Максимилиан Волошин - Том 2. Стихотворения и поэмы 1891-1931

Когда широкой тенью
Покроет ночь весь лес,
Тогда под темной сенью
Там счета нет чудес.
Смотрите: над рекою
Свет тихий льет луна,
Сверкает полосою
От месяца вода.
И белой пеленою
С болот встает туман,
Клубится над рекою,
Летает по полям.
При месяца сиянье,
Мне кажется, видны
Как будто очертанья –
Иль то мечты одни!
Иль то воображенья
Одна только игра…
Но нет, я слышу пенье,
Я слышу голоса.
Смотрите: над рекою,
Над гладью сонных вод
Несется вереницей
Русалок хоровод.
Они все так прекрасны,
Они к себе манят,
Но ласки их опасны
И сердце леденят.
Тела их из тумана,
Объятья холодны.
Смотрите: сквозь их тело
Скользят лучи луны.
Смотрите: как играют
Они там над рекой,
Купаются, ныряют,
Смеются меж собой…
Но вот они вдруг скрылись,
Одна луна блестит.
Мечты иль нет то были –
Ничто не говорит.

Потянул ветерок,
По осоке шурша,
Заалелся восток,
Загорелась заря.
Понеслись облака
Из-за леса гурьбой,
Заблестел на кресте
Солнца луч золотой.
Зазвонили вдали,
Люди в церковь идут.
Всё проснулось кругом,
Птицы песни поют,
В голубой вышине
Заливаются…

Ты пела, я слушал, и тихо листы
Шелестели у нас над главами;
И шла меж деревьев задумчиво ты,
Шуршала трава под ногами.
Мне было так сладко… Приятно… И мы…
Но это ведь было меж нами!
Прошло то мгновенье. Тот сладостный миг
Над нами пронесся мечтою.
Сижу я один – головою поник.
Зачем ты теперь не со мною?

Промчалось веселое лето,
Настали осенние дни.
Как грустно и тяжко поэту,
Когда наступают они.
Как грустно лесною тропою
Идти между голых дерев.
Шуршат лишь листы под ногами,
Упали они, пожелтев.
Кисти рябин покраснели,
Меж желтых листочков висят,
Одни только сосны да ели
В зеленом уборе стоят.
Как грустно сидеть над рекою,
Она холодна и тиха,
И ветер несет над водою
Пожелтевшие листья, кружа.
Как грустно идут вереницей
Печальные серые дни,
И медленно птица за птицей
К югу летят журавли.

Смерть пришла и песня спета,
Лира сломана лежит;
К небесам душа поэта,
Оставляя мир, летит.
Песни чудные пропали,
Словно семя без плода,
Прогремели, прожурчали,
Словно вешняя вода.
И печальный прах поэта
Тихо спит в тиши лесной,
Позабытый целым светом,
Не оплаканный слезой.
Воспевая в песнях Бога,
Он на свете всех любил,
Но ненавистью и злобой
Свет ему за то платил.
Разорвав оковы тела,
Зла не выдержав, душа
Прямо к Богу полетела
В голубые небеса.
И чего она искала
На земле и не нашла,
То на небе увидала
И в сиянии пропала
Лучезарном божества.

Нету сил, перо валится,
Я писать уж не могу,
Всё в глазах моих мутится,
И меня клонит ко сну.

Недвижно на голом утесе сижу я
И вдаль голубую гляжу.
И вижу, как волны одна за другою
Об черные скалы дробятся внизу.
Жемчужные брызги взлетают высоко,
При солнечном блеске горят,
И звуки прибоя далёко, далёко –
Туда, в поднебесье летят.
Мне сладко и страшно, и вслушаться любо
В ревущую песню волны,
А черные скалы стоят так угрюмо,
Такого величья полны!
Да! Старым утесам
Уже не впервые
Выдерживать бешеный натиск волны –
Ведь рано иль поздно коварное море
Смирится и ляжет спокойно у ног.

Слёзы душат меня,
Не дают мне вздохнуть,
И тревожно моя
Подымается грудь.
Тихо в хате в ночи,
Чуть сверчок лишь трещит.
Ну, проклятый, молчи,
Без тебя всё болит.
Сяду ль я у окна,
Сердце щемит моё,
Будто обруч, тоска,
Грустно мне без него.
Грусть меня всё томит,
Я дышать не могу.
Чуть лампада горит
Пред иконой в углу.
Как-то буду одна,
Без него-то я жить?
Чаша горя полна –
Успевай только пить.

Любви не знаю,
  Увы!
И не страдаю,
  Как вы!

Сбор веселый винограда.
Все увенчаны цветами,
Девы, юноши толпами
Собрались под сенью сада.
Говор, песни, смех, веселье,
Гроздий полные корзины,
Свежей юности похмелье,
Тихий рокот мандолины.
Птиц веселых щебетанье…
Первый молодости трепет
И любви неясный лепет,
Счастья, радости, страданья…

Пускай осмеян я толпою,
Пусть презирает меня свет,
Пускай глумятся надо мною,
Но всё же буду я поэт –
Поэт и сердцем и душою.
И с непреклонной головою
Пойду среди всех этих бед.
Мне дела нет до мнений света –
Пустой бессмысленной толпы.
Ей песни не понять поэта,
Ей не понять его мечты.

Благословенно будет небо!
В тебе увидел нынче я
Жреца поэзии и Феба
И вдохновенного певца.
Так подадим друг другу руки,
Одной дорогою пойдем,
И вместе подлость и пороки
Громить сатирою начнем.
Певец любви! Певец балета,
Тебя иная служба ждет.
Она достойней для поэта,
Она ко славе поведет.
Вперед! Решайся же скорее,
Союз навеки заключим.
На бой отважней и смелее
С тобою вместе полетим!

Я чувств своих тебе, писатель,
Сказать словами не могу,
Пусть наградит тебя Создатель,
Я ж от души благодарю.

Тихо всё. Стоят чинары.
В надвигающейся мгле
Зажигаются Стожары
В поднебесной вышине.
На вершине Чатыр-Дага
Солнца луч еще горит,
А внизу на дне оврага
Ручеек во мгле журчит.
Море тихо, и волною
Ветерок не шелохнет.
Из аула под горою
Говор смешанный идет.

«Зачем, о, боги, ниспослали
Вы мне несчастный этот дар?
Пусть лучше б на земле меня не знали,
Чем этот вечно тлеющий пожар,
Который уж со дня рожденья
В душе моей невидимо царит.
Душа моя во время песнопенья
Из мира тесного летит.
Но я прикована судьбою,
Цепями жизни к сей земле.
О, боги! Сжальтесь надо мною!
Возьмите дар непрошеный себе!

Меня задушит этот жар,
А дух летит к воротам рая.
Прости, прости, несчастный дар!
Прости, прости, страна родная.
Теперь прощайте, радость, горе!
Наступит мир мне и покой».

И Ионическое море
Сомкнулось над ее главой…