Юрий Кукин - Песни

В конце концов, плевать на это,
Не так уж, в общем, тяжело.
Пока тепла твоя планета,
Смириться время не пришло.
Ты от судьбы не жди подарков,
Жить и творить — не пустяки.
И вечно кто-то сердце Данко
Стремится вырвать из руки.

А кто-то вдруг протянет руку
И скажет нужные слова.
Один все время ищет друга,
Другой стремится убивать.
Не верят и дают советы,
Внушают: «Истина во мне!»
Тебе ж дано идти по свету,
Искать и видеть львов во сне.

Любить покой не так уж глупо —
Покой земли, покой квартир.
Всего два метра нужно трупу,
Живому нужен целый мир.
Люби покой, люби движенье,
Люби других, люби себя.
Еще не кончены сраженья,
И трубы все еще трубят!

А разнесет нас встречным ветром —
У всех две точки, если по прямой.
В конце концов, плевать на это,
Тебе — в легенду, мне — домой.

Я не верю в знахарок, в пришельцев не верю,
Сам с собою справляюсь и значит живу.
Я могу оправдать и исправить потерю,
Если раньше в мечтах, то теперь наяву.

Верю в дружбу, хотя это тоже не способ
Сохранить хоть немного других и себя.
Ах как много, как много, ответов, вопросов,
Тех, что вместе с тобою и против тебя.

В океане судьбы моё судно бросает.
Выше звёзд вал девятый, а нету семьи.
Но в конечном итоге, в конечном итоге спасает
Только ваша любовь, дорогие мои.

Я уверен: не лгут мне цветы на снегу,
Солнце ночью, шедевр в кладовой.
Только я убегу, больше я не могу —
Дайте мне подышать синевой.

      Вечной шпагой Дюма я проткну все дома
      И подброшу их над головой,
      И сумею поймать — ничего не сломать —
      Дайте лишь подышать синевой.

Я увидел Летучий Голландец в ночи —
Пса бродячего тягостен вой.
Птица в комнате крыльями в стекла стучит:
Дайте мне подышать синевой.

      Гойтисоло и Белль, и сомненья и боль
      Недосказанной лягут главой.
      Пусть они подождут,
      Я вернусь, я приду —
      Дайте мне подышать синевой.

Лягушонка на мокрой ладони держать
И беседовать с мудрой совой,
Слышать каждый свой шаг — и не надо мешать.
Дайте мне подышать синевой.

Что-то ветер сегодня на редкость печальный, как лес
Тот в который уже не пойдёшь за грибами.
И по-прежнему так далеко до небес,
И по-прежнему только земля под ногами…

Осень поздняя мне сединою покрыла окно.
Я ещё суечусь и встречаюсь с друзьями,
Но вот кажется мне, что я умер давно —
Маме, детям, жене жизнь оставив на память…

Видно дело к зиме, той где холод — пустяк,
На который внимание тратить не стоит.
Где уже не винят и уже не простят,
Где грехи твои, да и заслуги — пустое…

Разреши мне обнять тебя, радость моя и весна,
Пусть тепло в нашем доме, и также как раньше —
Ты одна понимаешь, ты только одна —
Ни волшебник, ни сказочник я, ни обманщик…

Ветреная девочка, давняя любовь,
Смугленькая белочка, ленточка зубов.
Как случайно встретились, так всё и пошло,
Никогда не думали, что будет тяжело.

Забывал я про дела, залезал в долги,
А любила, будто шла в штурм на Безенги.
Мы с тобой не ссорились, просто стали врозь.
Что же, что же говорил мне не удалось.

Мы с тобой не ссорились, просто стали врозь.
Что-то я же говорил мне не удалось.

Но тебя всегда я ждал, да и ты ждала,
Но не то, совсем не то почта принесла.
Как же так неловко ты, и на скалах кровь.
Ветреная девочка, давняя любовь.

Как все-таки прекрасно возвращаться,
Идти и видеть, что всё так же и не так.
Деревья стали иначе качаться
И важным каждый кажется пустяк.

