Михаил Кузмин - Глиняные голубки (Третья книга стихов)
Мы проживем с тобой вдвоем!
2
Тобой целованные руки
Сожгу, захочешь, на огне.
В. К
Целованные мною руки
Ты не сжигай, но береги:
Не так суровы и строги
Законы сладостной науки.
Пожаром жги и морем мой,
Ты поцелуев смыть не сможешь
И никогда не уничтожишь
Сознанья, что в веках ты - мой.
Ты - мой, и ты владеешь мною,
Твоим дыханьем я дышу
И стон последний заглушу
Перед стрелою неземною.
Поверь: судьба, не просто случай,
Тебе открыла тайну сил,
Чтоб ты стрелу благословил,
"Плененный прелестью певучей".
3
Ряд кругов на буром поле
Образует странно сеть...
Милый друг, не в силах боле
На обои я смотреть.
Выступают капли поту,
И сжимается рука,
На обоях сквозь дремоту
Вижу буквы "В" и "К".
Память тихо улетает,
Застилает взор туман...
Сквозь туман плывет и тает
Твой "зеленый доломан".
Мнится: встанешь, поцелуешь,
Сердце весело отдашь...
Обернусь - ты все рисуешь
Да скрипит твой карандаш.
Мысли бьются, мысли вьются,
Как зимой мятель в трубе.
Буквы в сердце остаются,
Доломан же - на тебе.
4
Влюблен ли я - судите сами:
Могу смотреть на вас часами,
Не отводя плененных глаз,
Мне все уныло, все не мило,
Мне все как мрачная могила,
Когда не вижу рядом вас.
Нет ни натяжки, ни рисовки
(Хотя на то поэты ловки),
Когда пою ваш "доломан";
Коль вами жизнь моя согрета,
Пускай клеймят насмешки света
Мой нежный, набожный роман.
В своей судьбе уж я не волен.
Без вас я сумрачен и болен
И вами брежу наяву.
Пускай вопрос решится вами:
Какими новыми словами
Свое я чувство назову?
5
Дороже сына, роднее брата
Ты стал навеки душе моей,
И без тревоги я жду возврата
Румяно-ясных, осенних дней.
Зима и осень, весна и лето
Теперь - единый, счастливый круг,
Когда все сердце тобой согрето,
Мой неизменный, желанный друг.
6
Я тихо от тебя иду,
А ты остался на балконе.
"Коль славен наш Господь в Сионе"
Трубят в Таврическом саду.
Я вижу бледную звезду
На теплом, светлом небосклоне,
И лучших слов я не найду,
Когда я от тебя иду,
Как "славен наш Господь в Сионе".
7
Покойся, мирная Митава,
Отныне ты в моей душе,
Как замков обветшалых слава
Иль запах старого саше.
Но идиллической дремоты
Бессильны тлеющие сны,
Когда мой слух пронзили ноты
Кристально-звонкие весны!
И осень с милым увяданьем
Мне непонятна и пуста,
Когда божественным лобзаньем
Меня поят твои уста.
8
Что за Пасха! снег, туман,
Неожиданная слякоть!
В марте верить ли зиме?
Ты опять придешь ко мне,
Мой зеленый доломан,
Будешь снова шпорой звякать.
Был и я в чужих краях...
Ах, Firenze, Vienna, Roma... {*}
{* Флоренция, Вена, Рим... (ит.) - Ред.}
Но я думал: "Не обман
Твой зеленый доломан!
Хорошо гостить в гостях,
Но куда милей быть дома!"
О проказах - ни гу-гу,
Пусть молчат твои чикчиры...
Сядем лучше на диван,
Мой зеленый доломан!
Для тебя я сберегу
Песенки все той же лиры.
9
Ты приедешь сюда загорелым,
Но всегда бесконечно милым.
Ведь и в смуглом теле, как в белом,
Та же кровь струится по жилам.
Твои губы, они не увяли,
Твои щеки упруги, как прежде...
А бывало: не я ли, не я ли
Изнывал в далекой надежде?
Опьянен я все тем же телом,
Я покорен все тем же силам...
Ты приедешь сюда загорелым,
Но всегда бесконечно милым.
10
"Два ангела напрасных за спиной".
В обманчивом, тревожном сне
Я пел про ангелов напрасных,
Не зная, из каких прекрасных,
Пленительных и нежно страстных
Пошлется спутник с неба мне.
Твои улыбчивые губы
Амур стрелой нарисовал
И юный округлил овал.
Кого я прежде ни знавал,
Перед тобой - пусты и грубы.
Кто дал такую удлиненность
Приподнятых и светлых глаз?
Прозрачней фьорда в тихий час,
Они всегда вселяют в нас
Благоговенье и влюбленность.
Не ты ль от Божьего престола,
Плащом прикрывши прелесть плеч,
Держа в руке копье иль меч,
Пришел для предрешенных встреч
К тому, что звал тебя из дола?
