Овидий - Наука любви (сборник)

Далее, как не сказать, что надо уметь от застолья

В пляске пройтись, щегольнув ловким движением рук?

Гибкий плясун на подмостках всегда привлекает вниманье —

Так хороша быстрота и поворотливость тел!

О мелочах говорить не хочу – что надо и в бабках

Толк понимать, и в игре в кости последней не быть:

Надобно знать, то ли трижды метнуть, то ли крепко подумать,

Что принимать на себя, в чем, подчинясь, уступить.

Если играешь в «разбойников», будь осмотрительна тоже:

Пешка, встретясь с двумя, сразу уходит с доски,

Воин без пары своей и стесненный борьбу продолжает,

Вновь повторяя и вновь соревновательный ход.

Гладкие шарики пусть насыплют в открытую сетку —

По одному вынимай, не шевеля остальных.

Есть и такая игра, где столько прочерчено линий,

Сколько месяцев есть в быстробегущем году;

Есть и такая, где каждый выводит по трое шашек,

А побеждает, кто смог в линию выстроить их.

Много есть игр, и надо их знать красавице умной,

Надо играть: за игрой часто родится любовь.

Но недостаточно быть знатоком бросков и расчетов —

Нужно собою владеть, это трудней и важней.

Мы за игрой забываем себя, раскрываемся в страсти,

Как на ладони, встает все, что у нас на душе:

Гнев безобразный встает, и корыстолюбье бушует,

И начинают кипеть ссоры, обиды и брань;

Счет на упреки идет, оглашается криками воздух,

Каждый обиду свою гневным вверяет богам.

Запись забыта, все рвутся, божась, к своему и к чужому,

Слезы текут по щекам, – сам я свидетель тому.

О, всевышний Юпитер, храни от такого позора

Женщин, которые ждут случая вызвать любовь.

Эти забавы природа оставила женскому полу,

А для мужчин у нее дар оказался щедрей.

Им развлеченье – и меч, и диск, и дрот, и оружье,

И о короткой узде конная рысь по кругам.

Вам же, красавицы, нет ни Марсова поля, ни Тибра,

Ни леденящей воды, льющейся с девственных гор [111] .

Вместо этого вам – гулять под Помпеевой тенью

В дни, когда солнцем горит Девы небесной чело;

Не позабудьте взойти к лавроносному Фебову храму,

В память о том, как в зыбях сгинул египетский флот,

Или туда, где сестра, и жена, и зять полководца

В честь корабельных побед вывели строй колоннад [112] ;

У алтарей побывайте, где ладан дымится Исиде;

В трех театрах [113] места ждут вас на самом виду;

Теплая кровь пятнает песок ради вашего взгляда,

И огибает столбы бег раскаленных колес.

Кто неприметен – безвестен; а разве безвестное любят?

Много ли пользы в красе, если она не видна?

Можешь в лирной игре превзойти Амебея с Фамирой [114] —

Если не слышат тебя, пользы от этого нет.

Если б Венеру свою Апеллес [115] не выставил людям —

Все бы скрывалась она в пенной морской глубине.

Мы, воспеватели тайн, к чему мы стремимся, поэты?

Слава, только она – наша заветная цель.

В давние дни о поэтах пеклись владыки и боги,

Песнями хоры гремя, много стяжали наград;

Было священно величье певцов, и было почтенно

Имя певцов, и к певцам грудой богатства текли.

Энний, рожденный в горах Калабрийских, нашел себе право

Рядом с тобой, Сципион, место в гробнице обресть.

Нынче не то: поэтический плющ нигде не в почете,

Праздностью люди зовут труд для ученых Камен.

Но и теперь забываем мы сон, труждаясь для славы!

Скрой «Илиаду» – и где вся твоя слава, Гомер?

Скрой Данаю от глаз, чтобы дряхлою стала старухой

В башне своей, и скажи, где вся ее красота?

Вам, красавицы, вам нужны многолюдные толпы,

Нужно чаще ходить там, где теснится народ!

К целому стаду овец идет за овцою волчица,

В целой стае птиц ищет добычи орел.

Так и свою вы должны красоту показывать всюду,

Чтобы из многих один вашим поклонником стал.

