Валентин Столяров - Герои в красных галстуках (сборник)
Как-то раз Шура, закончив дежурство в своем секторе, пошла с докладом к комбригу. В комнате находились представители штаба армии во главе с генералом. Шура растерялась от неожиданности, но тут же пришла в себе.
— Товарищ генерал, разрешите обратиться к гвардии полковнику Худякову?
— Обращайтесь, — ответил генерал, разглядывая ладного бойца-девушку.
И тут этот боец, как говорится, опростоволосился.
— Папа, — вдруг как-то по-домашнему произнесла Шура. — В моем секторе все спокойно.
Все присутствующие рассмеялись. А гвардии полковник недовольно упрекнул дочь:
— Ну и подвел ты меня, Седой…
— Виновата, исправлюсь! — ответила Шура и, четко крутнувшись на каблуках, вышла из помещения.
Она исправилась в этот же день. Когда комбриг вместе с представителями штаба армии ушел на передовую, на охране командного пункта остались Худякова и боец Чаплыгин. Володя в хате, а Шура — на улице.
— Нет ли чего поесть? — обратился к ней пожилой мужчина в оборванной одежде.
Говорил он с акцентом, глазами шарил по сторонам. Шура знала всех жителей села. Этот был явно нездешний. Чтобы усыпить бдительность пришельца, Шура пригласила его в хату.
— Покормить надо человека, — спокойно сказала она Чаплыгину, подмигнув ему.
Володя стал выкладывать на стол консервы и хлеб, а Шура стала на часах у двери.
Ел незваный гость нехотя, было заметно, что он не голоден. И все смотрел по сторонам. Вступать в борьбу с этим здоровенным детиной было не под силу юным автоматчикам, и они, оттягивая время, занимали гостя разговорами.
Наконец на КП вернулся гвардии подполковник Алтухов. Его сопровождал автоматчик Быков. Незнакомец был арестован и отправлен в контрразведку. Он оказался вражеским шпионом.
От Дона до Днепра прошла Шура Худякова в рядах 2-й гвардейской механизированной бригады. Когда после взятия Запорожья осенью 1943 года руссияновцам был предоставлен отдых, А. Т. Худяков уехал на лечение. С ним покинула бригаду и Шура. Потом родители настояли на том, чтобы дочь вернулась в школу.
После лечения отец отправился в свою бригаду, а Шура — в Борисоглебск. Она подготовилась и поступила сразу в десятый класс. А получив аттестат зрелости, Шура осуществила свою давнюю мечту — поступила учиться в педагогический институт.
Сейчас А. А. Худякова живет в Воронеже. В ее доме часто можно видеть фронтовых товарищей.
Как дорогие реликвии хранит она красноармейскую книжку, гвардейский значок, боевые медали. В память о друге детства, заядлом футболисте с Кирсановской, погибшем в самом начале войны, Александра Александровна назвала своего сына Алешей. Теперь он уже взрослый. Служит в армии.
В. Бахмут, Н. Кочетов
Грайворонские орлята
ще вчера была надежда. Где-то на юго-западе, за Большеписаревской, слышался гул орудии, и дороги были заполнены отступавшими красноармейцами, но Митя и Петя не верили в то, что в Грайворон придут немцы. Правда, именно вчера они получили задание райкома комсомола — отогнать на ближайшую станцию колхозный скот, и это встревожило ребят.
— А что… разве?.. — с волнением обратился тогда Митя Балицкий к секретарю райкома.
— Нет, угрозы пока нет, — успокаивающе ответил тот, — скот эвакуируется на всякий случай… Но мы с вами комсомольцы, — добавил он, — и должны быть готовыми ко всему…
Не договорив, он пожал ребятам руки, пожелал успеха.
Дорога на станцию показалась гораздо длиннее, чем была в действительности. Скот приходилось гнать по обочинам — по стерне, пахоте. Их обгоняли машины, танки. Запомнился веселый бритый красноармеец.
— Далеко, мальцы, скотину движете? — обратился он к ребятам, подмигнув. — Дайте нашему батальону худобин пять. Пригодятся…
— А расписку дадите? — в тон ему, поняв шутку, ответил Петя Игнатенко.
— Дадим… Расписки нам не жалко, — смеясь, пообещал красноармеец.
Ребята разговорились с ним, спросили — далеко ли немцы.
— Сюда не дойдут! — серьезно успокоил друзей солдат. Подсознательно Митя и Петя понимали, что он сказал неправду, но эта неправда была такой, в которую хотелось верить…
Сегодня положение изменилось. Ребята отогнали скот, сдали его на станции и возвращались домой. Дорога теперь была пустынной — ни одного человека. Только один раз им встретился танк. Он мчался на полной скорости, за ним тянулся шлейф пыли. На корпусе машины осела пыль, по нему текло масло, танк казался усталым и израненным. Долгим, беспокойным взглядом проводили его ребята.