Нет, не обманчивы мечты:
Пускай пути мои опасны,
Пускай грехи мои ужасны,
Те ангелы, они напрасны,
Когда вождем мне послан ты.
11
Смутишься ль сердцем оробелым?
Моя любовь не так мала,
Чтоб не сказать пред миром целым,
Какое счастье мне дала,
К какому счастью привела.
Не трусы мы, не лицемеры...
Пусть все, кому любовь мила,
Прочтут влюбленности примеры.
Природа душу вместе с телом
В союзе стройном создала,
И в сердце лишь окаменелом
За это не звучит хвала.
Мы все - природы зеркала,
Мы люди с кровью, не химеры,
И тот, кого пронзит стрела,
Прочтет влюбленности примеры.
Блаженным и высоким делом
Соединяет страсть тела.
Безумьем было б неумелым
Отрезать ветви от ствола.
Кто - яркий пламень, не зола,
Кудрявый сын златой Венеры,
Кого стрела твоя звала,
Прочтет влюбленности примеры.
Ты сам, амур, кому была
Известна крепость нашей веры,
Присядь у нашего стола
Прочесть влюбленности примеры.
12
Всегда стремясь к любви неуловимой,
Скитался я, как странник, меж людей,
Еще тебя не зная, чародей,
Воинственною облеченный схимой.
Очаровательною пантомимой
Любуясь, думал я: "Помолодей,
О сердце, язвы от страстных гвоздей
Другим, а не тебе, да идут мимо!"
Кощунственно я мыслил о любви,
Не зная близости чудесной встречи,
И вдруг увидел сердце все в крови.
Зовешь меня мечом небесной сечи?
Еще зовешь? на радость иль на бой
Веди меня! я - твой, я - твой, я - твой!
Май-октябрь 1912
III
270-276. ОСТАНОВКА
1
Какой насмешливый механик
Будильник в сердце мне вложил,
Чтоб меж восторгов и средь паник
Один мотив всегда в нем жил?
Минуты горько боевые,
Как всем, дадут мне небеса,
Но "очи, очи голубые"
Поет будильник полчаса.
Не радостен, но и не скучен,
Молчать и петь равно готов,
Кому-нибудь всегда поручен
Зав_о_дной ключик от часов.
Часы тоски, минуты шутки
Напрасный и нелепый счет,
Как хорошо, что через сутки
Опять про "очи" запоет!
Воспользуйся правами шире,
Завод любовный повтори:
Я не всегда пою в четыре,
Могу я петь и в два, и в три.
2
Девять родинок прелестных
Поцелуями считаю,
И, считая, я читаю
Тайну, слаще тайн небесных.
На щеках, на милой шее,
У груди, где сердце бьется...
От лобзаний не сотрется
То, что мускуса темнее.
Так, по лестнице небесной,
Четки нег перебирая,
Я дверей достигну рая
Красоты твоей чудесной.
Та ли родинка восьмая
Мне милей всего на свете,
Слаще тени в теплом лете
И милей, чем ветер мая.
А дойду я до девятой
Тут уж больше не считаю...
Только таю, таю, таю,
Нежным пламенем объятый.
3
Ты ходишь в куртке зеленой,
Отвечаешь на всякий зов,
Но мой взор неясно-влюбленный
На тебя обратиться готов.
Напрасно и глупо ревную,
Следя улыбку и взгляд,
И волнует душу тупую
Знакомый и легкий яд.
Я тебя никогда не встречу,
А может быть, встречу опять...
И зачем я тебя замечу,
Тебе будет трудно понять.
4
Кому любви огонь знаком,
Те понимают,
Как лепесток за лепестком
Томительно влюбленным ртом
Срывают.
И сочной, белой розы яд
Впиваем сладко,
И щеки пламенем горят...
Туманит нежно близкий взгляд
Догадка.
Еще, еще последний раз
Не розу, губы!..
Игра причудливых проказ
И трепет томно-темных глаз
Мне любы.
5
В грустном и бледном гриме
Играет слепой Пьеро.
Не правда ли, лишь в пантомиме
Ты слеп, белокурый Пьеро?
Тебе не другие сказали,
Что теперь я пленен тобой,
Что, сидя в потухшем зале,
Слежу за одним тобой.
Ты видишь слепыми глазами
Мои не слепые глаза,
И взгляды, взгляды меж нами
Как стрелы из глаз в глаза.
Ты знаешь: ничто не вечно,
Зачем же плачет твой рот?
А я бы хотел бесконечно
Целовать этот алый рот.
О будущем я не гадаю
Все проходит, грустный Пьеро.
А теперь люблю и мечтаю
О тебе, белокурый Пьеро.
6
Свежим утром рано-рано
Бросил взор я на рябину:
О, запекшаяся рана!
Мальчик, выбрав хворостину,
Пурпур ягод наземь бросит,
А куда я сердце кину?
Осень ясность дней приносит,
Просквозили леса чащи.
Сердце радости не просит.
Все упорнее, все чаще
Прилетает призрак смерти,
Что любви и жизни слаще.
