Константин Бальмонт - Том 1. Стихотворения

Прекрасен лик звезды с прозрачным взором,
Когда она, не рдея, не скорбя,
И зная только Небо и себя,
Струит лучи нетающим узором,
Средь дальних звезд, поющих светлым хором.

Но как она светлей самой себя,
Когда, воспламененным метеором,
Огни лучей стремительно дробя,
Горит — пред смертью, падает — любя!

Золотая звезда над Землею в пространстве летела,
И с Лазури на сонную Землю упасть захотела.

Обольстилась она голубыми земными цветами,
Изумрудной травой и шуршащими в полночь листами.

И, раскинувши путь золотой по Лазури бездонной,
Полетела как ангел — как ангел преступно-влюбленный.

Чем быстрей улетала она, тем блистала яснее,
И горела, сгорала, в восторге любви пламенея.

И, зардевшись блаженством, она уступила бессилью,
И, Земли не коснувшись, рассыпалась яркою пылью.

Как цветок я хочу расцвести
И угаснуть без слова упрека,
И в душе я сумею найти
Бесконечный расцвет златоока.

Я как ландыш, бледнея, цвету
Для мечтательных, нежных, влюбленных,
И в лесу создаю красоту
Для сердец, красотой утомленных.

Полюбив молодую Весну,
В поцелуях сплетенные тени,
Я порою всю ночь не усну
И мечтаю как ветка сирени.

И, узнавши из пения птиц,
Что окончились празднества Мая,
Я при свете полночных зарниц
Расцвету как гвоздика лесная.

И когда, разлюбивши мечты,
Я забудусь в могильной постели,
Надо мной, в торжестве Красоты,
Навсегда расцветут иммортели.

Точно из легкого камня изсечены,
В воду глядят лепестки белоснежные.
Собственным образом пристально встречены,
Вглубь заглянули цветы безмятежные.

Мягкое млеет на них трепетание,
Двойственно-бледны, растут очертания.
Вглубь заглянули немые цветы, —
Поняли, поняли свет Красоты!

Сердце, багряной чертой окаймленное,
Тайно хранит золотые признания.
Только в себя невозвратно-влюбленное,
Стынет, бледнеет, в мечтах без названия.

С чистою грезой цветок обручается,
Грезу любя, он со Смертью венчается.
Миг, — и от счастия гаснут цветы, —
Как они поняли свет Красоты!

В окутанной снегом пленительной Швеции
На зимние стекла я молча глядел,
И ярко мне снились каналы Венеции,
Мне снился далекий забытый предел.

Впивая дыханье цветущей бромелии,
Цветка золотого с лазурной каймой,
Я видел в глазах наклонившейся Лелии
Печаль, затененную страстью немой.

Встречалися взоры с ответными взорами,
Мы были далеко, мы были не те.
Баюкал нас иней своими узорами,
Звала нас бромелия к дальней мечте.

И снова, как прежде, звеня отголосками,
Волна сладкозвучно росла за волной,
И светлые тени, подъятые всплесками,
На гондолах плыли под бледной Луной.

Я на землю смотрю с голубой высоты.
Я люблю эдельвейс, неземные цветы,
Что растут далеко от обычных оков,
Как застенчивый сон заповедных снегов.

С голубой высоты я на землю смотрю,
И безгласной мечтой я с душой говорю,
С той незримой Душой, что мерцает во мне
В те часы, как иду к неземной вышине.

И, помедлив, уйду с высоты голубой,
Не оставив следа на снегах за собой,
Но один лишь намек, белоснежный цветок,
Мне напомнит, что Мир бесконечно широк.

Белый лебедь, лебедь чистый,
Сны твои всегда безмолвны,
Безмятежно-серебристый,
Ты скользишь, рождая волны.

Под тобою — глубь немая,
Без привета, без ответа,
Но скользишь ты, утопая
В бездне воздуха и света.

Над тобой — Эфир бездонный
С яркой Утренней Звездою.
Ты скользишь, преображенный
Отраженной красотою.

Символ нежности бесстрастной,
Недосказанной, несмелой,
Призрак женственно-прекрасный
Лебедь чистый, лебедь белый!

Вдали от Земли, беспокойной и мглистой,
В пределах бездонной, немой чистоты,
Я выстроил замок воздушно-лучистый,
Воздушно-лучистый Дворец Красоты.

Как остров плавучий над бурным волненьем,
Над вечной тревогой и зыбью воды,
Я полон в том замке немым упоеньем,
Немым упоеньем бесстрастной звезды.

Со мною беседуют Гении Света,
Прозрачные тучки со мной говорят,
И звезды родные огнями привета,
Огнями привета горят и горят.

И вижу я горы и вижу пустыни,
Но что мне до вечной людской суеты, —
Мне ласково светят иные святыни,
Иные святыни в Дворце Красоты.

Все, что любим, все мы кинем,
Каждый миг для нас другой: —
Мы сжились душой морской
С вечным ветром, с Морем синим.
Наш полет
Все вперед,
К целям сказочным ведет.

Рдяный вечер, догорая,
Тонет в зеркале Небес.
Вот он, новый мир чудес,
Вот она, волна морская.
Чудный вид!
Все молчит,
Только вал морской звучит.

Если мы вернемся вскоре
Переменчивым путем,
Мы с добычею придем —
Нам дары приносит Море
В час ночной,
Под Луной,
Мы спешим к стране иной.

Если ж даль не переспорим
И пробьет конец мечте, —
Мы потонем в Красоте,
Мы сольемся с синим Морем,
И на дне,
В полусне,
Будем грезить о волне.

И новые волны,
В непознанный час,
Все новые волны
Вставали для нас.

Шумели, сверкали,
И к дали влекли,
И гнали печали,
И пели вдали:

«Гляди, погляди же,
Как бездна светла!
Все ближе и ближе
Лазурная мгла!»

Как синие горы,
Упавшие вниз,
Морские узоры
В громаду слились.

Закрыли громадой
Меня и тебя.
Я гибну с отрадой,
Я гасну любя.

В загадочном взоре,
Волнуясь, тону,
И слушаю в Море
Морскую волну.

Она, как русалка, воздушна и странно-бледна,
В глазах у нее, ускользая, играет волна,
В зеленых глазах у нее глубина — холодна.

Приди, — и она обоймет, заласкает тебя,
Себя не жалея, терзая, быть может, губя,
Но все же она поцелует тебя не любя.

И вмиг отвернется, и будет душою вдали,
И будет молчать под Луной в золотистой пыли,
Смотря равнодушно, как тонут вдали — корабли.

Как волны морские,
Я не знаю покоя и вечно спешу
Как волны морские,
Я слезами и холодом горьким дышу

И как волны морские,
Над равниной хочу высоко вознестись.
И как волны морские,
Восходя, я спешу опрокинуться вниз.

Зашумела волна,
Покачнулся челнок
И восстал ото сна
Пробужденный Восток.

Покачнулся челнок.
И уносится прочь.
И не видит Восток
Побледневшую ночь.

И уносится прочь
Все, чем счастлив я был,
Что в короткую ночь
Беззаветно любил.