Василий Пушкин - Поэты 1790–1810-х годов
И ниже:
«Когда же скрылся ты навек в морских волнах,
Так гроб твой у твоих друзей теперь в сердцах».
326
В письме г. Майкова.
«Художеств и наук Козловский был любитель,
А честь была ему во всем путеводитель.
Не шествуя ль за ней, он жизнь свою скончал
И храброй смертию дела свои венчал?»
И ниже:
«Когда о храбрых кто делах вещати станет,
Козловский первый к нам во ум тогда предстанет;
Хвалу ли будет кто нелестным плесть друзьям,
Он должен и тогда представиться глазам;
Иль с нами разделять кто будет время скучно,
Он паки в памяти пребудет неотлучно.
Всечасно тень его встречать наш будет взор,
Наполнен будет им всегда наш разговор.
Итак, хоть жизнь его судьбина прекратила,
А тело алчная пучина поглотила,
Он именем своим пребудет между нас;
Мы станем вспоминать его на всякий час».
327
Он перевел Гельвеция, переводил много и в стихах; но ничто не напечатано.
328
В одном письме к Вольтеру, 1776 года из Царского Села, говорит она о переводе своих учреждений для Губерний: «Всего труднее переводить на французский язык с русского: язык русский так богат, выразителен и способен к таким оборотам и составлениям слов, что его можно употреблять как угодно; а ваш язык так учен и так беден, что вам только одним возможно сделать из него такое употребление, какое вы делали».
329
В правилах для Эрмитажа.
330
Смотри «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка», особливо от стр. 175 по 241.
331
Критика на сочинения Евстафья Станевича.
332
Новый опыт Исторического словаря о российских писателях, издаваемый в московском журнале под названием «Друг просвещения».
333
При Владимире Великом (см. Летопись Нестора, стр. 72 и 73) победитель болгар, которые, заключая позже мир с русскими, сказали: «Тогда мы опять начнем воевать с вами, как камень начнет плавать, а хлеб тонуть».
334
При Александре Невском — победа на Неве, см. «Степен<ной> книги», (т.) XXIII. Там же Алеша Попович, тоже славный богатырь.
335
Кисельник псковский — см. Нестора стр. 91, «Осада Белогорода печенегами во время похода Владимира Великого в Новгород». Когда веча уже решила назавтра сдаться (столь голод усилился), некоторый старик, не бывший на вече, выпросил три дни сроку с тем, чтоб дали ему волю. Велел собрать по горсти пшена и овса и меду, наварить киселя, сделать сыту, потом влить кисель в один колодец градский, а сыту — в другой колодец. Потом обыватели послали к половцам, чтоб прислали для договора людей, которым нечто открыть имеют. Присланных печенегов стали подчивать из одного колодца киселем, из другого сытой, говоря: «Что вы губите себя, хотели нас перестоять — 10 лет стойте, а не сделаете ничего, ибо нас земля питает, как и видите». Печенеги отвечают: «Не поверят наши военные начальники, когда не попробуют этого кушанья сами». Им дано киселя и сыты с собой. Удивленные их полководцы пробовали, ели и сами себе не верили. Однако ж, пообедав киселя, тотчас отступили.
336
О мальчике с уздой см. Нестора летописи, стр. 57. Во время победы Святослава над болгарами и взятия дани с греческих императоров печенеги осадили Киев, заключавший в себе Ольгу с тремя принцами. Блокада была столь жестока, что на другой день готовились сдаться, как один мальчик вызвался дойти к главной армии. Взяв узду, печенежским языком спрашивает: «Не видал ли кто лошади?» Пройдя же таким образом лагерь неприятельский, проворно разделся и кинулся вплавь чрез Днепр. Печенеги бросились в него стрелять, но уже было поздно, ибо между тем перенял его отряд русский. Мальчик уведомил об опасности Киева. Пропущен был слух от воеводы Претича, нарочно встретившего печенежского начальника, что то был посланный из главной армии, которая уже близка. Следствием сего было немедленное отступление печенегов.
337
О Ермаке смотри Древнюю Российскую Вивлиофику, часть VII.
338
Княгиня Голицына — великая покровительница ученых в Москве — умерла.
339
Это может служить экивоком.
340
Это сказано недаром и также экивок.
341
Sans culotte (санкюлот (франц.). — Ред.).
342
Поелику не имеет чина.