— Вот это да! — восхищенно вымолвил наконец Митя Балицкий. — Не иначе как задерживал где-то фрицев. Один дрался с ними. — И предложил: — Отдохнем?
Они присели у придорожного клена. Вокруг, куда ни глянешь, виднелись знакомые до последней балки, до самого маленького деревца места. Справа — лес. Не один раз с пионерами своих отрядов Митя и Петя ходили туда на экскурсии, устраивали веселые игры. Кое-где проглядывало извилистое русло Ворсклы. Каждый из ребят, не говоря друг другу ни слова, думал о ней. Сколько радости, веселья, добрых тихих минут приносила она им! Она с самого раннего детства ласкала их своей прогретой солнцем водой, учила выносливости и ловкости. Ведь без этого и плавать не сумеешь, и на коньках не решишься кататься по еще гнущемуся льду. А какой грайворонский мальчишка будет уважать себя, если он не может плавать?!
А рыбная ловля…
— И вот теперь все это как бы осталось по одну сторону черты, а по другую была тревожная неизвестность…
— Что же будем делать, Митя? — нарушил молчание Игнатенко.
— Сам думаю над этим, — отозвался тот. — Ясно только одно: нужно помогать Красной Армии.
— Правильно. А как?
— Сойдемся у Коли Синицына, там и решим.
Остальной путь до Грайворона они прошли за час.
Город встретил их неприветливо. Здесь уже были немцы. Многие дома казались чужими: окна были разбиты, на стенах и на заборах белели первые расклеенные врагом приказы. И в каждом из них по нескольку раз повторялись слова «смертная казнь», «расстрел».
Вечерело. Темными силуэтами возвышались над маленьким городком знакомые здания родной школы им. Энгельса, педучилища. На западе загоралась рубиново-красным пламенем вечерняя заря. Она была похожа на пламя большого пожара.
«СМЕРТЬ ФРИЦАМ!»
Через несколько дней Балицкий и Игнатенко пришли к Николаю Синицыну. Он был на год моложе их, но это не мешало их дружбе. Все они увлекались техникой и особенно радиолюбительством. Они даже соединили свои квартиры самодельными телефонами. У Синицына был радиоприемник. Но сейчас его не было видно на обычном месте.
— Отобрали? — указал взглядом Петя Игнатенко на то место, где стоял приемник.
— Тихо! — пригрозил пальцем Николай. — Приказ строгий — сдать, но я припрятал…
Он вышел в коридор, закрыл дверь на крючок, затем полез под кровать. Выбросив оттуда несколько старых вещей, Николай извлек хорошо знакомую ребятам рыжеватую коробку приемника.
Петр и Дмитрий придвинулись поближе к Николаю. Тот осторожно присоединил к приемнику батареи питания, мягко щелкнул ручкой выключателя. Что-то зашумело. Затем полилась тихая музыка. Николай начал вертеть ручку настройки. Послышалась немецкая речь. И вдруг, будто через невидимые шумовые барьеры: «Говорит Москва…»
Ребята радостно переглянулись. Несмотря на то, что в городе немцы были чуть больше недели, они успели распустить слухи, что Москва взята гитлеровцами.
А в приемнике слышалось: «От Советского информбюро…»
Николай Синицын уменьшил громкость, и теперь все трое склонились над самой коробкой приемника.
Когда передача окончилась, Митя Балицкий, подбирая слова, начал медленно говорить:
— Ребята, нас трое… Мы еще недостаточно взрослые, чтобы воевать с фашистами наравне с красноармейцами. Но мы многое можем сделать.
— Конечно! — подхватил горячий, подвижной Коля Синицын. — У меня кое-что есть. Пойдемте покажу.
— Погоди немножко, — остановил его Митя. — Нам надо договориться вот о чем. В городе многие не знают действительного положения на фронте. Есть и такие, кто верит фрицам и их брехне о том, что Москве капут. Нам надо написать листовки о том, что Москва — наша, советская…
— Идет! — Коля Синицын подал руку Мите Балицкому. Тот крепко сжал ее. Сверху на их руки положил свою горячую ладонь Петя Игнатенко.
— Смерть фрицам!
— А теперь я кое-что вам покажу, — сказал Коля.
Он повел Митю и Петю во двор и, осмотревшись, открыл погреб. Когда все спустились в него, Коля включил маленький электрический фонарик. Луч света выхватил из темноты бочки, кучу картошки, кочаны капусты.
— Это и у нас есть, — попробовал пошутить Петя Игнатенко.
Вместо ответа Коля указал на одну из бочек, стоявшую в самом углу.
