Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения

Иней пушистый деревья одел,
Замирает холодная песня.
Где в беззвучностях темной страны,
Полной блеска и сумрака Снов
Я живу? О, веселые песни Весны
Вас услышать – и гнет злых оков
Тяжесть <льдистых?> Безволия рук
И молчанья бесформенный звук
Я стряхну и очнусь, так же бодр и здоров,
Я встряхнусь от давящих оков.

Иней пушистый деревья одел,
Замирает холодная песня.

Я безжалостен был и жесток,
И безжалостным быть я хочу,
Точно Ветер, я был одинок,
Я был равен огню и лучу.
Прочь мертвящие цепи зимы!
Прочь мертвящий убор ледяной!
Сброшу руки тяжелые Тьмы
И опять буду сильный, опять неземной.

Иней пушистый деревья одел,
Замирает холодная песня.

Ну, а там? В полных света волнах
Я не буду доволен собой?
О нет! На могучих, внецветных крылах
Понесусь я, где Солнце, где блеск огневой.
Понесусь я к Светилу и гордо ему
Брошу вызов – хоть знаю – сгорю,
Не рассеяв упорную Тьму,
Не увидев Лазурь и Зарю.

Иней пушистый деревья одел,
Замирает холодная песня.

Я Вам не могу рассказать
И я не хочу говорить…
– Под тяжелый покров из алмазных снегов
Я запрячу в себе все Признанья слова,
Их запрячу туда до Весны.
– И я знаю – придет
Голубая Весна!
Она с бледным лицом,
Рамка русых волос,
Невысокая грудь,
Точно тающий стан,
Замирающий смех…
Я Весной расскажу,
Расскажу я Весной.
Я слыхал от Людей, что улыбка ее
Греет Сердце огнем, зажигает огни, окропляет росой…
А теперь не скажу и запрячу слова под алмазный покров
сине-белых снегов.

Синий
Иней,
Звезды, снег, мороз.
Тройка
Бойко
Мчится в царство грез.

Монотонно,
Утомленно
Колокольчики смеются,
И с печалью
Там за далью
Их напевы отдаются.

Белый снег.
Грустный смех.
Глубь небес.
Тихий лес.
Тишина
И Луна.

Все вперед, вперед, вперед!
И в груди восторг растет.

И к далеким звездам
По незримым волнам
Чья-то сила мчит,
Чья-то сила несет.
Колокольчик звенит.
Колокольчик поет.

А вверху свод неба синий
И хрустальный белый иней
И кристальный белый снег.
Слышен тихий, чистый смех.
И не страшен нам мороз.
Мы примчались в царство грез.

Под инеем тихо деревья дремали.
Я знаю – им снились веселые сны.
А я шел вперед –
И за далями дали вставали,
И не было видно желанной страны.
На небе толпились угрюмые тучи,
За ними был Месяц – живущий мертвец
И все было полно Молчаньем певучим
От взоров пустынных, замолкших небес.
И тих и спокоен был дремлющий лес.
И видел я руки, прозрачные руки,
Одни только руки ко мне приближались
Сквозь дымку туманных завес.
Их жесты полны были трепетной муки
И струны к ним, тонкие струны спускались
И скорбной мольбою кругом раздавались
Такие ж, как руки, прозрачные звуки.
Их слушали ветви, одетые мантией синего снега
Беззвучно их слушали мертвые Дали,
И я им внимал в зачарованном сне.
Их слушали дали в оковах из синего снега
И был в них Восторг и могучая Нега.
Они все слышнее звучали,
Звучали, росли, приближались и мчали
Меня к недоступной желанной стране.
Мелькали, светали невидные крылья,
Звенели иные прозрачные звуки
И сыпался с веток сверкающий иней.
И я без Раздумья, и я без Усилий
Ушел от Печали, и Горя, и Скуки
В свой Мир недоступный, где синий
Свод Неба, где чудные звуки
И нет предо мной бесконечных снегов вереницы.
Я вижу вас – руки, я слышу вас – звуки.
Я слышу вас, песни – Сияющей Птицы.

В этот вечер все странным казалося мне.
Что случилось со мной – я не знаю.
Небо бледное было в зловещем огне,
И цветы что-то тихо шептали во сне,
Мне казалось, что я умираю.

Все исчезло кругом, я про все позабыл,
Весь отдавшись предчувствиям странным.
Мне казалось, что кто-то незримый меня охватил,
Я дрожал, и безвольно, и жадно ловил
Смысл намеков невнятных, туманных.

