Владимир Маяковский - Стихотворения (1929)
НА ЧТО ЖАЛУЕТЕСЬ?
Растет
курьерский
строительный темп.
В бригадах
в ударных —
тыщи.
И лишь,
как рак на мели,
без тем
прозаик
уныло свищет.
Отмашем
в четыре
пятерку лет,
но этого
мало поэту.
В затылок
в кудластый
скребется поэт,
а тем
под кудрею —
и нету.
Обрезовой
пулей
сельскую темь
кулак
иссверлил, неистов.
Но, видите ли,
не имеется тем
у наших
у романистов.
В две чистки
сметаем
с республики
сор,
пинок
и рвачу
и подлизе,
а тут
у рампы
грустит режиссер —
мол, нету
ни тем,
ни коллизий.
Поэт,
и прозаик,
и драмщик зачах,
заждались
муз поприблудней.
Сынам ли
муз
корпеть в мелочах
каких-то
строительных будней?
Скоро
и остатки
русалочных воспоминаний
изэлектричат
и Днепры
и Волховы,—
а искусство
живет еще
сказками няни,
идущими
от царей гороховых.
«Он» и «она»,
да «луна»,
да плюс —
фон
из революционных
героев и черни…
Литература
и ноет,
и пухнет, как флюс,
и кажется,
посмотрю,
прочту —
и утоплюсь
от скуки
и от огорчений.
Слезайте
с неба,
заоблачный житель!
Снимайте
мантии древности!
Сильнейшими
узами
музу ввяжите,
как лошадь,—
в воз повседневности.
Забудьте
про свой
про сонет да про опус,
разиньте
шире
глаз,
нацельте
его
на фабричный корпус,
уставьте
его
на стенгаз!
Простите, товарищ,
я выражусь грубо,—
но землю
облапьте руками,
чтоб трубадуры
не стали
«трубо…
раз-
трубо-дураками».
СТИХ КАК БЫ ШОФЕРА
Граждане,
мне
начинает казаться,
что вы
недостойны
индустриализации.
Граждане дяди,
граждане тети,
Автодора ради —
куда вы прете?!
Сто́ит
машине
распрозаявиться —
уже
с тротуара
спорхнула девица.
У автомобильного
у колесика
остановилась
для пудрения носика.
Объедешь мостовою,
а рядом
на лужище
с «Вечерней Москвою»
встал совторгслужащий.
Брови
поднял,
из ноздри —
волосья.
«Что
сегодня
идет
в «Коло́ссе»?
Объехали этого,
других догнали.
Идут
какие-то
две канальи.
Трепать
галоши
походкой быстрой ли?
Не обернешь их,
и в ухо
выстрелив.
Спешишь —
не до шуток! —
и с прытью
с блошиною
в людской
в промежуток
вопьешься машиною.
И упрется
радиатор
в покидающих театр.
Вам ехать надо?
Что ж с того!
Прижат
мужчина к даме,
идут
по пузу мостовой
сомкнутыми рядами.
Во что лишь можно
(не язык —
феерия!)
в момент
обложена
вся шоферия.
Шофер
столкновеньям
подвел итог:
«Разинь
гудок ли уймет?!
Разве
тут
поможет гудок?!
Не поможет
и
пулемет».
Чтоб в эту
самую
в индустриализацию
веры
шоферия
не теряла,
товарищи,
и в быту
необходимо взяться
за перековку
человеческого материала.
ДАЕШЬ
МАТЕРИАЛЬНУЮ БАЗУ!
Пусть ропщут поэты,
слюною плеща,
губою
презрение вызмеив.
Я,
душу не снизив,
кричу о вещах,
обязательных при социализме.
«Мне, товарищи,
этажи не в этажи —
мне
удобства подай.
Мне, товарищи,
хочется жить
не хуже,
чем жили господа.
Я вам, товарищи,
не дрозд
и не синица,
мне
и без этого
делов массу.
Я, товарищи,
хочу возноситься,
как подобает
господствующему классу.
Я, товарищи,
из нищих вышел,
мне
надоело
в грязи побираться.
Мне бы, товарищи,
жить повыше,
у самых
солнечных
протуберанцев.
Мы, товарищи,
не лошади
и не дети —
скакать
на шестой,
поклажу взвалив?!
Словом,—
во-первых,
во-вторых,
и в-третьих,—
мне
подавайте лифт.
А вместо этого лифта
мне —
прыгать —
работа трехпотая!
Черным углем
на белой стене
выведено криво:
«Лифт
НЕ
работает».
Вот так же
и многое
противно глазу.—
Примуса́, например?!
Дорогу газу!
Поработав,
желаю
помыться сразу.
Бегай —
лифт мошенник!
Словом,
давайте
материальную базу
для новых
социалистических отношений».
Пусть ропщут поэты,
слюною плеща,
губою
презрение вызмеив.
Я,
душу не снизив,
кричу о вещах,
обязательных
при социализме.
ПРОЛЕТАРКА,
