Михаил Талесников - СОБАКИ. Стихи.
суть и итог
бессонниц, рассветов,
цветов среди трав,
признаний, обетов,
и горьких утрат.
Стихи - это разум,
и заумь - стихи.
До времени фазы
их токов тихи.
И я, как победу
добывший в бою,
их сущность и кредо -
лиричность - пою!
О Д Е С С А - К Л И В Л Е Н Д
(поэтохроника)
О, юность - беспечальна,
когда мы вдруг встречаем
любовь и верим - это навсегда.
Поры нет в жизни лучше,
и что тут грустный случай,
и где-то даже крупная беда?
Полны мы чувств особых,
возвышенных и новых -
остановись, мгновение, продлись!
Да, если нам шестнадцать,
не стоит волноваться -
нас ожидает розовая жизнь.
И за окном одесская весна -
сирени запах и каштанов свечи.
И запросто в сачок
к нам жалует бычок,
о пессимизме нет еще и речи.
Но годы мчатся быстро...
Донос, и ложь, и выстрел
отметил их, аресты, страх и плач.
Страною нашей править
себе присвоил право,
людьми же в боги поднятый палач.
Страдали, гибли в тюрьмах,
и в ссылках, и при штурмах
голодных продовольственных ларьков,
людей безвинных тыщи...
Нас вел к победам высший
партийный бог - генсек большевиков.
И вот уже война, страна в беде,
и с трехлинейкой, было поначалу,
ходили просто в бой,
и смерть свою и боль,
лицом к лицу достойно мы встречали.
Мы дружно, честь по чести,
с союзниками вместе,
вели борьбу с фашизмом, Рейх круша.
Был счет в ней наш особый,
и был пропитан кровью,
ведущий нас к Берлину каждый шаг.
А что в том греху было,
когда какой-то хилый
наш прародитель, с ним же братец-шкет,
пока мы немцев били,
по-своему любили
приют и хлеба давший всем Ташкент?
Да, за окном ЦК КП(б)Уз,
но госпиталь Алайского базара.
Я в нем от ран лечусь,
чтоб всякая там гнусь,
потом нам колкость про войну сказала.
Но день сменяет вечер,
и время раны лечит,
и жизнь своим проходит чередом .
Пришла она, Победа,
кто смерти не изведал
укуса, воротился в старый дом.
Военные герои, мы снова стали строить
тот самый коммунизм в своей стране,
которого высоты,
вершины, горизонты,
вот так и не сверкнули вам и мне.
Был за окном в развалинах вокзал,
дымился прах Крещатика-красавца,
а нам уже в глаза -
жиды - могли сказать,
воспитанные партией мерзавцы.
Еще в стране мы были,
когда вождей сменили,
но в кранах не прибавилось воды.
А кто же в том виновен?
Вопрос поди не новый.
Был старый также и ответ - жиды.
Менялись с помпой годы,
но не было свободы,
наш разум был в особенном плену.
Депешею из рая
стал вызов из Израиля,
и стали люди покидать страну.
Вот за окном остался чортов Чоп,
и хоть наш слух ласкают вальсы Вены,
тоска глаза печет,
но жизнь течет- влечет,
и мы в себя приходим постепенно.
Да, дел на свете прорва,
но все приходит в норму -
образовалась Третяя Волна.
Чтоб жить на этом свете
достойно нам и детям -
меняем адреса и имена.
На пятой части света,
порой в снега одета,
порой в цветы, пошел ей третий век,
лежит страна такая -
и я другой не знаю,
где вправду вольно дышет человек.
Да, за окном Америка - не Русь,
и мы порой одни в большой гостиной,
признаться не боюсь,
знакома нам и грусть,
и дней былых нам чудятся картины,
но за окном Америка - не Русь,
и жизнь начинается сначала,
и что же, что и грусть,
нечастой гостьей - пусть.
Грусть, будь как редко юность,
беспечальна!
1973-74 г. г.
П Е С Н Ь О К О Т Е Н К Е
"И так долго, долго дрожала,
воды незамерзшей гладь..."
Сергей Есенин, "Песнь о собаке".
Когда под кресло с лаем, визгом,
влетел щенок - лохматый зверь -
котенок, страх впервые вызнав,
пружиной выскочил за дверь.
Влеком инстинктом или мучим,
едва бы он умерил бег,
когда б не первый снег - колючий,
ночной, декабрьский первый снег.
Из выси-бездны, полной мрака,
укрыть собою все спеша,
тот снег слетал, кружась - и плакал
котенок, замедляя шаг.
Уже в оцепененье робком
застыл он, лапку приподняв,
моля о помощи негромко,
по-своему взывая - мяавф...
В ответ лишь ветер выл беспечно,
как-будто выть сбирался век,
да падал, падал бесконечно
ночной декабрьский первый снег.
А утром, в двух шагах от дома,
к снежинкам носик свой прижав,
лежал котенок льдинки комом,
ребенок маленький лежал...
1969-70 г. г.
СТИХИ О ЛЮБВИ
От автора.
Была у детей овчарка. Лет двенадцати от роду. Однажды в пять утра звонок дочери - папа, приезжай, Рексу плохо. Утро, всем на работу. Примчался. Занялся им. Вижу, мучит его тошнота, помогаю ему как и чем могу. Остаемся вдвоем. Вскоре возвращается зять. Мы везем нашего ребенка - а кто же он еще в доме?! - в госпиталь. Диагноз - почки. Это предположил и зять, уролог-хирург. Ирония судьбы... Как хозяин собаки просил об одном - спасти Рекса.
Умчались на работу. В тревоге прошел день. Возвращаюсь домой, у двери квартиры слышу сквозь рыдания причитания жены - Рекса больше нет, Рекса больше нет ...
Мчусь в дом дочери - к ее приходу с работы быть с ней рядом, до появления убрать коврик, посуду, постель Рекса. Знала уже о потере, как довела машину - Богу известно.
Ввел ее, плачущую в дом. Приехал зять. Подошел к бару, наполнил три фужера. Сказал - пусть земля ему будет пухом... Выпили по-русски, до дна. И вдруг он зарыдал. Я был в шоке.
Люди его мужества и силы воли редки... Дочка закричала - папа, уезжай, бросилась к нему, обняла. В таком состоянии их и оставил. Необычной была и реакция внучки на смерть собаки.
Студентке Вашингтонского Университета, ей вечером сообщили о случившемся. Через пару часов, в полночь, она самолетом примчалась в Кливленд.
Как добрался домой, не помню. Все думал ночью, что же это за любовь такая между человеком и собакой? И вылились у меня размышления эти в стихи о любви
Памяти Рекса
Все в мире движется любовью,
и чист и щедр ее родник.
Какая той сильней, что кровью
роднит воистину родных?
Отмечена особой силой,
как разных полюсов магнит,
