Владимир Черноземцев - «Мартен»
Р у д а к о в. Не блестяще, но и не плохо.
Г и п с (хохочет). Сказка про белого бычка. А мы говорим просто: стальной концерн ДВМ хочет знать, что будет дальше. Мы платим, надеюсь. Но мы говорим удивительно просто: что есть топор? Кусок стали. Мы говорим дальше: что есть сталь? Сталь — металлургическая проблема страны.
Они остановились. Р у д а к о в передал Г и п с у пакет, затем бумагу, которую Г и п с пробегает глазами. Затем подает Г и п с у телеграмму.
(Читает ее.) Уже сделка подписана. Наши топоры сейчас грузят в Россию? Пока забираю свои слова в карман. (Хохочет. Вдруг перестал смеяться.)
Мгновенно оба повернулись и разошлись в разные стороны. Входит С т е п а н с гармонией. Играет, покусывая губы.
С т е п а н. Дураки мы все, близорукого характера! Такие клещи потерять! Знал бы я, какой обормот, какой аполитичный элемент, какой сукин сын спер эти клещи, я б ему… Нет в нас культурного ума — факт. Мозги — как студень в котле. Котел! Такие клещи потерять! (Посмотрел в зрительный зал, туда, сюда, плюнул и ушел.)
Э п и з о д в т о р о йМартеновский цех. Е в д о к и м, А н к а.
Е в д о к и м (догоняя Анку, пугает). Я — тигра морская!.. Испужал? Ага… Анютка, ты брось по лесам плутать. Медведь спортит. С одной кержачкой медведь полтора года жил, и родилось у них дете — половина зверь, половина человек, а говорит на японском языке.
А н к а. Завел… алкоголик!
Е в д о к и м. Анюта, не спорю, две профессии имею. Первая профессия — кузнец, вторая профессия — пьяница. И по обеим профессиям я ударник. Я… вот видишь, я… Ну посмотри же ты на меня умильными глазами! Я из себя телосложенный мужчина?
А н к а. Собак пугать.
Е в д о к и м. Не скажи. Я, брат, был приговорен к ордену Красного Знамени, но не выдержал…
А н к а. Запил?
Е в д о к и м. Воспитание такое. Эх, Анюта, да ежели бы Евдоким не пил, то женился бы он на тебе, родила бы ты двенадцать пролетариев, работали бы они на заводе, приносили бы нам полторы тысячи в месяц, я бы сидел и пельмени варил, а ты бы в очереди за водкой стояла. Не жизнь, Анюта, а социализм на полный ход!
А н к а. Дурак! При социализме водки не будет.
Е в д о к и м. Ну, это еще посмотрим!
А н к а. Евдоким!
Е в д о к и м. Ну?
А н к а. Ты, наверно, ничего еще не слыхал… оттого и дурачишься.
Е в д о к и м. А ты что слыхала?
А н к а. Я, друг, и слыхала и видала. Ступай-ка в цех сейчас.
Е в д о к и м. У меня к Степану дело есть.
А н к а. В цех иди. Тебя Баргузин спрашивал… Иди, медведь! (Толкает.) Иди. Тебя там выдвигают.
Е в д о к и м. Выдвигают?.. Куда? (Встал.) Винной лавкой заведовать?
А н к а. А, черт! Нешуточные дела начинаются… Нешуточные, понял? Ты человек или баран?
Е в д о к и м. Человек… Ну какая ты сердитая!.. Пойду. Пошел. (Уходит.)
А н к а. Как же это так?.. Вот — он… Что ему? Бросит и уйдет с завода. Бросит и уйдет пчел разводить? Да? Медом торговать? Да?
Проходит С т е п а н.
Степка! Степашка!
С т е п а н (остановился). Ну?
А н к а. Ты что же никогда не ходишь в кино? Ну?
С т е п а н. Ну?
А н к а. А я вчера была, картину смотрела из монгольской жизни, «Потомок Чингис-хана». Хороша! Степан, ну?.. Я… вчера у вас дома была. Ты что, спал?
С т е п а н. Ничего.
А н к а. Да я спрашиваю: ты спал?
С т е п а н. А тебе какое дело?
А н к а. Ты посмотри на себя: ты чистый мертвец.
С т е п а н. Мертвец? Не может быть!
А н к а. Значит, ты и ту и эту ночь не спал? И опять ты молчишь, как утюг. Именно, ты утюг, а не человек. Ты думаешь, если ты здесь умрешь, то я отравлюсь?
С т е п а н. Зачем?
А н к а. О чем ты думаешь сейчас? Куда смотришь?
С т е п а н (в сторону, куда-то вверх кричит, жестикулируя). Облом! Давай медь!.. Облом, сукин сын!.. (Анке.) Иди сюда. Кваша ко мне опять идет, сейчас технический разговор будет.
А н к а. Я шла тебе сказать…
С т е п а н. Ну?
А н к а. Цех наш становится.
С т е п а н. Зачем?
А н к а. Паника. Ты понимаешь? Слух какой-то… Точильщики берут расчет.
С т е п а н. Не верь слухам. Иди.
