Мар Байджиев - Сказание о Манасе

Вот на просторах Каркыра,
Поставив юрты с очагом,
По склонам гор пустили скот.
В котлы, бурдюки — чаначи
Кумыс полился с молоком.
Сын Кокетея Бокмурун
Айдара юного позвал,
Седлать тулпара Мааникер,
Готовить в путь он приказал.
— Ты всей округе сообщи,
Что поздней осенью, когда
Скотина вес свой наберет,
Когда подножный корм жайлоо
Верблюду пузо разорвет,
Настанет осень в Каркыра,
По хану Кокетею я
Аш поминальный проведу.
Того, кто в гости не придет,
Жестокая расправа ждет.
Мне поручил такой наказ
Не кто-нибудь, а сам Манас!
Из Маргелана Малабек,
Хан Андижана Санжыбек,
От Самарканда Алыбек —
Пускай прибудут все сюда,
К нам на поминки в Каркыра.
А дальше город Бухара,
Где правит славный Атемир,—
Ему привет мой передай!
А ближе в устье семи рек
Живут народы жедигер —
Багыша в гости к нам зови!
Хозяин гор, долин, лугов
Сын Будайыка Музбурчак —
Его ты пригласи на аш!
На берегу двух рек Кемин,
Бедняк он бывший, ныне бай,—
Урбю привет мой передай!
Там сын Эштека Жамгырчы,
С кыргызских всех они родов,
Скажи, просил их сам Манас
Прибыть на поминальный аш!
А на просторах Сар-Арка
Есть доблестный казах Кокче —
Зови его к нам в Каркыра!
И там калмыков род солон,
У них правитель Ороккыр,
И Кокетея видел он —
Его на аш ты позови!
Пройди в просторный ближний край,
Там, где лежит Большой Китай,
Там хан манжуров Нескара —
Зови его на аш сюда!
А рядом старец Алооке —
Его к нам в гости позови!
На берегу большой реки
С бегущей желтою водой,
Где правит ханством Конурбай,—
Пусть он со свитою своей
Прибудет к нам на пир большой!
А если вдруг откажет он,
Полезет снова на рожон,
Тогда пощады пусть не ждет —
Управу сам Манас найдет! —
Такой приказ дал Бокмурун.

Собрались тысячи гостей
От тюркских и других родов —
Родных, соседей и врагов.
Калмыки, персы и манжу,
Китайцы племени хан-су,
Батыры, свиты и войска.
И предводитель каканчей
Коварный воин Конурбай
Пришел с дружиною своей.
А хан манжурцев Нескара
Свои войска привел не зря:
Кыргызам он не мог простить
Того, что много лет назад
Груженный чаем караван
Захвачен ими был в пути.
Таивший злобу Нескара
Решил проверить лично сам,
Какие силы собрались
На аш в долине Каркыра.
И, посетив кыргызский стан,
Китайский хан увидел там
Батыров доблестных, лихих
И с тайной радостью узнал,
Что нет Манаса среди них.
Решил коней он посмотреть,
Готовых к скачкам — аламан.
Коня увидел Мааникер —
И оценил манжурский хан,
Что это истинный буудан.
И Нескара, Конур, Жолой
Совет держали меж собой.
Сказал батырам Нескара:
— Узнал я вечером вчера,
Сюда, на поминальный аш,
С дружиной не пришел Манас.
Видать, настал и наш черед
Бурутов крепко наказать.
Эй, Бокмурун! Поди сюда!
Зачем ты в гости звал меня?
Веди мне своего коня!
И если конь не будет тут,
Я накажу тебя, бурут!
И понял в страхе Бокмурун,
Что может поминальный той
Кровавой кончиться войной.
Помчался к юрте за рекой,
Где отдыхал старик Кошой.
— Что делать, дядюшка родной?
Расправой Нескара грозит,
С ним Конурбай и сам Жолой.
Я завещание отца,
Видать, не понял до конца.
И не подумал я о том,
Что те, кому окажешь честь,
В душе таят вражду и месть.
Не думал я, что Нескара
Приезд Манаса в Каркыра
На десять дней опередит.
Коварным был его расчет:
Пока Манаса с нами нет,
Кыргызам учинить погром;
Когда Манас придет сюда,
Его с дружиной окружить
И поголовно перебить.
Я вижу, дядюшка Кошой,
Поминки мы проводим зря.
Здесь, на просторах Каркыра,
Могилу роем для себя, —
Заплакал юный Бокмурун,
Вчерашний баловень, драчун.
И молвил мудрый хан Кошой:
— Так вот, юнец наивный мой,
Коль есть мечта у подлеца,
Забрать себе богатство, власть,
Не дрогнув, в жертву он отдаст
Родного сына и отца.
Любой ценой хотят они
Найти причину для войны.
И если ты коня отдашь,
Они найдут другой кураж.
Устроят ссору, так и знай!
И мой совет тебе, сынок:
Коня китайцам не давай!
Скорей к Манасу весть пошли
О том, что Нескара, Жолой,
А с ними подлый Конурбай
Хотят расправиться с тобой,
Сорвать наш поминальный той.
И тут же дядюшка Кошой
Письмо Манасу написал,
И ночью тайною тропой
В Талас Айдара он послал.