На всех глядишь добрее и прямее,
И все друзья — отличные друзья.
Да, приходить я всё-таки умею
И путь мой весь дорога, не стезя.

И радоваться, что и в самом деле,
И не разбился, и не утонул,
И что могу, валяясь на постели,
На чьих-то родинках наигрывать весну.

Ты в тайге от тоски задыхался,
Океаном прошел много миль.
Ты с мечтой о покое расстался
И глотал ты дорожную пыль.

      Я же знаю, в дороге несладко,
      За тобой на край света пошел.
      Хорошо мне с тобою в палатке
      И вообще мне с тобой хорошо.

Не люблю я друзей часто видеть,
Я боюсь так скорей их забыть.
Ты умеешь и зло ненавидеть,
И умеешь, поверь мне, любить.

      Я таким быть как ты не мечтаю,
      Каждый раз ты отмечен судьбой.
      Но уж если в мечтах я летаю,
      То летаю я вместе с тобой.

Ты же знаешь, я сам неспокойный
И во мне очень мало тепла.
Хоть в душе я наверно разбойник,
Моя совесть в чем мать родила.

      Но её ты ни нежно, ни строго
      Не коснулся холодной рукой.
      Ты же знаешь, что я недотрога,
      Только ты знаешь, вот ты какой.

Где ж ты, мой добрый волшебник?
Я до сих пор не летаю.
И невидимкой не стать мне,
И неразменных нет денег.

Лампу ты дал Алладину,
Хитрость — Ходже Насреддину.
Пусть не шагреневой кожи,
Но дай мне что-нибудь тоже.

Радости дай дай и печали,
Чтобы встречал и встречали,
Чтобы меня понимали
И чтобы всех понимал я.

Чем опечалена туча?
Радость какая у листьев?
Горд чем цветок? Что все значит?
И отчего люди плачут?

Где ж ты, мой добрый волшебник?
Я до сих пор не летаю.
Видишь — стою на коленях,
Хоть сам придумал тебя я.

Где же мы виделись? Вспомнить так хочется!
Нет у вас имени, нет у вас отчества,
Губы, глаза есть и мягкие волосы…
Только не помню я вашего голоса.

Иль то во сне было, или вас не было:
Как в сказке-небыли — были и не были…
Нет, мне не вспомнить вас. Нет не получится.
Что же меня заставляет так мучиться?

Горы и небо закатом расцвечены,
В комнате — я и красивая женщина.
Помню, что вы на меня не обиделись…
Где же мы виделись? Где же мы виделись?

Я безнадежно счастлив, как влюбленный евнух.
Страна Шехерезады хороша.
Но я всего лишь твой слуга смиренный,
О мой светлейший Солнце-падишах!

Багдадским вором городскую стену
Я ночью перелез и убежал.
Но я всего лишь твой слуга смиренный,
О мой светлейший Солнце-падишах.

А горы-стражники стоят, грозны и немы,
Сурово сдвинув брови-облака.
Я заберусь на каменные шлемы,
Чтоб взять луну, как апельсин с лотка.

Тоска-палач топор напрасно точит.
Ах, визирь-ночь, мне не страшна тюрьма.
Я убегу, друзья помогут. В общем,
Я не умру и не сойду с ума.

Сомнений и забот разрушу стены,
С друзьями сяду, грусть с вином смешав,
Мы выпьем за любовь и за измены,
Но я всего лишь твой слуга смиренный,
И за тебя, о Солнце-падишах!

Вот вы поверили в меня, а жаль мне.
Я драгоценности менял на камни,
Я забирался в небеса,
Я верил только в чудеса,
А вы поверили в меня, а жаль мне.

Вот вы не верили в меня, а жаль мне.
Вся жизнь моя у вас перед глазами.
А жизнь — лишь сигареты след
На полированом столе,
Исчезнет мир — и стол в золе, а жаль мне.

Вот вы поверили в меня, а жаль мне.
Я море часто путал с небесами,
Искал я звезды в глубине,
Хотя не там бы надо мне, —
А вы поверили в меня, а жаль мне.