Я ловил, умирая, я жадно внимал,
И понял, о чем в странную ночь говорили цветы.
О чем звезд хоровод мне шептал…
Нету света кругом, нет напевов и слов,
Есть лишь дикий Хаос, ужасающий Страх,
Все одел их зловещий покров.
Я люблю их, боюсь… но вызов готов
В моих дерзких, безумных глазах.

Над застывшей равниной стоял я.
И было мне радостно, тихо светло.
Один над равниной стоял я
И чувствовал всю Безграничность Покоя
Умершей Земли.
Под слоем тяжелым, холодным
Глубоко лежали все люди,
Заснув беспробудно.
Умершие люди! Один я, один!
Смолк шум бесполезный и жалкий,
Бесцельных восторгов, грошовых печалей
Замолкли слова;
Нет подлого смеха, фальшивых рыданий,
Нет стонов голодных,
Нет чавканья сытых.
Один я, один!
Но мало мне! хочется, чтобы
Исчезли поля, и снега, сверкания Далей,
Хочу, чтоб кругом была – лишь Пустота.
И воздух мне тяжек
И голос Молчанья шуршащий
Так резко и громко мне в уши поет,
И взорам тоскливо и тесно
В небесных пространствах витать.
Мне тесно, мне тесно, и я задыхаюсь,
В хотеньи одном – лишь одной Пустоты.
О, дайте Простору!
Ни Мрака, ни Света,
Ни Зноя, ни Стужи,
Ни Шума, ни Тиши –
Хочу лишь одной Пустоты.
Что делать? Что делать? Куда убежать
Человеку,
Которого голос Молчанья
Терзает сильнее, чем пушечный Залп,
Которому воздух тяжелее,
Чем людям покровы домов,
Которого давят пространства
Меж вечных огромных планет?
Куда, о, куда убежать мне,
Чтоб быть одному… одному?..

По знойной пустыне спаленной,
Я шел без желаний, куда-то,
И образы дней отдаленных
Печальных, как ласка заката,
Всплывали и снова терялись
В сиянии огненном, жгучем,
И странные звуки кругом раздавались,
Шепча мне о чем-то могучем.
И вдруг промелькнул в отдаленьи
Оазис манящий, прохладный,
И, полон надежд и стремленья,
К нему устремился я жадно.
Но он исчезал, расплывался
И таял, как гроздь облаков,
И вновь я один оставался
Среди раскаленных песков.
И силы исчезли, исчезли желанья,
И больше не мог я идти,
Под бременем тьмы и страданья
Упав на безлюдном пути.

Я хочу по спокойно заснувшей лазури
Пронестись, как дыханье безжалостной бури.

На пути все измять, опрокинуть, разбить
И, прильнувши к цветку, целовать и, целуя, губить.

И с тоскою стоять над увядшим цветком
И, тоскуя, мечтать о другом… об ином.

И, забывши про все, унестись от Земли,
И растаять, как дым, над Землею вдали.

Я хочу человеческим взорам,
Людям – детям бесцветной земли
Ночью темной сверкнуть метеором
И исчезнуть, растаяв вдали.
Я исчезну в бездонности моря
И ни разу не вспыхну опять,
Но, я знаю, с надеждой во взоре
Будут люди меня ожидать.
Будет думать им, знаю, отрадно,
Что опять метеор пролетит
И огнем золотым и нарядным
Сумрак ночи седой озарит.
А, быть может, безумные искры
Их холодные души пронзят,
И в порыве стремительном, быстром
Они в бездну за мной полетят.
Позабыв про угрюмые степи,
Про молчание сумрачных стен,
Разбивая позрные цепи,
Проклиная мучительный плен.

Мы раздвинем унылые стены,
Сбросим мертвую тяжесть оков
И из долгого, душного плена
Полетим в край мечтательных снов.
Неизведанных слов и желаний
Мы найдем долгожданный приют,
Где нет сумрака, слез и страданий,
Где лишь легкие тени живут.
Там цветы неземные сверкают
Под жемчужной, прохладной, росой,
И туманы душистые тают
Над далекой печальной землей,
И, закрыв золотые ресницы,
Звезды шепчут в таинственном сне,
И поют белоснежные птицы
О бессменной и светлой весне.