Всюду старайся бывать, где есть кому приглянуться,

Не позабудь ничего, чтобы пленительной быть.

Случай – великое дело: держи наготове приманку,

И на незримый крючок клюнет, где вовсе не ждешь.

Часто ловцы по лесам понапрасну с собаками рыщут —

Вдруг неожиданно сам в сети несется олень.

Разве могла Андромеда питать хоть какую надежду,

Что обольстится Персей видом заплаканных глаз?

Волосы в роспуск и слезы в глазах пленяют нередко —

Плача о муже, подчас нового мужа найдешь.

Но избегайте мужчин, что следят за своей красотою,

Тех, у которых в кудрях лег волосок к волоску!

Что они вам говорят, то другим говорили без счета:

Вечно изменчива в них и непоседлива страсть,

Как постоянными женщинам быть, если сами мужчины

Непостояннее их, сами к любовникам льнут?

Трудно поверить, но верьте. Когда бы поверила Троя

Речи Кассандры своей – Трое стоять бы вовек.

Есть и такие, которым любовь – лишь покров для обмана,

Чтобы на этом пути прибылей стыдных искать.

Даже если у них ароматами кудри сияют,

Даже если башмак тонким глядит язычком,

Даже если на них тончайшая тога, и даже

Если на пальцах у них перстень на перстень надет, —

Все равно, меж такими, быть может, и самый учтивый —

Вор, которого жжет страсть по плащу твоему.

«Это – мое!» – лишась своего, взывают девицы;

«Это – мое!» – в ответ грянет им рыночный гул.

Мирно, Венера, глядишь из-под крытого золотом храма

В сонме своих Аппиад ты на такие дела.

Много по Риму имен дурною запятнаны славой —

С кем поведешься, за тех будешь страдать и сама.

Пусть чужая беда в своей вам послужит уроком:

Не открывайте дверей мужу, в чьем сердце – обман!

Пусть клянется Тесей, не внимайте ему, кекропиды, —

Боги, свидетели клятв, к клятвам привыкли таким.

Ты, Демофонт, подражая отцу, позабыл о Филлиде —

Как же теперь, Демофонт, верить обетам твоим?

За обещанья мужчин обещаньями, жены, платите;

Ласкою – только за дар: вот ваш устав и закон.

Женщина может украсть святыни Исидина храма,

Может у Весты огонь на очаге угасить,

Может мужчине подать аконит с растертой цикутой,

Если, подарки приняв, может в любви отказать!

Ближе к делу зовет меня дух. Натяни свои вожжи,

Муза, не то на скаку кони тебя сокрушат!

Есть для того, чтоб нащупывать брод, восковые таблички:

Их для тебя передаст верной служанки рука.

Перечитай не раз и не два, по словам догадайся,

То ли притворна любовь, то ли от сердца она.

Прежде, чем дать свой ответ, помедли, однако недолго:

От промедленья любовь в любящем станет острей.

А отвечая юнцу, не спеши уступать, соглашаясь,

Но не спеши и давать сразу отказ наотрез.

Страх внуши и надежду внуши, и при каждой отсрочке

Пусть в нем надежда растет и убавляется страх.

Каждое слово твое пусть будет изящно без вычур —

Неизощренная речь больший имеет успех.

Часто бывало, робевшая страсть от письма оживала, —

Часто неловкий язык ловкой мешал красоте.

Так как, кроме того, и у вас, незамужние жены,

Часто бывает нужда строгий надзор обмануть, —

Пусть у вас будет для писем надежный слуга иль служанка —

Неискушенным рабам не доверяйте любовь!

Мне приходилось видать, как из страха, что выдадут слуги,

Долго-предолго несли женщины рабский удел.

Письма, залог любви, если их сохранит вероломный,

Могут грозить и разить, словно этнейский перун [116] .

Так почему бы в ответ на обман не прибегнуть к обману,

Если дано от меча нам защищаться мечом?

Пусть навострится рука менять по желанию почерк

(Сгинуть бы тем, кто довел нас до советов таких!),

Пусть для ответа сперва расчистится воск на табличках,

Чтоб из-под вашей строки не было видно чужой;

А о любовнике надо писать, как о женщине пишут,