И ровно на четвертый день
К зеленым берегам Кеген
Приехал эр-Манас на той
С своей дружиной боевой.
И криками «Манас! Манас!»
Кыргызы бросились встречать
Манаса доблестную рать.
Со старческой скупой слезой
Обнял Манаса хан Кошой.
— Дождался, наконец, народ
Свою опору и оплот!
Здесь Конурбай и Нескара,
Прожорливый толстяк Жолой
Погром устроили вчера.
Приехав в гости к нам на аш,
Войну готовят против нас.
И требует сам Нескара
Отдать тулпара Мааникер.
Решай, как быть, могучий шер!
— Мой хан! — вмешался хан Урбю. —
Отдай коня им Мааникер!
Мой друг Манас, ты мне поверь,
Иначе поминальный той
Кровавой кончится резней!
— О чем ты просишь, хан Урбю?!
Тебя я здесь не узнаю!
Ужель не знаешь ты меня?
Ты хочешь, чтоб я наглецу
С почетом подарил коня?! —
Вскричал Манас и вдруг камчой
Урбю ударил по лицу.
Его плетеная камча,
Как сталь булатного меча,
До кости щеку рассекла,
И кровь у хана потекла.
И тут все ханы и чоро
Взялись за сабли и мечи.
— Уймитесь! — закричал Кошой. —
Вы что, хотите, дураки,
Резню устронить меж собой?
Я вижу, слава, сила, власть
Тебя испортили, Манас!
Когда кричат «Манас! Манас!»,
Ты рад, краснеешь, как кумач,
И пыжишься, как будто ты
Надутый воздухом чанач!
Но знай, кто хвалит нас в глаза,
Тот подхалим и лизоблюд!
А если власть в твоих руках,
Разумным, справедливым будь!
Урбю здесь всем известный хан,
Плечом к плечу он был с тобой,
Не раз под знаменем твоим
Ходил Урбю на смертный бой.
А ты, как низкого раба,
При людях хана оскорбил!
Ответил старцу хан Манас:
— Мой хан, я уважаю вас,
Пред вами голову склоню
И в мирной жизни, и в бою
За возраст, справедливость, ум!
Урбю забыл ваш об одном:
Не для того Манас рожден,
Чтоб лебезить перед врагом!
И тут явился Баймырза
В крови, подтеках и сказал:
— К нам завалился сам Жолой
И в юртах учинил разбой!
Опустошили казаны
И мясо унесли с собой!
Связали и избили нас!
Для этого ль ты, Бокмурун,
Проводишь поминальный аш?
— Вот, хан Урбю, ты видишь сам,
Нельзя потворствовать врагам! —
Сказал с укором эр-Манас
И крикнул: — Бейте в добулбас!
Где Алманбет? Чубак, Сыргак?
Нас окружил коварный враг!
С дружиной ты, старик Кыргыл,
В обход зайди к китайцам в тыл!
— Не горячись, Манас, постой,
Ты волю гневу не давай! —
Остановил его Бакай. —
Уставший от войны народ
Теперь спокойно скот пасет,
Рожает и растит детей
И урожай берет с полей.
А если мы убьем гостей,
Китай Великий не простит,
За них жестоко отомстит.
И снова гибель и война!
Окровавленная земля!
И вновь придется, так и знай,
Нам возвращаться на Алтай.
Пошлем людей, поговорим
И как гостей их пристыдим.
А если не пойдут на мир,
Устроим им кровавый пир!
— Согласен с вами, брат Бакай!
Тогда пусть Нескара, Жолой
И давний враг наш Конурбай
Прощенья просят предо мной!
Но тут сказал старик Кошой:
— Манас, горяч во гневе ты,
Боюсь, наделаешь беды!
Пусть к ним пойдут держать совет
Бакай, Чубак и Алманбет.
Калмыки знают наш язык,
Китайцы слышать не хотят,
И если Алманбет пойдет —
Договорятся меж собой, —
Закончил дядюшка Кошой.
На всякий случай, для гостей
Взяв чапаны и тебетей,
И под охраной боевой
Бакай, Чубак и Алманбет
Пошли к врагам держать совет.
Узнав, что прибыл в Каркыра
С дружиной грозной эр-Манас,
Встречать манасовых послов
Со свитой вышел Нескара.
— Пришли, проделав долгий путь,
Чтоб Кокетея помянуть.
Со мной бесстрашный Конурбай,
С дружиной богатырь Жолой.
Мы привели в кыргызский край
Стрелков, борцов и скакунов,
Чтоб на турнирах и байге
Народу удаль показать,
Призы себе завоевать.
Пораньше прибыли мы к вам,
Чтобы привыкли скакуны
К долинам вашим и горам —
Они ведь не привычны нам.
Дай Бог, чтоб прибыли не зря, —
Сказал шутливо Нескара.
— С досадой я узнал о том,
Что наши воины-юнцы
Забрали мясо из котлов —
Проголодались, видно, псы!
Я наказал их поделом.
И очень радует всех нас,
Что будет ашем управлять
Прославленный батыр Манас.
Прошу прощенья, хан Бакай!
В знак извиненья от меня
Примите лучшего коня.
Таков ему подарок мой! —
Сказал с поклоном Нескара.
Бакай, Сыргак и Алманбет,
Переглянувшись меж собой,
Решили Нескаре надеть
Расшитый золотом чапан,
Из суусара тебетей.
И были обе стороны
Довольны миссией своей.
Кыргыз, китаец и манжу
Забыли старую вражду.
Приколы, шутки, звонкий смех
И днем, и ночью, на заре
Не умолкали в Каркыре.
И юный Бокмурун не смог
Сдержать своих счастливых слез.
И Мааникера поводок
Манасу доблестному в дар
Он, улыбаясь, преподнес.