Черный ворон сидит на осине,
В странном блеске трепещут листы,
А за ними виднеется синий
Край восторгов, любви и мечты.
Черный ворон сидит на осине…
Чую – блекнут и вянут цветы.

Меркнут, гаснут зовущие Дали,
Крыльев нет за усталой спиной,
Слышен голос всевластной Печали…
Скрыто все под седой пеленой…
Меркнут, гаснут зовущие Дали…
Раздается звук странный и злой.

Это ворон кричит на осине.
Листья мертвые плавно летят.
Это свод опускается синий,
Это кости под сводом трещат.
Черный ворон сидит на осине,
Дали в блеске кровавом горят.

Светлые горы тонули в тумане,
Солнце горело последним огнем…
Холодно было в немом океане,
Плыли мы молча куда-то вдвоем.

Ветер промчался больной, бесприютный,
С дальнего берега песню донес.
Тихое пламя надежды минутной
В сердце затеплил и снова унес.

Ночью вырастают бледные цветы,
Странные и смутные, как мои мечты.
И с туманом тающим шепчут и шумят
Шелестом печальным, как предсмертный взгляд.
Шепчут цветы бледные о лазури Дня,
О дыханье вечного, яркого Огня.
А туман их слушает, тает и молчит,
И камыш томительно, жалобно шуршит.

Месяц умирающий между туч теряется,
Светом оживляющим небо загорается
И с улыбкой первою ласковых лучей
Вянут цветы бледные сумрачных Ночей.
А ночами темными над водой зеркальною
Снова шепчут жалобу долгую, печальную.
О, цветы неясные сумрачных ночей.
Вечно не видать вам огненных лучей
И напрасно будете вы, томясь, их ждать
И туману мертвому грезы поверять.

Ярко море сверкало лазурное
Под палящею лаской лучей.
Волны мчались за волнами, бурные,
С торжествующей песней своей.

И прильнувши к утесу безгласному,
Словно дальше хотели уйти,
И звучали их песни неясные
О далеком пройденном пути.

Они пели про дали безбрежные,
Они звали утес за собой,
А он слушал их песни мятежные
И молчал с непонятной тоской.

И мечтал он, что крылья могучие
Уж несут его в даль бесконечную;
А кругом те же волны певучие
Пели песню о воле беспечную.

В смутном царстве грез туманных,
Посреди видений странных,
Долго жил я без надежды,
И когда смотрел я вдаль,
То рукой могучей вежды
Закрывала мне Печаль.
Но сегодня ветер южный
О Весне мне весть принес
И исчез мой бред недужный,
И распалось царство грез.
Истомленным сердцем жадным
Я внимал вестям отрадным,
И невольной Веры пламя
В душу тихо проникало,
И Весны веселой знамя
Сны о Счастьи навевало,
И я верю, засияет
Над землей могучий день,
И, как дым, в лучах растает
Долгой Ночи мрак и тень.

Светлые горы тонули в тумане,
Чуть рисовались вершины вдали,
В черном, холодном, немом океане
Плыли мы прочь от родимой земли.

Белые волны шумели, вставали,
Ночь одевала нас черною мглой,
Где-то тоскливые чайки кричали,
Тучи по небу неслися толпой.

Но не пугали нас темные воды
И не страшил нас седой океан:
Образ сияющий светлой свободы
Видели мы через мрак и туман.

Песней веселою мы отвечали
Грозному шуму бушующих вод,
В счастье мы верили, солнце мы ждали –
Веря, мы мчались бесстрашно вперед!

Он в серые сумерки выступил в путь.
Безмолвно и грустно все было кругом,
Слезами отчаянья мучилась грудь –
И не было силы бороться со злом.

И в сумерках путь он печальный свершил,
О времени хмуром он песни нам пел,
И в миг, когда день лучезарный всходил,
Ушел он от нас в замогильный предел.

Он умер… Заря величаво взойдет,
Растают туманы, рассеется тень,
А он уж нам песни своей не споет
Про солнце, про счастье, про радостный день.

Тучи сгустились. Не видно ни зги…
Громче кричат, торжествуя, враги.
Мы отступаем… Уходим назад,
Местью священною души горят.
Тени погибших за дело святое
Вьются над нами печальной толпою.
Мы отступаем, но снова придем,
Песню о братьях погибших споем.
Ринемся смело мы в бой за народ.
Жажда Свободы нас в путь поведет.

