Федор Сологуб - Том 5. Война. Земля родная. Алый мак. Фимиамы

Как прежде улыбалась,
Улыбчива весна.
Святая льётся алость
В земную чашу сна.

Так нежно засмеялась
В лазури тишина,
И вся моя усталость
В тоску претворена.

Опять наивной песней,
Всё слаще, всё чудесней,
Цветут мои уста,

И радостию вешней,
Земною, страстной, здешней,
Упоена мечта.

Мир чужой опять, как прежде,
Предо мной, грозя, лежит,
И опять моей надежде
Злые точит он ножи.

Сердце, сердце, пред ножами
Лютой жизни не дрожи.
Дрогнет смерть, и перед нами
Побледневши, побежит.

Только будь всегда спокойно,
И, печали не тая,
Будь пленительно достойно
Доли лучшей, чем твоя.

За оградой гасли маки,
Ночь была легка, легка.
Где-то лаяли собаки,
Чуя нас издалека.

Наша лошадь не спешила,
Наш извозчик был не рьян,
Из широкого кадила
Еле зримый плыл туман.

Колыхая мглу ночную,
Травки стали на поля,
Землю тёмную, родную
Небу светлому хваля.

Пусть пылит моя дорога,
Пусть дракон небесный жжёт, –
Я – такой же вестник Бога,
Как и всякий, кто поёт.

На пути стихи слагаю,
Нынче здесь и завтра там,
И пристанища не знаю,
Вечно близок небесам.

Бросив грубой жизни тело,
Для себя я песнь пою
И доверчиво, и смело
Богу душу предаю.

Права змея, когда шипит и жалится, –
В ней горькое кипение отрав,
  Но если человек печалится,
  Поймите, люди, он не прав.

В нём сердце верное поёт так сладостно,
Горячую по жилам гонит кровь.
  Ему смотреть светло и радостно
  На жизнь, на счастье, на любовь.

Весенним дождиком разнежены,
Травинки первые взошли.
Все вихри пыльные разрежены
И впали в ласковость земли.

Иду, иду дорогой новою,
Стихами сладкими хваля
Тебя за ласковость суровую,
Моя воскресшая земля.

О радостное пробуждение
Весны, таящейся во мгле!
Как сладостно мне возвращение
С весною и моё к земле!

Как хорошо, что реют пчёлы
Над медоносными цветами!
Как хорошо, что свод тяжёлый
Пронизан яркими лучами!

Есть отблеск радости блаженной
В улыбках милой босоножки,
И тяготенье всей вселенной
На крылышках летящей мошки.

Да будет мир простым и цельным,
Да озарятся все дороги!
Упейтесь счастьем беспредельным
И будьте мудрыми, как боги!

Пляшите, резвые, пляшите,
И смейтесь, радостные, смейтесь!
Горите, пламенно горите,
И, догорев, легко развейтесь!

Как хорошо, что реют стрелы,
Что золот лук в руках у Феба!
Как чист и ясен парус белый
Ладьи, плывущей в плесках неба!

  Ты минувшего не ценишь,
Но пути для нас наметил Бог,
И тоской желаний не изменишь
  Предначертанных дорог.

  Но не думай, что покорность
Нам дана в незыблемый закон.
Наш завет – стремленье и упорность
  Против ветров всех сторон.

  Мы должны лететь, как стрелы
С тяжким опереньем из свинца,
Дальше, дальше, в вечные пределы,
  В царство светлого Отца.

  Круги адовой метели
Да не клонят горний наш полёт
От святой и вожделенной цели,
  От таинственных ворот.

Признать, что всё на свете благо,
Всё – чарование очей, –
Туманы деющая влага,
И зной драконовых лучей,

И ничему не прекословить,
Хотя б страшася и дрожа,
И утешение готовить
Себе в сверкании ножа,

И если скупо отмежёван
Безумной жизни тёмный путь,
И если крепкой цепью скован,
И цепи той не разомкнуть, –

Не унижаться до стенаний,
Тоской души не омрачать,
И мир безоблачных мечтаний
Не уставая создавать.

Быть может, нисхожу я вниз,
К долине тёмного заката,
Зато я никогда не грыз
И не преследовал собрата.

Не опалялся на того,
Кто больше взыскан громкой славой,
Не ополчался на него
Хулою зависти лукавой.

А если был порой суров,
И отвращался от ничтожных,
И не творил себе богов
Из мелких идолов и ложных, –

Прости меня, всезрящий Бог,
За верный труд всей долгой жизни,
За утомленья злых дорог
И за любовь мою к отчизне.

Порой как будто онемеешь,
Ослепнешь и оглохнешь вдруг,
И сделать ничего не смеешь,
В заворожённый вкован круг.

Тогда к земле приникни телом,
Чтоб сердце на груди родной
Себя почувствовало целым
И слитым с жизнью мировой.

Впивай в себя земли дыханье,
И встанешь снова прям и смел
Взволнован чарами желанья
И волею к свершенью дел.

Утомительной печали
Расторгая тёмный сон,
Кони Феба нас помчали
  Под уклон.

Мчатся, мчатся, – не удержишь, –
По пустыням, по жнивью,
И напрасно камни вержешь
  В колею.

Колесо по камню жёстко
Стукнет, вскрикнешь от толчка.
Мчится быстрая повозка,
  Так легка!

Замирает, замирает
Сердце, чуть в груди стуча.
Чей-то вздох протяжно тает
  У плеча.

Чьи-то пламенные крылья
Зыбко веют у лица.
Донеси свое бессилье
  До конца!

Не соскочишь и не схватишь
Ни одну из лёгких спиц,
И ничьих наверх не вскатишь
  Колесниц.

Мчите странника земного,
Кони Феба, под уклон!
Я внизу увижу снова
  Ясный сон.

Как в дни, когда в Москве пылала Пресня,
Так и теперь, во дни тяжёлых борьб,
Не замолчит тоскующая песня,
  И не уймётся в сердце скорбь.

Твои ли очи петь мне запретили,
О кобра хитрая? Покорен я
Меня влекущей к песнопенью силе,
Великому восторгу бытия.

Грызи, – вот видишь, грудь моя открыта, –
Иль впейся медленно в мою пяту.
Моя печаль с напевом сладким слита,
Ласкает стих печальную мечту.

Отныне пусть вовеки не увидит
Моя печаль печатных чёрных строк, –
Моей тоски, ужалив, не обидит
Беснующийся лжепророк.

Вьются пёстренькие птички
  В вышине,
Свищут песни-невелички
  Только мне.

«Отдавайся вдохновенью,
  Не грусти,
Горе бросивши забвенью
  На пути.

Если есть на свете клетки,
  Что же нам!
Сладко дремлется на ветке
  По ночам.

Золочёного чертога
  Не ищи.
Утомит тебя дорога, –
  Посвищи.

Сладки свисты полевые,
  Знаешь сам,
А чертоги золотые, –
  Что в них нам!»

Реют пёстренькие птички
  Надо мной,
И заводят переклички
  С тишиной.

В диком русском бездорожьи
  Труден путь.
Только с вами, птички Божьи,
  Отдохнуть.