Ольга Нацаренус - Иная вечность. Избранное

Серое пальто из кашемира —
заблуждений летопись живая,
Помнит, как увидело полмира,
Бережно хозяйку согревая.
Помнит нелюбимых рук касанье,
И петлёй на шее шарф-зануду,
Поезд, что отстал от расписанья,
Мокрую, промозглую простуду.
Капельку оброненной «Шанели»,
И букетов скучные рулады,
Брошенность и смятость на постели,
На чужой постели – так и надо!
Рукавом погашенные слёзы,
И перчатки нежные из лайки,
Зонт нелепый с ливнями, и грозы,
Грозы на душе своей хозяйки.
Облако от чьей-то сигареты,
Книги, несвободные от пыли,
Злые разноцветные береты,
Что к лицу совсем не подходили…
И не хочет дама с сединою
Прикасаться к складкам материала,
Видимо, обижена судьбою,
Видимо, от прошлого устала…

Мой призрачный поющий ангел,
Ромашки белые роняя,
Садится у моих подушек,
Лишь время близится к нулю.
Ночь в тишине танцует танго,
А я молчу, я понимаю,
Что до утра очищу душу
И с облегченьем задремлю.

И будет в чутком сне забвенье,
Прохлада ветра и свобода,
Благие мысли, солнце, дети,
В руках хранящие покой.
И водопад стихотворений,
И нежности река без брода,
И поцелуи на рассвете,
И ветер ласковый такой…

Мой ангел призрачный, поющий
Во мне рассыпавшемся, диком,
Познавшем боль и стыд сомнений—
Прошу, не покидай мой сон!
Открой дороги в день грядущий,
Я сталью стану, стану криком,
И крыл твоих прикосновенье
Погасит сердца слабый стон…

ЗАВТРА будет, оно обязательно будет,
Солнцем теплым сквозь елей макушки пробьется,
Заспешат по делам своим добрые люди,
И конечно же, кто-то из них улыбнется.

ЗАВТРА будет в разбуженных веточках сада,
В свежем ветре, не знающем сна и покоя,
В бурных водах ревущего львом водопада,
И в окошке, которое утром открою.

ЗАВТРА будет, оно непременно случится
И послышатся звуки любви отовсюду—
Их подхватят на крылья волшебные птицы.
ЗАВТРА будет! Ну разве же это не чудо?

Меж полей, по тропинке, под тучами серыми,
Принимая на плечи дождя одиночество,
Я вернусь в отчий дом… Как вернуться мне хочется,
В те места, что дарили святую веру мне!

В те места, где небрежно ласкал я стволы берез,
Щедро пьяной росой на заре умывал коня,
Где рябиновый плен алой гроздью манил меня,
А кресты на погостах – ответ на любой вопрос.

Я вернусь, я вернусь в этот мир обязательно,
Ветром праведным, что познал миллион дорог,
Оземь брошусь и расцелую родной порог,
Может, в дымке рассветной, а может быть, затемно.

Дерзким ворона криком сольюсь с грозой.
Прочь, тревога! Как прежде душа вразнос!
Но появится вдруг предо мной Христос,
И на вечность грядущую стану его слезой…

В мире сентиментальных пространств,
Условностей, как постоянств,
Есть место любви великой,
Сложной и многоликой.

Эхом она среди горных вершин,
На столе твоем – загляни в кувшин!
В бабочке, пьющей цветок,
В солнце, родящем восток.

В море дыханием волн поутру,
А вот лиса ее понесла в нору,
В мае грозой, дождем,
А в сорок, бывает, ждем.

Сейчас – поклоняется она звездам,
А завтра – рукой достать ее просто,
Позволь ей тебя обнять,
Так легче ее понять…

Тебя рисую трепетно, нежно,
Едва бумаги кистью касаясь,
В рисунке том все мои надежды,
Стараюсь я, над столом склоняясь.

Глаза – озера, в них лет движенье,
Тепло и вера, любовь, вопросы,
Осенних листьев под дождь круженье,
И летом жарким рассвета росы.

Вот губ любимых манит загадка —
То звонкий смех, то печать страданий.
Ах, сколько в них поцелуев сладких!
Под звездным небом шепот признаний.

Тебя рисую, любовь вдыхая,
А раньше счастье мне только снилось…
Вот акварель уже подсыхает,
Смотри, что у меня получилось!

Уж год, как ты приходишь по ночам,
Приносишь нерастраченные встречи,
Изящной спичкой зажигаешь свечи,
Рукой коснувшись моего плеча.

Садового кольца немая грусть,
Догнавший нас скитающийся дождик —
Об этом ты в стихах расскажешь позже,
Их не услышат люди – ну и пусть.

