Андрей Коровёнков - Старая тема

В прошлую субботу спозаранку
На начальной стадии уборки
Вывернули душу наизнанку,
Вывесив сушиться на задворки.

И недоглядели в круговерти —
До неё ль, когда хлопот немало —
Утащили душу. Может, черти.
Может, люди. Но души не стало.

Кто-то со своею перепутал,
Не увидев с именем таблички?
Стало быть, нужна была кому-то…
Или умыкнули по привычке.

Вряд ли на душе озолотились —
Спроса нет. Но суть не в этом даже:
Не искали душу, не хватились.
Просто не заметили пропажи…

Февраль. А ливень топчется по лужам,
Прохожих обдавая сонмом брызг.
Не мёд, конечно. Но бывает хуже.
Настолько хуже, что вразнос. И вдрызг.

Когда ничто не клеится, хоть лопни.
И всё буквально валится из рук.
А жизнь, как в проходном дворе гопстопник,
Наносит апперкот и следом – хук.

И небо видишь даже не с овчинку
Размером, а с овечьей шерсти клок.
А добрые собратья под сурдинку
Плетут тенёта сплетен, слухов, склок.

Напасти, неудачи в разных видах
И обликах летят со всех сторон.
И сил хватает разве что на выдох.
Ну, может быть, немножечко на стон.

Когда же скрутит в узел так, что туже
И не могло, казалось бы, скрутить…
Приходит мысль: а ведь могло быть хуже.
А так – ещё терпимо. Можно жить.

Вероятно, в миг рожденья
Между мной и провиденьем
Был подписан договор
О движении по жизни
Курсом от зачатья к тризне.
Сколько минуло с тех пор…

Договор и ныне в силе.
Курс несложный: прямо или
С отклоненьем от прямой
Вправо-влево. Рысью, шагом,
Скоком, змейкой и зигзагом…
Только вспять – ни Боже мой!

Жизнь по воле провиденья
Взлёт сменяла на паденье,
А падение – на взлёт,
Загоняла в пятый угол,
Иногда гнала по кругу…
Как ни странно, но вперёд!

Старт далече. Финиш скоро.
Расторженья договора
Добиваться смысла нет.
Курс привычным стал. До боли.
Нет возврата… Страшно, что ли?
Сорок бед – один ответ.

Весна уже поблизости, но ночи
Ещё в распоряжении зимы.
А днём тепло. Но всё-таки не Сочи.
Хотя и не низовья Колымы.

Вот и сейчас. Метель гарцует рьяно
На белом своенравном скакуне,
Свистит и воет форте и пиано,
Свободы не давая тишине.

А тишина, забившись в угол, в доме
Моём нашла спасенье до поры
И не выходит, силы экономя
И соблюдая правила игры.

А правила просты: метель немного
Побуйствует и прочь умчится вскачь.
И в добрый путь. Пусть скатертью дорога
Расстелется. Всех благ, метель! Удач.

Прописку сменишь, в северных широтах
Поселишься на время. А весна
Возьмётся за весеннюю работу…
И выйдет на свободу тишина.

Рассвело. И неяркий свет
По сугробной разлился пене.
Равномерно и ровно. Нет
Ни единой заметной тени.

Странен мир, если нет теней —
Не объёмен, почти двухмерен.
Вне реальности. Но и в ней.
Неустойчиво-неуверен.

А к полудню сошёл покров —
Растворился, как будто не был,
Плотный занавес облаков.
Нараспашку открылось небо.

И потоком с небес к земле
Хлынул свет. Но в одно мгновенье
Тараканами из щелей
Появились, возникли тени.

Мест без тени на свете нет.
Тени, видимо, вездесущи.
Не секрет: там, где ярче свет,
Там и тени черней и гуще.

Солнце с аппетитом молодым
Поглощает символ зимней власти —
Снег. Исчезли, сгинули, как дым,
Будни надоевшего ненастья.

Под карнизом бойкая капель
Яростно колотит по отмостке.
Для машин огромная купель
Вольно разлеглась на перекрёстке.

На аллее скверика – мольберт.
И художник… Дремлет, впал в истому.
А коты устроили концерт
В дебрях недостроенного дома.

Город, одурманенный весной,
Сплюнул смог и дышит полной грудью,
Позабыв в погожий выходной
Монотонность надоевших будней.

На речке лёд напоминает паутину —
Густая сеть промоин, трещин, полыней.
Невероятные абстрактные картины
Рисует солнце из проталин и теней.

На погрубевшей от тепла холстине снега —
Рядно рядном, а не художественный холст.
И воробьи ныряют в лужи без разбега.
И календарь уже не так нахально толст,

Как в январе. Он похудел почти на четверть
И с каждым днём теряет свой солидный вид.
У входа в парк на тротуаре что-то чертит
Кусочком мела восьмилетний индивид,

Сосредоточенно сопя и на прохожих
Не отвлекаясь, – для него их просто нет.
Он очень занят, и мешать ему негоже:
Любое дело очень важно в восемь лет.