Где-то за гранью алмазною
Блещет заря огневая.
Слышится песня могучая,
Ветру и шири родная.
Сыплются розы пурпурные
В отблесках горного снега.
Душу смыкает молчание,
Чуется вечная нега…
Синей Печали мерцание…
Реки алмазные слез…
Груди и рук трепетание, –
Блеск умирающих роз.
Лебедя белого пение,
Шум неземной тростника…
Шепчут мне звезды: «Терпение»,
Душу целует Тоска.

Ты нежданно шутя прикоснулась
К струнам нежным, что в сердце моем,
И оно, как орел, встрепенулось,
Запылав многошумным огнем.

Пьяным роем Мечты прилетели,
Кто-то шепчет мне тихо: «Любовь»,
И Надежды, и Ревность запели
Свою песню могучую вновь.

Вновь мечтаю о береге мирном,
Где бы мог я от бурь отдохнуть,
И в восторге ликующем, пирном
В волнах Счастья навек утонуть.

Но я знаю, ты только смеялась…
Ты не можешь меня полюбить.
Ты спокойной и гордой осталась,
Одиноким остался я жить.

И до пристани мирной далеко,
Те же мертвые волны шумят.
Я опять поплыву одиноко,
Новым мраком и горем объят.

Поплыву, не надеясь на счастье,
Равнодушно живя для людей
И с сознаньем, что в море ненастья
Не видать мне Любви и огней.

Сгустилися тучи над русской землей.
Народные слезы горючей рекой
Всю Русь заливают от края до края,
Безмерной обидой и горем сверкая.
С отчаяньем хмурым идем умирать,
Забитая масса, крестьянская рать.
Сам (...) солдат провожает
И с доброй улыбкой (...).
Со звоном и пеньем (...) царя…
Неужто померкла Свободы Заря?
О нет, то (...)
(...)Отчизны
И знаем мы, (...) !
И весть о Свободе промчится над миром,
И справим победу (...) пиром
Всей грудью могучей вздохнет наш народ
И скажет (...) !
Вы (...)
Платили (...)
(...)
А то, что (...)
(...)
В счета (...)
И щедрой (...)
А мы (...)
На ниве трудясь (...)
Для Ваших (...) затей
Работали тысячи наших детей,
Не зная покоя, (...)
И Вы – (...)
Когда в нас обида и горе кричали,
Вы (...)
И многих те двери навек схоронили,
Что (...)
Но будет, довольно,(...) !
(...)
Весеннее солнце сияет над нами
И гордо (...)
К подножью (...)
Вперед (...) .

Я был разбит и измят. Меж живых мертвецов
Я давно не слыхал исцеляющих слов.
Спой мне песню! Быть может, Печаль
Улетит от меня в неизвестную высь
И блеснет предо мной долгожданная даль,
И раздастся в душе властный окрик: «Проснись!»

И запела она. И широкой волной
Полились слова песни могучей,
И не знал я, что было со мной
От той песни и нежной и жгучей.
Она пела про край, где нет мертвых людей,
Где царица Тамара живет,
И от песни ее билось сердце сильней,
Таял долго скоплявшийся лед.
Мне под гнетом цепей становилось невмочь,
Мне хотелось уйти от бессилья и снов,
И была не страшна мне осенняя ночь,
И в тот миг я на все был готов.

В вихре диком сжимаются руки,
Обвивают трепещущий стан.
В сердце боль Сладострастья и муки,
А кругом ароматный туман.
И в тумане огни золотые,
Искривленные страстью уста…
О, мгновенья Любви роковые!
Роковая Безумья черта!

Вот исчезли постылые стены,
Грудь прижата к высокой груди.
Мы ушли из позорного плена –
Море Жизни нас ждет впереди.
Мы несемся в волнах сладострастья,
Оглянуться не хочем назад,
И огни Мирозарного Счастья
Перед нами сверкают, горят.
Мы лежим в упоеньи, как боги…
Что нам взоры и речи людей?
Мы с тобою на верной дороге,
Не сверни раньше времени с ней!

У меня есть презренье великое,
Есть Любовь к недоступной мечте,
Жажда жизни безумная, дикая
И стремленье к последней черте.

Но скучна наша жизнь повседневная,
Вид угрюмых и бледных людей
Зажигает желание гневное,
Жажду сильных свободных речей.

И среди гробового молчания
Начинается праздник мечты!
И сквозь мрак в светозарном сиянии
Выплывают родные черты.

