Алексей Апухтин - Стихотворения

Когда без страсти и без дела
Бесцветно дни мои текли,
Она как буря налетела
И унесла меня с земли.

Она меня лишила веры
И вдохновение зажгла,
Дала мне счастие без меры
И слезы, слезы без числа…

Сухими, жесткими словами
Терзала сердце мне порой,
И хохотала над слезами,
И издевалась над тоской;

А иногда горячим словом
И взором ласковых очей
Гнала печаль, — и в блеске новом
В душе светилася моей!

Я все забыл, дышу лишь ею,
Всю жизнь я отдал ей во власть,
Благословить ее не смею
И не могу ее проклясть.

Она не может спать. Назойливая, злая
Тоска ее грызет. Пылает голова,
И душит мрак ее, и давит тишь ночная…
Знакомый голос, ей по сердцу ударяя,
Лепечет страшные, безумные слова:

"Когда, потупив взор, походкою усталой
Сегодня тихо шла за гробом ты моим,
Ты думала, что все меж нами миновало…
Но в комнату твою вошел я, как бывало,
И снова мы с тобой о прошлом говорим.

Ты помнишь, сколько раз ты верность мне сулила,
А я тебя молил о правде лишь одной?
Но ложью ты мне жизнь как ядом отравила,
Все тайны прошлого сказала мне могила,
И вся душа твоя открыта предо мной.

Я все тебе прощал: обманы, оскорбленья,
Я только для тебя хотел дышать и жить…
Ты предала меня врагам без сожаленья…
И вот теперь она пришла, минута мщенья,
Теперь я силен тем, что не могу простить.

Я силен потому, что труп не шевельнется,
Не запылает взор от блеска красоты,
Что сердце, полное тобою, уж не бьется,
Что в мой свинцовый гроб твой голос не ворвется,
Что нет в нем воздуха, которым дышишь ты!

Я буду мстить тебе. Когда, вернувшись с бала,
Ты, сбросив свой наряд, останешься одна,
В невольном забытьи задремлешь ты сначала,
Но в комнату твою войду я, как бывало,
И ночь твоя пройдет тревожно и без сна.

И все, забытое среди дневного гула,
Тогда припомнишь ты: и день тот роковой,
Когда безжалостно меня ты обманула,
И тот, когда меня так грубо оттолкнула,
И тот, когда так зло смеялась надо мной!

Я мщу тебе за то, что жил я пресмыкаясь,
В безвыходной тоске дары небес губя,
За то, что я погиб, словам твоим вверяясь;
За то, что, чуя смерть и с жизнью расставаясь,
Я проклял эту жизнь, и душу, и тебя!!."

Два голоса, прелестью тихой полны,
    Носились над шумом  салонным,
И две уж давно не звучавших струны
    Им вторили в сердце смущенном.

И матери голос раздумьем звучал
    Про счастье, давно прожитое,
Про жизненный путь между мелей и скал,
    Про тихую радость покоя.

И дочери голос надеждой звучал
    Про силу людского участья,
Про блеск оживленных, сияющих зал,
    Про жажду безвестного счастья.

Казалось, что, в небе лазурном горя,
     С прекрасной вечерней зарею
Сливается пышная утра заря, —
     И блещут одной красотою.

Опять в моей душе тревоги и мечты,
И льется скорбный стих, бессонницы отрада…
О, рви их поскорей — последние цветы
    Из моего поблекнувшего сада!
Их много сожжено случайною грозой,
      Размыто ранними дождями,
А осень близится неслышною стопой
С ночами хмурыми, с бессолнечными днями.
    Уж ветер выл холодный по ночам,
Сухими листьями дорожки покрывая;
    Уже к далеким, теплым небесам
Промчалась журавлей заботливая стая,
И между липами, из-за нагих ветвей
Сквозит зловещее, чернеющее поле…
Последние цветы сомкнулися тесней…
      О, рви же, рви же их скорей,
Дай им хоть день еще прожить в тепле и холе!

С своей походною  клюкой,
С своими  мрачными  очами,
Судьба, как грозный часовой,
Повсюду следует за нами.
Бедой лицо ее грозит,
Она в угрозах поседела,
Она уж многих одолела,
И все стучит, и все стучит:
     Стук, стук, стук…
        Полно, друг,
Брось за счастием гоняться!
     Стук, стук, стук…

Бедняк совсем обжился с ней:
Рука с рукой они гуляют,
Сбирают  вместе хлеб с полей,
В  награду вместе голодают.
День  целый дождь  его кропит,
По  вечерам ласкает вьюга,
А  ночью с горя да с испуга
Судьба сквозь сон ему стучит:
     Стук, стук, стук…
         Глянь-ка, друг,
Как  другие поживают!
     Стук, стук, стук…

Другие праздновать сошлись
Богатство, молодость и славу.
Их песни радостно неслись,
Вино сменилось им в забаву;
Давно уж  пир у них шумит,
Но смолкли  вдруг, бледнея, гости…
Рукой, дрожащею  от злости,
Судьба в окошко  к ним стучит:
    Стук, стук, стук…
        Новый  друг
К вам  пришел, готовьте место!
    Стук, стук, стук…

Герой на жертву все принес.
Он  говорил, что люди братья,
За  братьев пролил много слез,
За  слезы слышал их проклятья.
Он  верно слабых защитит,
Он  к ним придет, долой с дороги!
Но  отчего ж недвижны  ноги
И  что-то на ногах стучит?
    Стук, стук, стук…
        Скован  друг
Человечества, свободы…
    Стук, стук, стук…

Но  есть же счастье на земле!
Однажды,  полный  ожиданья,
С восторгом юным  на челе
Пришел  счастливец на свиданье!
Еще  один он, все молчит,
Заря за рощей потухает,
И соловей уж затихает,
А сердце бьется и стучит:
    Стук, стук, стук…
        Милый друг,
Ты придешь ли на свиданье?
    Стук, стук, стук…

Но  вот идет она, и вмиг
Любовь, тревога, ожиданье,
Блаженство — все слилось у них
В одно безумное лобзанье!
Немая ночь на них глядит,
Все небо залито огнями,
А кто-то тихо за кустами
Клюкой докучною стучит:
    Стук, стук, стук…
        Старый друг
К вам пришел, довольно счастья!
    Стук, стук, стук…

В дверях покинутого храма
С кадил недвижных фимиама
Еще струился синий дым,
Когда за юною четою
Пошли мы пестрою толпою,
Под небом ясным, голубым.

Покровом облаков прозрачных
Оно, казалось, новобрачных
Благословляло с высоты,
И звуки музыки дрожали,
И словно счастье обещали
Благоухавшие цветы.

Людское горе забывая,
Душа смягчалася больная
И оживала в этот час…
И тихим, чистым упоеньем,
Как будто сладким сновиденьем,
Отвсюду веяло на нас.

    Торжественный гул не смолкает в Кремле,
Кадила дымятся, проносится стройное пенье…
        Как будто на мертвой земле
        Свершается вновь  Воскресенье!
Народные волны ликуют, куда-то спеша…
Зачем в этот час меня горькая мысль одолела?
    Под гнетом усталого, слабого тела
Тебе не воскреснуть, разбитая жизнью душа!
Напрасно рвалася ты к свету и жаждала воли;
Конец недалек: ты, как прежде, во тьме и в пыли;
    Житейские дрязги тебя искололи,
    Тяжелые думы тебя извели;
        И вот, утомясь, исстрадавшись без меры,
        Позорно сдалась ты гнетущей судьбе…
        И нет в тебе теплого места для веры,
        И нет для безверия силы в тебе!