Эдгар По - Ворон(переводы)
Только вздох услышал ветер: "Мне Ленору не забыть!"
Что за звук? О, это эхо: "Мне Ленору не забыть!"
Что ж ещё могло то быть?
6Дверь закрыл белее мела. Вся душа моя горела.
Снова стук, теперь он громче, надо ужас подавить,
Надо встать и выйти смело, посмотреть, не в ставне ль дело,
То ведь ветер озверело тщится ставень отворить.
О, конечно, это ветер тщится ставень отворить.
Что ж еще то может быть?
7Я к окну… И ворон черный, древний, строгий, непокорный,
Входит, крыльями махая, лишь окно успел открыть.
Вот он входит без поклона, глядя, как властитель с трона,
И решает благосклонно вверх на бюст Паллады взмыть.
Сплю я что ль? Откуда ворон мог на бюст Паллады взмыть?
Нет, того не может быть!
8Точно смоль у птицы перья. "То не сон", – решил теперь я.
Ворон, чопорный, надутый, начинал меня смешить.
"Ты скажи мне, о ворона, имя, что во время оно
В царстве мрачного Плутона ты изволила носить".
И прокаркал ворон имя, что привык в аду носить:
"Никогда тому не быть".
9Ворон черным монолитом все сидит там, все видит там,
Продолжая мою душу взглядом демона сверлить.
Силуэт зловещей птицы тенью пал на половицы.
На душу та тень ложится, и ее не победить.
Нет, душа моя не сможет власть той тени победить.
Никогда тому не быть!
Сергей Петров (1911-1988).
Опубликовано только в 2003 году
Как-то в полночь, в час угрюмый, утомясь от долгой думы,
Над томами, где укрылась мудрость стародавних лет,
Полусонный, я склонялся, но нежданный стук раздался,
Будто кто-то постучался осторожно в кабинет.
Я подумал: "Гость какой-то постучался в кабинет.
Ничего иного нет".
Ах, мне помнится так ясно! Был тогда декабрь ненастный,
От углей в камине красный отблеск падал на паркет.
Утра ждал я в нетерпенье, в книгах жаждал я забвенья
От печали и мученья, что померк мне горний свет -
Дева дивная Ленора, имя чье небесный свет,
Та, которой больше нет.
В шелковых багровых шторах шел, как дрожь, чуть слышный шорох:
Этот алый, небывалый ужас был во мне, как бред.
Сердце билось, кровь гудела, я твердил себе несмело:
"У кого-то, видно, дело, что стучится в кабинет.
Ночью некому без дела постучаться в кабинет.
Ничего другого нет".
С духом я тогда собрался, более не колебался:
"Сударь, я прошу прощенья, что промедлил вам в ответ,
но поверьте, – вы в начале слишком робко постучали,
так что звуки долетали еле-еле в кабинет.
Я дремал и вас не слышал". И открыл я кабинет.
Никого во мраке нет.
И, пронзая взором тьму, я стал, дивуясь и тоскуя,
Сам не зная, что со мною, явь ли то иль просто бред.
Было тьмой молчанье это, а во тьме хоть бы примета!
И одно – "Ленора!" – где-то шелестело мне в ответ.
Это я шепнул: "Ленора!", эхо шепчет мне в ответ.
Ничего иного нет.
Я с душою воспаленной возвратился изумленный,
Сел, но снова звук за ставней о чугунный парапет.
Сердцу не было покоя, и промолвил я с тоскою:
"Посмотрю, что там такое, и открою, в чем секрет.
Погоди же, сердце, биться – я узнаю, в чем секрет.
Чуда тут, конечно, нет".
Только я откинул ставни, как предстал мне стародавний
Грозный ворон из баллады, на старинный лад одет.
И, вспорхнув, как тень немая, барственно крылом махая
И меня не замечая, пролетел он в кабинет,
Сел на бледный бюст Паллады над дверями в кабинет,
Словно бы меня и нет.
Мрачной птице из эбена, восседавшей столь степенно,
Величавости надменной улыбнулся я в ответ:
"Пусть облезли с гребня перья, ворон древнего поверья,
ты – не трус, в тебе теперь я вижу Стикса адский свет.
Как же звать тебя в Аиде, где от Стикса черный свет?"
Каркнул он: "Возврата нет".
Кто же тут не изумится, если чертов ворон-птица
Так отчетливо прокаркал, хоть и невпопад, ответ!
Где же видано бывало, чтобы в гости прилетала
И на бюсте восседала важно, будто баронет,
Тварь нескладная, а видом будто лорд иль баронет
С именем Возврата Нет!
