Вера Камша - Герои на все времена
— Нет, — говорит, — в ближайших дворах точно есть. Проверяли. А дальше вам стрелу не послать, потому что хлипкие вы больно. Нетренированные.
Ну ладно, царское слово — закон. Вышли мы во двор, и вперед на подвиги. Васька по старшинству первым стрелял. У него, ясное дело, все, как положено, верный прицел и точный расчет. Пускай страшненькая, зато батя — казначей наш. Теперь в бюджете экономия государственных средств наметится, потому что красть он для себя, то бишь для нас, станет. Для родного царства то есть. Не, Васька не дурак. И ухоронку правильно выгреб — розу ветров заранее разузнал и координаты цели определил. Ну а я…
Я — как обычно. Куда стрела делась, никому не ведомо. Двор облазили, по соседям пошарили, по всем кустам прошлись, все ветки обтрясли, траву только что не выдрали, перевернуть пытаючись. Ничего. Совершенно. Словно сгинула.
Ну, батя тут и давай ругаться, что, мол, перед соседями-то какой позор, что ты, мол, хуже казначея, одни расходы от тебя и никаких доходов, поэтому иди-ка ты, добрый молодец, к Бабе-Яге. Если ничего дельно не посоветует, так, может, хоть съест тебя. Вон ведь какой откормленный.
Митрофан, кот в поиске предназначенияЦаревич сразу с порогу быка за рога схватил:
— Помоги, Яга, стрелку золоченую найти. Пропала без вести.
А я на крыльце сижу, отдышаться пытаюсь. Ну и слушаю заодно. Не нарочно, конечно, оно само получилось.
— Так кто ж на крыльце дела-то обсуждает, — всплеснула руками Яга. — Заходи, добрый молодец. Залетай, ясный сокол. Сперва угощения отведай, а там и разговоры разговаривать примемся.
Царевич, ясное дело, в дом со всех ног. Раз уж угощают. Я уж было за ним примерился, а Яга злопамятная прямо у меня перед носом дверь и захлопнула. Только мусор с крыши посыпался. Всякий мусор. Перышки там, скорлупа от вороньих яиц. Ну и стрелка царская, золоченая, одна штука.
Ладно, думаю. Сейчас мы тебе покажем, кто здесь главный. От кого польза, а от кого — лишь битые черепки. Пока тут сокола потчевают-спаивают, успею кой-куда скоренько прошвырнуться и обратно воротиться.
Иван Никодимыч, младший сын царя— Здравствуй, царевич, здравствуй, сахарный.
Яга-то, плевать что пятьсот лет в обед да все зубы выпали, ужом так и вьется, глазки вовсю так и строит. Одно слово — ужас. Но выхода-то не предвидится. В тереме родитель в нервическом расположении духа поджидает. Пустым вернешься — совсем из дому выгонит. У царей с этим строго.
— Кваску испей холодненького, — старается хозяйка, гостя привечает. — На жабках настоянного. Свеженького. Вчера только квакали.
— Тьфу! — От неожиданности я даже сплюнул, но потом рукавом утерся и про уроки дипломатии вспомнил. — Совсем с твоими угощениями про дело забыл.
Старая ведьма сразу напротив уселась, подбородок ладошкой подперла. Слушать приготовилась.
— Дык, Яга, — решительно отодвигая квас, объявил я, — дело у меня к тебе важное. Жениться вот собираюсь.
Ну, Яга тут от восторга совсем расцвела, сразу косу накладную, вкруг головы уложенную, теребить начала, смущение выказывая. Чуть напрочь ее, проклятую, не оторвала. Обрадовалась. Дура старая.
— Дык, вот, — продолжаю тем временем, придержав злорадное «не на тебе», и на пирожки поглядываю. Вкусные пирожки. Румяные. Небось с мышатами. Или еще с чем-нибудь этаким… питательным. — Стрела моя, значить, исчезла. Пропала без вести. То бишь окончательно. Так что, ежели не брешут и ты, бабка, на самом деле Яга, то найти поможи. Тогда будет тебе со свадьбы гостинчик. Пирожок вот, например. Да ты не думай, мы тут не корыстные антиресы блюдем, мы тут эту, как ее… Умное слово ведь. Помнится, хранцузский посланник все повторять любил…. А! Екологию спасаем от еноземных вредителей.
Яга сперва расстроилась, аж позеленела от разочарования. Но кваску хлебнула и ничего вроде, оклемалась, сердешная. А уж когда ее яговскую гордость задели, так совсем в норму пришла. Ка-ак зубом цыкнет, ка-ак плечами передернет. Тарелочку с яблочком достала и бубнить себе под нос принялась. Я смотрел, смотрел, аж заснул от интересу…
Митрофан, кот в поиске предназначенияСижу я за окном. Вид на место действия у меня роскошный, лучше не придумаешь. Что называется, царевич в профиль, одна штука. Как и думал, жениться хочет. Знал бы, сокол мой ясный, на ком тебе жениться выпало, сам бы выпал. В осадок. Так что судьбу свою счастливую благодари, кота разумного да метлу бабкину колючую, а то пришлось бы весь век куковать в лесу в избушке со старухой.