А н к а. Дурак ты, Степан, вот что!
С т е п а н. Ага. Иди…
А н к а плюнула, уходит. До свиданья!.. (Пошел.) Облом, сукин сын! (Делает знаки.) Э-э… О-о!..
Входит К в а ш а.
К в а ш а (стал перед Степаном, выразительно жестикулирует, явно ругаясь про себя). Что?
С т е п а н. Не знаю.
К в а ш а. Как?
С т е п а н. Не знаю.
К в а ш а. Сукин ты сын! Разве тебя надо убивать?! Тебя надо жарить на примусе! Вот-вот, таланты, гении… Азия! Левша какой нашелся! (Подходит.) Тебе учиться надо, сукин ты сын! (Отошел.) Он клещи сделал — в кислотных ваннах работать… клещи, которые не подвергаются окислению. Взял и сварил кислотоупорную сталь, нержавеющую сталь. Ты понимаешь хоть как-нибудь, что ты сделал, нахальный подлец? За тебя, за дурака, миллионы рублей в любой стране заплатят. Ты же дал металл, всеми качествами превосходящий золото. Неужели ты никак ничего не понимаешь! (Сел.) Как ты варил эту сталь?
С т е п а н. Да варил я ее, дьявола… в тигле сам варил. А как варил — не помню.
К в а ш а. Где эти клещи?
С т е п а н. Какой-то охломон спер.
К в а ш а. Ты сам охломон!
Входит З н а м е н с к и й и Г л е б О р е с т о в и ч.
З н а м е н с к и й. Привет!
Г л е б О р е с т о в и ч. Здравствуйте, сталевар! Как плавка?
К в а ш а. Он и сам не знает, что варит… Ты расскажи, как было дело.
С т е п а н. Ну чего ты ругаешься, товарищ Кваша? Вроде я виноват или вредитель… Ну хорошо, ну при чем я?.. Приходит ко мне Дрызгун: «Так и так… Свари, говорит, мне, Степка, сталь какую-нибудь такую, чтоб ее кислоты не могли взять, а то, говорит, в ваннах клещи рвутся. Что ни день — подавай новые». Я говорю: «Пару пива поставишь?» — «Поставлю. Идет?» — «Заметано!» Ну, я, между прочим, помарковал. Дело вроде на интерес. Ну, значит… как говорится, составил шихту… (Смотрит на Квашу.) Ну, чего вы меня ругаете? Сварил ее, дьявола! Действительно… клещи — во! На большой палец. Дрызгун мне пару пива поставил, а клещи сперли. Дрызгун опять ко мне приступает: «Так и так… сперли, гады. Свари». Я говорю: «Пару пива поставишь?..»
К в а ш а. Видите?
С т е п а н. Ну, второй раз мне уже не подвезло. Ни черта не получилось, и Дрызгун тоже на меня осерчал.
З н а м е н с к и й. И пару пива не поставил?
С т е п а н. Нет. Не поставил.
К в а ш а. Пару пива ему поставил Дрызгун!.. За пару пива мировое открытие сделал! Сек бы я тебя розгами.
С т е п а н. Чего вы на меня наступаете?.. Ну ладно… ну сварим… Мой отец только по-церковнославянски царя Давида нараспев умел читать, а булатные стали какие варил! Сварим ее, в Америку занимать не пойдем.
З н а м е н с к и й. Америка не владеет таким секретом.
С т е п а н. Америка?.. Не может быть.
Г л е б О р е с т о в и ч (подходит). Вот что, сталевар… Мы образуем тройку. Я (указывает на Знаменского), товарищ Знаменский, вы, химик, термист, практик-мастер. Вы согласны?
С т е п а н. Это даже здорово.
Г л е б О р е с т о в и ч. Мы не можем так это дело оставить. Никон Владимирович, вы химик, ваше знание языков…
З н а м е н с к и й. Кое-что даст, конечно, английская литература, но… после выплавки соберемся в лаборатории. Начнем систематическую работу. Вы… Степан, верите в успех этой выплавки?
С т е п а н. Вроде верю, вроде не верю…
З н а м е н с к и й. Будем смотреть… Во всяком случае, я готов работать. (Уходит.)
К в а ш а (отходя с Глебом Орестовичем). Какой анализ вчерашних слитков?
Г л е б О р е с т о в и ч. Абсурд! Вот… (Вынул записную книжку.) Посмотрите, что вышло… Но есть идея… Хром дает себя знать. Видите?
Они, усевшись, тихо разговаривают, рассматривая записки. Вбегает плавильщик О б л о м.
О б л о м (Степану). Мастер… Пом-маешь? (Делает жест, точно забрасывает в печь шихту.) Пом-маешь? (Изображает, как он сквозь очки следит за плавкой.) Пом-маешь? (Дал знак, чтоб закрыли печь.) Пом-маешь? Стою… (Показывает, что он закурил.) Пом-маешь? Не впервой… И бум-трам! Душу, сердце… Пом-маешь?
С т е п а н (очень спокойно). Не может быть.
О б л о м. Факт.
С т е п а н (подошел). Сгорел?