Чем-то веет от них призывающим,
И в больную разбитую грудь
Льется голос, как свет, ободряющий:
«Уходи. Улетай. Позабудь».

Белоснежные крылья могучие
Мчат меня в беспредельный простор,
И звучат кругом струны певучие
Над вершинами гордыми гор.

А исчезнут черты светозарные –
Снова солнце подернется тьмой
И крикливые речи базарные
Снова грудь мне отравят тоской.

Скоро окончился гимн торжествующий,
Скоро порвалась гитары струна!
То-то восторгом болтливо-ликующим
Встретит Вас Ваша «родная страна».
Снова потянется ночь беспросветная,
Душу туманы сожмут Вам тоской…
Доля мещанская, жизнь безответная,
Радость грошовая, жалкий покой!

Волнами ветер играет могучими…
Скучно молчание мертвых долин –
С вольными ветрами, с грозными тучами
Гордо промчусь я один!
Ждет ли победа меня, окрыленного,
Тайну ли страшную море хранит –
Чувством сверкающим в счастье влюбленного
Жаждой борьбы мое сердце кипит!

Видится край мне далекий,
Сном непробудным объятый,
В мрак погруженный глубокий,
Только Бессильем богатый.

Мертвые, скучные степи
В вечном молчаньи лежат,
Только позорные цепи,
Тишь нарушая, звенят.

Тяжко тот звон вековечный
Слушать для вольных людей,
Давит простор бесконечный
Мертвенно-тихих степей.

Хочется крикнуть там: «Братья!
Встаньте, довольно вам спать!
Иль Вы под гнетом проклятья
Будете вечно лежать?»

Крикнешь – не слышно ответа,
Голос над степью замрет.
Тщетно ты жаждешь рассвета –
Тьма все сильнее гнетет.

С вещим шумом тучи грозные
В темном небе собираются,
Вьюги снежные, морозные
Диким плачем заливаются.

Но иду я в даль туманную,
Страха нет в душе моей.
Вот она, борьбе желанная!
Сердце бьется веселей!

Пусть мятель меня бесстрастная
В ледяных руках сожмет.
Знаю твердо: – Солнце ясное
Надо мной опять взойдет.

И замолкнет шум карающий,
Расползется мрак ночной,
Трепет жизни вдохновляющий
Вознесется надо мной!

Мне вчера до бешенства хотелось
Сжать ее в объятиях своих
И шептать ей ласково и нежно
Долгий сладострастья стих.
Я хотел в очах ее бездонных
Муку и тревогу утопить
И о мире, глупом и жестоком,
На груди у ней навеки позабыть.
Я хотел лобзать ее колени,
Аромат впивать разметанных волос…
О, вчера желанье единенья
Небывалым пламенем зажглось!
Но она ушла, не спев последней песни,
И слова мольбы погасли на устах,
И остался я бескрылый и печальный,
Заключенный в каменных стенах.
Боже, как она меня <нрзб>,
Сколько пытки было в снах моих.
Я б не вынес. Но меня живит надежда,
Что скажу я нынче ей вчерашний стих.

Она ушла и снова грудь
Тоской мучительной объята,
И снова грустно сознавать
Мне близость раннего заката.

Долго сном еще полным обмана
Будут люди бессильные спать
И тяжелою дымкой тумана
От них солнечный свет заслонять.

Много лет безотрадных промчится,
Много будет безрадостных дней,
Пока мир наш земной озарится
Красотой светозарных лучей.

И хоть знаем, что царство Свободы
Неминуемо к людям придет,
Все ж суровое время невзгоды
По сердцам исстрадавшимся бьет.

И тоскует душа от сознанья,
Что до светлой поры не дожить
И широкое море страданья
Не дает нам заснуть и забыть.

Но не вечны минуты бессилья,
И мы, к счастью, не вечно рабы,
И у нас – распускаются крылья,
Чтобы мчать нас на поле борьбы!