Неправ, кто думает: мол, мне б его заботы…
Вот я и в парке. У реки. На берегу.
А тень моя смешно запуталась в тенётах,
Сплетённых солнцем из проталин на снегу.

Перрон. Платформа. Суета, столпотворенье.
Как будто кто-то дал команду на отъезд,
И всё столичное народонаселенье
Вдруг охватила тяга к перемене мест.

В обычный день не видел я такого бума.
А перед праздником не действует закон
О перемене мест слагаемых, где сумма
Не изменяется… Скорее бы в вагон!

В вагоне давка, гвалт, – не слышно мыслей даже,
Не чьих-то – собственных. Наверное, их нет.
Не отвлекают заоконные пейзажи —
Сквозь муть и грязь в вагон едва сочится свет.

Пытаюсь думать, но от мыслей лишь обрывки
Бессвязно в голову врываются сквозь шум.
И те – про то, что не доделал, про ошибки,
Про то, что я не так живу, не так дышу…

Ещё не поздно… И, наверное, не рано,
Прервав ненужное зализыванье ран,
Пройти тараном сквозь толпу, достичь стоп-крана
И… убедиться: не работает стоп-кран…

Достаточно было случайного взгляда
На зеркало – стало всё ясно без слов.
Неужто старею? Какая досада!
К такому подвоху я не был готов.

Нет, знал, что когда-нибудь тропка не в гору
Пойдёт, а с горы: жизнь есть жизнь – ной, не ной.
Но верил, что будет такое нескоро.
И даже надеялся, что не со мной.

Я – прежний! На днях разговаривал с другом —
Друг был восхищён тем, что марку держу:
Упорно стараюсь найти пятый угол
И – странное дело – всегда нахожу.

Всё было: и светлая радость без края,
И острая боль, как в межреберье гвоздь…
Не скрою, порой вывозила кривая,
А правил ей небезызвестный авось.

Знавал языки поострее, чем сабли,
И сплетни, как гипертонический криз.
Не раз наступать приходилось на грабли,
Не только лежавшие зубьями вниз.

А возраст… Что – возраст? Не хворь, не невзгоды.
Могу и сейчас, несмотря на года,
И сунуться в воду, не ведая броду,
И выйти сухим из воды без труда.

Дождь печатает петитом
На асфальте опечатки,
Доедая с аппетитом
Снега жалкие остатки.

Где зима? Да бродит где-то,
На обязанности плюнув.
Спохватившись, шлёт приветы
Снегопадом, не подумав,

Что неплохо бы морозом
Подкрепить свои атаки:
Снег без стужи – не угрозы,
Пятая нога собаки.

Дождь мне шёпотом подбросил
По огромному секрету
Весть: зимы не будет вовсе,
В феврале наступит лето.

Завьюжило. Метельный свистопляс,
Беснуясь, норовит свести с ума.
За этот год уже в который раз
Пришла зима.

Снег выпадал и таял без следа,
Сменяясь надоедливым дождём.
Снег, в сущности, – вода. И дождь —
вода. Чего ж мы ждём?

А ждём и ищем от добра добра,
Добром считая скарб и барахло,
Смешав в едино завтра и вчера,
Добро и зло.

Не в силах шила утаить в мешке,
На мыло поменять его спешим.
Нам писк синицы, бьющейся в руке,
Что зов души.

Блаженнее всех благ, нежнее нег
Шуршание купюр и славы хмель.
Всё преходяще. А в финале – снег.
Декабрь. Метель…

Городок, каких в России не счесть —
В каждой области подобные есть:
Словно дремлющий седой старичок,
Доживающий отпущенный срок…
  А когда-то ведь знавал времена!
  Славы-почестей отведал сполна,
  Цвёл стараниями местных купцов
  Без опаски в грязь ударить лицом.
Всё в былом, в тумане лет, вдалеке…
По когда-то судоходной реке
Отправлялись до больших городов
Не суда, а караваны судов.
  Шли торговые обозы на Тверь
  И по суше. Не поверишь теперь:
  До Твери – сто сорок вёрст, не пустяк —
  Был булыжниками вымощен тракт.
Сохранился дом, где архиерей
Проживал. А сколько было церквей!
Восстановлена лишь малая часть —
Хоть чему-то, да не дали пропасть.
  Да, умели мастера городка
  Строить в прежние века на века,
  И в купеческих домах там и тут
  Обитатели поныне живут.
Доживает городок-старичок.
Заросла река. Река? Ручеёк!
Городков таких в России не счесть.
То ли нет его уже… То ли есть…