Владимир Маяковский - Том 5. Стихотворения 1923

Из вас
          никто
       ни с компасом,
                 ни без компаса —
никак
         и никогда
             не сыщет Гомперса*.
Многие
    даже не знают,
             что это:
фрукт,
          фамилия
             или принадлежность туалета.
А в Америке
         это имя
         гремит, как гром.
Знает каждый человек,
            и лошадь,
              и пес:
— А!
    как же
           знаем,
         знаем —
                  знаменитейший,
              уважаемый Гомперс! —
Чтоб вам
    мозги
             не сворачивало от боли,
чтоб вас
    не разрывало недоумение, —
сообщаю:
    Гомперс —
         человек,
              более
или менее.
Самое неожиданное,
         как в солнце дождь,
что Гомперс
          величается —
              «рабочий вождь»!
Но Гомперсу
          гимны слагать
              рановато.
Советую
    осмотреться, ждя, —
больно уж
    вид странноватый
у этого
    величественного
              американского вождя.
Дактилоскопией
         снимать бы
              подобных выжиг,
чтоб каждый
          троевидно видеть мог.
Но…
        По причинам, приводимым ниже,
приходится
       фотографировать
              только профилёк.
Окидывая
    Гомперса
         умственным оком,
удивляешься,
          чего он
         ходит боком?
Думаешь —
        первое впечатление
              ложное,
разбираешься в вопросе —
и снова убеждаешься:
         стороны
              противоположной
нет
      вовсе.
Как ни думай,
            как ни ковыряй,
никому,
    не исключая и господа-громовержца,
непонятно,
        на чем,
         собственно говоря,
этот человек
         держится.
Нога одна,
    хотя и длинная.
Грудь одна,
        хотя и бравая.
Лысина —
    половинная,
всего половина,
         и то —
              правая.
Но где же левая,
         левая где же?!
Открою —
    проще
         нет ларчика:
куплена
    миллиардерами
              Рокфеллерами*,
                  Карнеджи*.
Дыра —
    и слегка
         прикрыта
              долла́рчиком.
Ходить
    на двух ногах
         старо́.
Но себя
    на одной
         трудно нести.
Гомперс
    прихрамывает
         от односторонности.
Плетется он
        у рабочего движения в хвосте.
Меж министрами
         треплется
              полубородка полуседая.
Раскланиваясь
            разлюбезно
              то с этим,
                  то с тем,
к ихнему полу
           реверансами
              полуприседает.
Чуть
        рабочий
          за ум берется, —
чтоб рабочего
           обратно
         впречь,
миллиардеры
           выпускают
               своего уродца,
и уродец
    держит
         такую речь:
— Мистеры рабочие!
              Я стар,
                  я сед
и советую:
    бросьте вы революции эти!
Ссориться
    с папашей
         никогда не след.
А мы
         все —
        Рокфеллеровы дети.
Скажите,
    ну зачем
         справлять маевки?!
Папаша
    Рокфеллер
         не любит бездельников.
Работать будете —
         погладит по головке.
Для гуляний
          разве
         мало понедельников?!
Я сам —
    рабочий бывший,
лишь теперь
         у меня
         буржуазная родня.

Я,
    по понедельникам много пивший,
утверждаю:
        нет
         превосходнее
              дня.
А главное —
          помните:
         большевики —
                  буки,
собственность отменили!
                 Аж курам смех!
Словом,
    если к горлу
              к большевичьему
                  протянем руки, —
помогите
    Рокфеллерам
         с ног
              со всех. —

Позволяют ему,
              если речь
               чересчур гаденька,
даже
    к ручке приложиться
              президента Гардинга*.
ВЫВОД —
       вслепую
         не беги за вождем.
Сначала посмотрим,
         сначала подождем.
Чтоб после
    не пришлось солоно,
говорунов
    сильнее школь.
Иного
          вождя —
             за ушко
         да на солнышко.