Мы бродим по скучающей Москве,
Рифмуя переулки и фонтаны,
Я ждать тебя теперь не перестану,
Слагая стихобредья нараспев.

Но лишь коснётся солнца дерзкий луч
Раскаявшихся звёзд кремлёвских башен,
Приходит завершенье встрече нашей —
Ночь спрячет от моей квартиры ключ…

Луна сливалась с небом в поцелуе,
И надо мной желала тихо плыть.
Он спрашивал, одна ли я ночую?
Я с грустью отвечала: «Может быть…»

Пустынный пляж, прибой и пьяный ветер,
Волненье, что мешает говорить…
Сказал Он, что счастливей всех на свете,
Я тихо прошептала: «Может быть…»

Холодные, уверенные руки…
Он обещал вернуться, я – простить, —
Но это лишь бессмысленные звуки,
Ах, мама, я исправлюсь, может быть…

Не надеюсь… Благословляю
Каждый день, что тебе отпущен.
Жажду пить тебя утоляю,
Ворожа над кофейной гущей.

Нет шагов моих в коридорах
Твоего земного пространства,
Не участвую в тихих спорах
Изменений и постоянства.

Серой тенью на пыль дороги
Я следы твои собираю.
Растворяю мечты, тревоги,
Понимаю, люблю, скучаю…

С первыми лучами солнца заходи в мой дом остывший,
Лишь с тобой так незаметна дней усталых череда.
Сизарей обрывки смеха соскользнут с блестящей крыши,
И сольются с тайной в лужах, и растают навсегда.

Заходи и будь уверен, что душистый чай заварен,
Что в твоей любимой чашке мяты бархат, липы цвет.
Нам с тобой для восхищенья этот мудрый мир подарен,
Принимай его объятья и благословляй рассвет!

С первыми лучами солнца, взявшись за руки, пройдёмся
Переулками седыми, гимн трубящими о нас.
Город встретит тёплый дождик, и по-детски рассмеётся.
Заходи ко мне почаще, и не нужно лишних фраз!

Я читаю ему стихи
Полушёпотом, монотонно,
Начала, как всегда, с плохих,
А закончу сердечным стоном.

Он в окно пустое грустит,
Размышляет сквозь дождь упрямо.
Он готов мою боль нести,
Как реальности телеграммы.

Он блуждает в моих глазах,
Застывает над чашкой чая,
Понимая то стыд, то страх,
То любовь в виде птичьей стаи.

Звуки тянутся в пустоту,
Приводя сотни слов в движенье.
Я читаю стихи коту —
Избегаю в душу вторжений.

…От нищеты, от зыбкой пустоты,
Пусть охранит тебя Господь всесильный,
В пучине вод, и на дороге пыльной,
Пусть будут твои помыслы чисты!
В краю чужом от горя и обид
Пусть отведёт тебя рука Пророка,
Избавит от сомнений и упрёков,
Минуя одиночество и стыд!
Пусть не услышат стона небеса,
Разорванного болью искушений!
Пусть хватит сил на тягости лишений!
А с остальным, ребёнок, справься сам!

Мам, пойдём посидим на лавочке
Под сосной зелёною, вечною,
Там ты в детстве кричала считалочку,
И казался мир бесконечностью.

Там родительский дом твой, брошенный,
И качели по ветру маются,
Боль полыни вокруг нескошенной,
И деньки, как минуты, таят все.

А когда-то здесь шум, да праздники,
Да любовь по бокалам, крепкая,
Ледяной водой стирка в тазиках,
И подсолнухи машут кепками.

Помнишь яблонь цвет, помнишь, как сейчас,
Все мосточки и все канавочки.
Брось свои дела, вытри слёзы с глаз —
Мам, пойдём посидим на лавочке!

Акация просилась в окно,
Но так душа её не выносила
Твой смех, твоё хмельное вино,
Что веточки стучали без силы.

Она любила руки мои,
Стихи мои читала и слёзы,
Она мечтала – мир на двоих,
Без сердце леденящих вопросов.

Ну вот такое, в общем, кино,
Где третьему счастливым быть – сложно.
Акация просилась в окно,
Ругая легкомысленный дождик…

Когда уйду я – ты узнаешь срок,
Что был отпущен щедро небесами,
Который мы, родясь, не знаем сами,
Он – жало, у виска слепой курок.

Когда уйду – расхнычутся часы,
Дойдя до моего больного края,
И стрелками слезинки с щёк стирая,
Замрут в преддверье утренней росы.

Переступив последний мой порог,
Ты только не запомни губы, плечи,
Всё то, что прежде было человечьим,
И спальни мёртвой белый потолок…