Расскажи мне про дальние страны,
Про сияющий светлый простор,
Где растут голубые туманы
Над вершинами царственных гор.
Расскажи мне о песнях печальных,
Что влюбленные звезды поют,
Расскажи мне в словах музыкальных
Про далекий блаженства приют.
Твоей лжи увлекательной грезы
Пусть далеко меня унесут:
Я люблю те пурпурные розы,
Что Мечты с Вдохновеньем плетут.
Расскажи же волшебную сказку,
Ты умел хорошо говорить…
Пускай сердце почувствует ласку
И безумную жажду любить.
Нет, мой друг, от сказки той воздушной
На душе лишь станет тяжелей,
Не блеснут огни во мгле сырой и душной
И не станет лучше и теплей.
Расскажу тебе я сказку, но – иную.
В ней кипит страдание и кровь,
В ней грешны, смертельны поцелуи,
В ней грязна бесцветная Любовь.
Эта сказка – Мир, слезами весь омытый,
Полный Злобы, Горя и Борьбы,
Богом Счастья издавна забытый,
Где живут лишь звери да рабы!
Но не бойся! Не страдай от страшного сознанья
Впереди – не мрак, не сон усталых мертвецов,
Впереди – рассвет, простор и ликованье,
Звон от тяжких разбиваемых оков!
Впереди горит Заря Свободы.
И тогда-то Мир иной наступит на Земле,
Навсегда замолкнет песня непогоды,
Прозвучит Проклятье холоду и мгле.
И тогда не нужно будет уноситься
В край иной, небесный, на крылах Мечты,
Потому что Счастье, Радость воплотится
На земле, и Гений светлой Красоты
Осенит земные, скорбные черты.

Если б ты, мой друг, любила, –
Ты б не знала размышлений,
Ты б о будущем забыла
И безумьем заменила
Время тягостных томлений.

Если б страсть тобой владела,
Как она владеет мной,
Ты бы стыд убить сумела,
И, одежды сбросив, смело
Ждала бури грозовой.

Мы забыли б однозвучной
И бесстрастной жизни ход,
Мы бы шаг размерный, скучный
Превратили в полнозвучный
Бурно-бешеный полет!

Во мраке, в тумане, под вой непогоды
Идем мы спокойно и смело вперед.
Спокойно мы сносим удары невзгоды:
Борьба закалила рабочий народ.

Пускай угрожают нам тюрьмы стенами,
Пускай окружают нас злобой враги, –
Мы знаем, что Солнце заблещет над нами
И гордо-уверенны наши шаги.

Мы долго страдали, мы вынесли много,
Но больше ярма не хотим мы нести;
Мы к счастию грудью проложим дорогу
И нас не удержит никто на пути.

И с нашей победой замолкнут все стоны,
И горе исчезнет, и рабство падет;
Мы миру даруем иные законы…
Пустите ж, с дороги – рабочий идет.

Дымно-синие тучи…
Блеск багровых очей…
Чей-то воскрик могучий
Разбудил тишь аллей
И мечтательно-жгучий
Сон усталых полей

Будто тело русалки
В наготе моих снов
Мне сказало: «Как жалки
Вы – рабы своих слов.
Вы – уродства весталки,
Люди серых домов».

И мучительно-яркий,
Как Безумья кошмар,
Ослепительно-жаркий
Злого Бешенства шар
Вспыхнул кругом отважным
В глубине золотой
И отдался протяжным
Стоном в глуби седой.

Он погас и молчала
Глубь заснувших аллей,
И не жить мне сначала
В снах Русалки моей.

Все, что раньше было силой,
В чем кипела бурно кровь –
Взято сумрачной могилой,
Тьмой Забвения унылой –
И не вспыхнет больше вновь.

И стихийной Злобы сказки,
И Любви безумной ласки –
Все прошло, как давний сон;
Смыты дней минувших краски,
Смолк недавний, мерный звон.

То, что ждем мы с дикой страстью,
Что влечет к себе теперь,
Время смоет грубой властью
И навек захлопнет к Счастью
Нас чарующую дверь.

Вы – весеннее утро далекое,
Вы – как сказка минувших годов,
Вы – бездонно-прозрачно-глубокая,
Вы – мечта моих девственных снов.

Я при Вас вспоминаю забытое,
Сердце сладкую песню поет,
Вянут Грусти цветы ядовитые,
Тает душу окутавший лед.

Мне вольней и свободнее дышится,
Призрак Счастья всплывает опять,
Давний зов привлекающий слышится, –
Все за призрак готов я отдать!

Чем ни дальше от Жизни уходишь
В безответные дали пустынь,
Тем все больше Покоя находишь,
Тем все меньше богов и святынь.

Там вздыхаешь ты вольною грудью,
Там свободным себя сознаешь
И безмолвную песню безлюдью
В упоении силой поешь.