С бледного чела Паллады черный ворон, дух баллады,
Молвил только это слово, как души своей завет.
Каркнул это злое слово, на меня смотря сурово.
И тогда вздохнул я снова: нет друзей минувших лет!
Завтра и его не станет, как надежд минувших лет,
Коль он рек: "возврата нет!"
Страшно мне молчанье было, и промолвил я уныло:
"Вызубрил он фразу эту за хозяином вослед,
на кого, всю жизнь терзая, ополчалась доля злая,
неустанно насылая сонмы горестей и бед.
И надежды хоронил он с хором горестей и бед
Под припев "возврата нет!".
Кресло к ворону подвинув, птицу взором вновь окинув,
Улыбнулся я, что нынче у меня такой сосед.
Дум нанизывая звенья, цепенел я в размышленье,-
Каково ж тех слов значенье, что пророчил вестник бед,
Ворон грозный, вещий, тощий, неуклюжий вестник бед,
Каркнув мне: "Возврата нет!"
Так сидел я, размышляя, ничего не отвечая,
И вонзались птичьи очи в сердце резче, чем стилет.
Я догадками томился, долу головой клонился,
И злорадно свет струился на лазоревый глазет,
Но не сесть уже Леноре на лазоревый глазет!
К этому возврата нет!
Тут с кадилом благовонным, со сребристым робким звоном -
мне почудилось – ступили серафимы на паркет.
"То Господень дар от горя, пей целебный дар и вскоре
ты забудешь о Леноре – пей и приноси обет!
Позабыть о лучезарной дай мучительный обет!"
Ворон вновь: "Возврата нет!"
"Вещий или зло природы! Загнан ли ты непогодой
сатана ль тебя отправил, о проклятый параклет,
в эту Ужаса обитель? Ты в отчаянье – воитель,
ты в пустыне – искуситель, так ответь мне, сердцевед,
исцелюсь ли в Галааде? Отвечай мне, сердцевед!"
А вещун: "Возврата нет!"
"Вещий иль исчадье ада! Будет ли душе отрада,
истерзавшейся от скорби? Снимется ль с нее запрет
и дарует Всемогущий ликоваться в райской куще
с той душою присносущей, имя чье – небесный свет,
с лучезарною Ленорой, имя чье – блаженный свет?"
А вещун: "Возврата нет!"
"Это слово – знак разлуки! – я вскричал от новой муки.-
В одиночестве укрыться вечный я даю обет!
И не жди здесь до утра ты! Прочь! И не оставь пера ты
Черным символом утраты! Мчись туда, где адский свет!
Вещий лгун! Вынь клюв из сердца! Прочь туда, где адский свет!"
Но вещун: "Возврата нет!"
И сидит, сидит с тех пор он, полусонный черный ворон,
И в упор глядит он с бюста над дверями в кабинет.
Жгуче дремлют в тусклом свете очи дьявольские эти,
И недвижна на паркете тень его, как мрачный след,
И душе моей из тени, мрачной, точно вечный след,
Ввысь вовек возврата нет.
С. Андреевский 1878
(вообще первый перевод поэтического произведения Э. По на русский язык) – Вестник Европы, 1878 N3
Поэма
Когда в угрюмый час ночной,
Однажды, бледный и больной,
Над грудой книг работал я,
Ко мне, в минуту забытья,
Невнятный стук дошел извне,
Как будто кто стучал ко мне,
Тихонько в дверь мою стучал -
И я, взволнованный, сказал:
"Должно быть так, наверно, так -
То поздний путник в этот мрак
Стучится в дверь, стучит ко мне
И робко просится извне
В приют жилища моего:
То гость – и больше ничего".
То было в хмуром декабре.
Стояла стужа на дворе,
В камине уголь догорал
И, потухая, обливал
Багряным светом потолок,
И я читал… но я не мог
Увлечься мудростью страниц…
В тени опущенных ресниц
Носился образ предо мной
Подруги светлой, неземной,
Чей дух средь ангельских имен
Ленорой в небе наречен,
Но здесь, исчезнув без следа,
Утратил имя – навсегда!
А шорох шелковых завес
Меня ласкал – и в мир чудес
Я, будто сонный, улетал,
И страх, мне чуждый, проникал
В мою встревоженную грудь.
Тогда, желая чем-нибудь
Биенье сердца укротить,
Я стал рассеянно твердить:
"То поздний гость стучит ко мне
И робко просится извне,
В приют жилища моего:
То гость – и больше ничего".
От звука собственных речей
Я ощутил себя храбрей
И внятно, громко произнес:
"Кого бы случай ни принес,
Кто вы, скажите, я молю,