Сижу-радуюсь, усы потираю да песенку примурлыкиваю:
Ах вы стрелы, мои стрелы, стрелы царские мои.
Стрелы царские мои — матримурррниальные.
И на душе так светло и радостно, точно солнышко взошло.
А уж когда хозяйка за тарелочкой с антоновочкой побежала и колдовать принялась, чуть от смеху на землю не свалился. Тарелочка-то не простая, волшебная тарелочка. Кажет, что есть, если есть чего казать, конечно. Только яблочко вертеть успевай. Но не умеючи много ли навертишь? Особенно прошлогоднюю антоновку на свеженькую не поменяв? Вот оно и кажет события прошлого года. А ведь сей ответственный труд прежде мне доверяли, коту Митрофану то есть. И болтал я тарелочку туды-сюды, чтобы яблочко по ней ходуном ходило. Да не стохастически, то есть абы как, а по кругу. Иначе помехи пойдут.
Вертит Яга тарелочку, старается, что-то среди цветочков нарисованных высматривает, аж сощурилась от усердия. А все без толку. Но отвечать-то что-то придется, иначе накроется блюдечком вся ее профессиональная репутация.
— Вижу, сокол мой ясный, — замогильным голосом объявляет Яга. Царевич аж подпрыгнул спросонья. — Судьба твоя стрелу прибрала и до сроку хранит…
«Мур, — смеюсь, — судьба хвостатая прибрала и уже кой-кому отдала. И не тебе, старая, ой не тебе».
— Чего? — спрашивает царский сынок и в затылке чешет.
— Ищи, — отрезает бабка, — и обрящешь.
— Где именно-то искать? — интересуется. За этим же пришел, не просто так.
— Дык, судьба подскажет, — хитро ухмыльнулась бабка. — А пока по окрестностям пошукай. Авось свезет.
— Может, — надеется царевич, — хоть дорогу покажешь?
— Как же, — упорствует хозяйка, — старая я, немощная. Не могу я, сокол мой ясный, с тобой полететь… — И в окно все смотрит. — Но вот кот мой, Митрофан, полная моя замена будет. — Тотчас Яга окно нараспашку, да меня за шкирку хвать и царевичу в руки пихает. — Бери кота, насовсем бери, не пожалеешь. И по хозяйству он хорош, и в делах — советчик первый. Держи-владей. А окромя кота дам я тебе еще скатерть-самобранку да лопату-самокопалку.
— Ладно скатерть, за скатерть спасибо. Только кота с лопатой зачем?
— Всяко в жизни бывает, соколик…
Митрофан, личный кот царевича«Ах так! — думаю я. — Избавиться захотела, старая? Ну, держись! Счас узнаешь, какого сокровища по глупости лишилась».
— Мур, — заявляю, — царевич. Пошли со мной. Ведомо мне, где стрелу твою искать.
Сынок царский, конечно, насторожился сразу. Подвох чует.
— Неподалеку она, — мурлычу я, — тебе, так и быть, покажу. Что называется, по дружбе. Как новому хозяину.
Ладно. Взял он лопату, в скатерть завернул и засунул под мышку. А меня пожалел — на плечо посадил. Чтоб, значит, мне виднее было.
— Куда идти? — спрашивает. Вежливо так. Хороший царевич, воспитанный, хоть на вид дубина дубиной.
— Мур, — говорю, — царевич, стрела твоя в болото улетела да Царевне-лягушке на глаза попалась. Поэтому и стрелу вернем, и батюшки-царя наказ выполним. Только ты не мешкай, торопись. Ждет тебя твоя невеста, аж квакает от нетерпения.
Иван Никодимыч, младший сын царя— Как это, — спрашиваю у кота, — квакает? — Затылок чешу. — Какие, — изумляюсь, — еще кваки? Мне нормальная невеста нужна, а не такая, что к соседям не вывезти. Не скажешь же им, мол, приготовьте для моей супруженницы два пуда живых комаров и лоханку тины. Засмеют ведь, инородцы.
— Ничего, — кот успокаивает, — она только на вид лягуха. Вот поцелуешь, сразу царевной станет. Да такой раскрасавицей, что ужас! Не бойся, царевич, у нас с ней все обговорено и согласовано.
Задумался я тут. Вроде бы и хорошо все, но чует сердце, нечисто дело. Ой, как нечисто.
А кот в ухо мурлычет, улещивает. Мол, всем хороша невеста, особенно тем, что теща к ней не прилагается.
Подумал я и решил: «А посмотрим! Там и поступим, по обстоятельствам».
— Ладно, — отвечаю, — показывай дорогу.
Митрофан, личный кот царевичаПришли мы, значится, к болоту. А болото-то зеленое-зеленое, тиной поросшее-поросшее — аж страшно.
— Ну что, — говорит царевич, — сапоги ценные, сафьянные, аглицкой работы портить я не желаю. А потому, лопата, — копай сама отводной канал.
