведный свет
Все дожди
твоих весен и лет.
Как ты радуешь
Сердце весною
Своей зеленью
Нежно-льняною.
Одиноких деревьев шатры
И тюльпанов
                        живые костры.
Дед-казак,
Хоть и не был поэтом,
Так сказал
О просторе об этом,
Будто выдохнул
Он из себя:
— Посмотри:
Все степя,
все степя!..
И нежнее
Народного слова
Не найдешь
Для простора степного,
Чтобы было достойно тебя:
Все степя,
Да какие степя!..

Впервые в жизни
Он пришел на станцию,
Немолодой черкес,
В двадцатые года.
Впервые в жизни
Получил квитанцию,
Обычную
Багажную квитанцию,
Квитанцию,
                           квитанцию,
                                                квитанцию, —
Он слов таких
Не слышал никогда.
Таинственно,
                      заманчиво
                                              и женственно
Звучало слово,
Пело слово в нем.
И дочь свою
Назвал черкес торжественно
Квитанцией
За праздничным столом.
Квитанция,
                       Квитанция,
                                             Квитанция…
А он был прав —
Мечтатель и джигит, —
Не хуже, чем Джульетта,
Чем Констанция, —
Квитанция, —
Как здорово звучит!..
А я хожу
Открытой небу
Нивою
Так,
Будто я
Уже не раз здесь был,
А я гляжу
На женщину красивую
Так,
Будто я
Уже ее любил.
Нет,
Не отвык
Природе удивляться я
И все-таки не я,
А он поэт, —
Ведь для меня
Не девушка —
                         квитанция,
А счет за газ,
                          за воду
                                           и за свет.

Ты спрашиваешь меня —
Люблю я тебя или нет.
Если б я был совсем молодым,
Я б ответил тебе:
                               — Да!
— Да,—
                ответил бы тебе
Мой вечерний поцелуй.
          — Да! Да! —
                                 ответил бы тебе
Мой ночной поцелуй.
Но мне уже не двадцать лет,
И я очень хорошо знаю, —
Все зависит от того,
Каким будет
Утренний мой поцелуй,
И будет ли он.

Я живу потому, что я — это воздух
                                                                  морозный,
Тот, которым дышу.
Я живу потому, что я — это вечер стозвездный,
На который гляжу.
Я живу потому, что колется вьюга,
А руки теплы.
Потому что есть добрые, мягкие волосы друга,
На висках чуть белы.
Я — то голос его прозвучавший, недавний,
То вчерашней улыбки твоей красота…
Я живу потому, что слышна тишина мне
И видна темнота.
…Я лицо свое вижу,
                                        когда мне приходится бриться,
А потом забываю о нем среди белого дня.
Вот глаза у прохожей навыкате
                                                           в желтых ресницах…
А какие, скажите, глаза у меня?
Если ими на небо гляжу,
                                            то глаза мои сини,
А на ель,
                  то, ей-богу, они зелены!
Как же мне не любить, как себя,
Все цвета
                     и оттенки
                                          России.
Под моими бровями — простор белизны!
Я живу потому, что со мною все это.
Если ж я — только я,
                                    то меня уже нет, —
Если будут глаза мои
                                     одного только черного цвета…
Но об этом не надо!
Я живу,
И в окне моем синий рассвет.

На станции
У самых шпал
Он вдруг пророс —
Росток травы,
                             зелен и мал,
Из-под колес.

Кузнечик,
Он почти приник
К металлу рельс.
Самоубийца каждый миг,
Зачем он здесь?

Все поезда,
Со всех сторон,
В сто тысяч тонн
Спешат сюда,
Чтоб ими был
Раздавлен он.

А он растет,
Трава травой,
Как прежде рос
Зеленой искрою живой
Из-под колес.

Я родился давно.
Бесконечно давно.
Будто вычитал это
В старинном романе,
Самовара урчанье…
Немое кино…
В новогоднюю ночь
                                     краснолицых извозчиков
                                                                                  сани.
Бог ты мой,
Сколько было
                          военных
                                            и мирных
                                                             дорог!
Я когда-то и грезить не мог
О летящей в пространство
                                                   ракете…
Сколько прожито мною
                                         событий,
                                                          эпох, —
Их, пожалуй, хватило б
                                            на несколько тысячелетий!
Жизнь моя,
                       размышляю сегодня о ней
То тревожно,
                      то нежно,
                                           то строго…
А ведь было всего
                                    сорок семь новогодних ночей.
Это, право,
                       не так-то уж много!